Страница 14 из 17
Рядовой состав, у которого нет кремовых рубашек, а в качестве рабочей формы на корабле он носит так называемую робу – штаны и рубаху навыпуск из плотной кондовой ткани, – давно изобрёл для себя уникальную «стиральную машину». Когда корабль на ходу, моряк привязывает свою грязную робу к шкерту (конец тонкого троса или просто прочная верёвка. – Авт.) и выбрасывает её с кормы за борт в бурлящую кильватерную струю. Работающие винты корабля добросовестно исполняют роль барабана стиральной машины, и через пять минут роба, даже если она была испачкана машинным маслом, абсолютно чистая. Остаётся только прополоскать в пресной воде. Но иногда бывает, что вытаскивать, кроме шкерта, нечего. Чуть зазевался, и роба… досталась акуле.
А для кремовых рубашек офицеров тоже «изобрели» походную «стиральную машину». Она ещё проще, чем для матросской робы. Берём всего три компонента: обычное цинковое ведро, наполняем его наполовину пресной водой и насыпаем туда много-много стирального порошка. В этот суперконцентрированный раствор помещаем кремовую рубашку. Лучше сразу три, потому что ведро, как правило, в дефиците, за ним выстраивается очередь. Иногда его даже приходится «выкупать», понятно, за какую «валюту».
Рубашки помещаются в ведро не для того, чтобы их стирать. Этот удивительно не отстирываемый кремовый материал кто-то когда-то придумал специально для изощрённой пытки офицерского состава в длительном плавании. Три его руками, не три, отжимай, не отжимай – всё равно до полной чистоты не отстираешь. Поэтому рубашки оставляем в этом суперконцентрированном растворе ровно на трое суток. А на четвёртые ты достаёшь их уже из какого-то киселя, в который за эти трое суток превратился твой стиральный раствор. Достаёшь очень скользкими, но… чистыми. Остаётся только прополоскать. И будет тебе счастье, когда высушишь и погладишь. И из кают-компании тебя никто не шуганёт, и на командирский мостик можно подниматься уверенно (к примеру, я имел разрешение находиться на командирском мостике в любое время суток), и самому приятно…
Командам Беллинсгаузена и Лазарева приходилось решать проблемы иные, чем нам. Поскольку баню на парусниках устраивали только при заходе в попутный порт или на какой-нибудь остров, где есть пресная вода, капитан 2 ранга Беллинсгаузен велел служителям бельё менять два раза в неделю и строго следил, чтобы ленящийся часто стирать белье не надел одну и ту же рубаху дважды, «потому как чистота и опрятность много способствуют к сохранению здоровья». А чтобы бельё также стирать два раза в неделю, в среду и в пятницу варили только в одном котле к обеду горох, а вечером кашу с маслом, в другом согревали воду для стирки белья.
Койки положено было мыть два раза в месяц, самые шлюпы и палубу два раза в неделю под парусами, а на якоре ежедневно. Для просушки матросских кубриков и других внутренних помещений в них аккуратно разводили огонь, а когда погода позволяла, обедали и ужинали на верхней палубе – «чтобы в палубах не осталось сырых от кушанья паров и нечистоты». Каждый вечер с 18 до 20 часов в палубах не разрешалось находиться никому – в это время внутренние помещения проветривались.
Для поддержания чистоты рядовые члены экипажа снабжались за казенные деньги по установленной «Описи». К примеру, на одного человека полагалось: постель 1, подушка 1, одеяло 1, простыни 4; комплектов белья льняных 11, фланелевых 7, чулков шерстяных 8 пар; матросских мундиров и фуфаек суконных 4, брюк суконных 2, брюк летних фламскаго полотна 6, рабочих фуфаек канифасных 4, рабочих брюк канифасных 4, шинель серого сукна 1, шапок кожаных теплых 1, шляпа круглая 1; сапогов теплых с сукном внутри 1, сапогов холодных 2, башмаков – 4 пары 13 .
Любопытно, как описывает в своём дневнике распорядок дня и быт на шлюпе «Мирном» мичман П.М. Новосильский.
«2 сентября… (1819 г.) Здесь кстати сказать о нашей морской жизни и препровождении времени. День у нас разделялся на пять вахт, или очередей, а именно: 1-я вахта с полудня до 6 часов, 2-я с 6 часов до полуночи, 3-я с первого до пятого, 4-я с пятого до девятого и 5-я с девятого до полудня.
В 8 часов поутру мы собирались в кают-компанию пить чай. Тут рассказывались новости, если были какие на ночных вахтах. Новости эти были бы не очень понятны для не служивших в морской службе. В 10 часов делали солнечные наблюдения, по которым вычисляли время на шлюпе; сравнивая это время с хронометром, получалась долгота места. Перед полуднем все офицеры являлись на палубу брать секстанами полуденную высоту солнца. Особенный звон колокола “рында” возвещал полдень, после чего каждый спешил вычислять широту места шлюпа в полдень.
В час сходились к обеденному столу, не роскошному, но всегда хорошо приготовленному; капитан Лазарев обедал и пил чай вместе с нами. В кают-компании всякий занимался своим делом; при том у нас была довольно значительная библиотека русских и отчасти иностранных книг; мы наперед условились, кому какие взять книги. Карты решительно изгнаны были на нашем шлюпе – капитан Лазарев не мог терпеть их. Хороший вечер обыкновенно проводили на палубе. Тут начинались забавы матросов; иные, собравшись в кучу, пели песни, другие занимались гимнастическими играми, и день оканчивался приятно 14 ».
В «ревущих» и «неистовых»
На атлантическом маршруте наши пути с Беллинсгаузеном вновь немного разошлись. Мы, не сбавляя ход, направились в первый порт захода для пополнения запасов – Луанду. После заправки топливом и пресной водой в Анголе отряд вновь вернулся на нулевой меридиан и продолжил подниматься в Антарктику именно по нему – вдалеке от «наезженных морских дорог», куда, кроме редких кораблей науки, не забредает ни одно судно. Транспортникам – это лишние мили, поэтому делать им там нечего, а у рыбаков – давно освоенные уловные поля далеко от Гринвича. Но нам именно здесь важно было сделать съёмку рельефа морского дна и провести другие исследования.
Беллинсгаузен после захода на Тенерифе взял курс на Рио-де-Жанейро и пошёл намного западнее нулевого меридиана. Экватор он пересёк успешно, минуя безветренные широты, и через полтора месяца относительно спокойного плавания был уже в Рио. Здесь он задержался на довольно продолжительное время – 22 дня. Понимая, что перед броском в антарктическую неизвестность это крайний тёплый и удобный порт, начальник экспедиции основательно подлатал шлюпы, ещё раз более надёжно укрепил их подводную часть, дал командам вволю отдохнуть и, сколько возможно было, накормил их местным изобилием фруктов для защиты от смертельно опасной в плавании цинги. Ну и самое основное – отправляясь в неизвестность, сделал максимально возможный продуктовый запас. Вот что он записал по этому поводу в своём дневнике.
«20-го привезли на шлюпы все для дальнейшего нашего плавания, а именно: два быка, сорок больших свиней и двадцать поросят, несколько уток и кур; ром и сахарный песок, лимонов, тыквы, лук, чеснок и другую зелень, собственно для служителей потребную 15 ». После солнечного и сытного Рио-де-Жанейро Беллинсгаузен повёл шлюпы курсом строго на юг, в холодные и неизвестные широты. «Мы направили плавание на Юг к острову Георгия, теми путями, где Г. г. Лаперуз, Ванкувер и Колнет искали острова Гранде, обретенные в 1765-м году Антонием де Ларошем в широте южной 45 °. Место сего острова и поныне на картах переменяют 16 ».
Решительно настроившись на отчаянное исследовательское плавание, Беллинсгаузен на следующий день после этой записи положил «Восток» в дрейф и отправил на «Мирный» свой ялик за Лазаревым, его офицерами и священником. На «Востоке» был совершён молебен «о испрошении у Господа Бога благополучного и успешного окончания предлежащего плавания». После чего на случай расставания шлюпов или гибели «Востока» начальник экспедиции передал Лазареву всё причитающееся служителям «Мирного» жалованье, а также «порционные деньги», полученные Беллинсгаузеном в Адмиралтействе. Также лейтенанту Лазареву была дана подробная инструкция о том, как действовать, если непогода разлучит шлюпы в океане.
13
Беллинсгаузен Ф.Ф. Двукратные изыскания… Часть первая. – Санкт-Петербург: Типография Ивана Глазунова, 1831. – С. 11-12.
14
Новосильский П.М. Южный полюс. Из записок бывшего морского офицера. – Санкт-Петербург: В типографии Эдуарда Ваймара, 1853. Цитируется по изданию под редакцией профессора Андреева А.И. Плавания шлюпов «Восток» и «Мирный» в Антарктику в 1819, 1820 и 1821 годах. – М.: Географгиз, 1949. – С. 71-72.
15
Беллинсгаузен Ф.Ф. Двукратные изыскания… Часть первая. – Санкт-Петербург: Типография Ивана Глазунова, 1831. – С. 108.
16
Там же. – С. 110.