Страница 37 из 90
Постоялый двор удалось найти по усиливающемуся гомону. Похоже, у местных был какой-то праздник. Другими способами гульбу и пьяные песни в первой половине дня объяснить не получалось.
Переступив порог, наёмники стали причиной практически гробовой тишины и центром всеобщего внимания. Довольно большой зал трактира вмещал по меньшей мере два десятка больших столов и большая их часть сейчас была занята праздным людом. Почти все — мужчины. Редкие женщины или сидели у кого-то на коленях, или подвергались объятиям и тисканьям всех соседей разом.
Любопытные взгляды сопроводили пришельцев до свободного стола. Ситуацию разрядил громкий шлепок по заднице хозяйки заведения, когда та спешила к новым посетителям. Кажется, она не обратила внимания ни на хамство, ни на разразившийся хохот.
— Господа воины! Прямо сейчас есть жаркое с бульбой, а если подождёте, то могу зажарить пару цыплят. — относительно свежая полноватая женщина знала своё дело, короткое меню буквально от зубов отскакивало. — Для аппетита — первак, яблочная брага и пиво.
— Здравствуй, милая хозяйка! — Батя как обычно зарделся улыбкой и языком поправил край усов над уголком рта. — Давай жаркое на всех и четыре кружки пива.
— И одну кружку кваса! — добавил Кеншин.
— Кваса нет, господин… — только и успела ответь хозяйка, как сзади раздался возмущённый возглас:
— Какой он тебе господин?! Козел косоглазый! Тфу!
Плевок долетел до стола наёмников. Хозяйку передёрнуло, и она зашептала:
— Простите господа, простите… — дрожащими руками женщина принялась вытирать стол передником.
Вопреки ожиданиям Макса, никто из товарищей не шелохнулся и не оглянулся на задиру. В лице не изменился даже Кеншин. Но они зря надеялись, что местный пьянчуга ограничится парой слов.
Стоило трактирщице удалиться на кухню, как к столу подошёл бородатый широкоплечий детина, подпоясанный широким красным кушаком. Явно нетрезвый мужчина выпятил вперёд живот, демонстрируя, что имеет за поясом кремневый пистолет и кинжал в расшитых ножнах.
Вообще, обижать вооружённых людей — это сама по себе дурная затея. А в мире Архипелага, и подавно! Редкость огнестрельного оружия, доспехов и воинских навыков делает каждого бойца потенциально самым опасным явлением из всех возможных на бродячих островах.
Потому Батя и решил с ходу не потрошить зазнайку, явно имеющего за собой какую-то силу.
— Уважаемый! Мы просто хотим покушать, после чего планируем незамедлительно покинуть Ваше поле зрения.
— А мы хотим, чтобы местные девки знали место и носили юбки!
— Она не местная. — отчеканил Лайонел, защищая боевую подругу. Но пьянчугу это удовлетворить не смогло. Небрежным движением он взвёл курок пистолета за поясом и обратился к Венге:
— Шалава, ты оглохла?! Штаны снимай!
До сих пор спокойно сидевший Кеншин, схватил кисть задиры прямо на рукояти и его же пальцем нажал спусковой крючок.
Громыхнул выстрел и сквозь одежду детины попёр белый дым. Сам же мужик, таковым считаться больше не мог. Схватившись за пах, он упал на пол, несколько раз беззвучно открыл рот, точно рыба, и лишился чувств. Из-под него по полу растекалась лужа крови.
В таверне воцарилась тишина.
Посетители шокировано смотрели то на истекающего кровью товарища, то на чужаков.
— Ну и чего сидим?! — взревел Батя. — Тащите этого дурака к врачу!
К его удивлению, задиру выносили на руках сразу шесть человек, а все остальные посетители мужского пола последовали за ними. На своих местах остались только девки с осоловевшими глазами, и хозяйка, замершая в дверях кухни.
— Я прошу прощения за своего друга, уважаемая! Но кто этот человек, которого он покалечил?
Трактирщицу как током прошибло.
— Вы не с их острова?
— В смысле? Они что, не местные? — переспросил Батя и женщина принялась объяснять:
— Нет! Сохрани Свет от таких местных! Раз в год, после сбора урожая, их твердь к нашей пристаёт и тут такое твориться начинает! — дальше была поведана история, каких сотни: порченные девки, забитое местное мужичьё, неоплаченная еда и алкоголь в трактире. А в этом году, ещё и требование половины урожая.
Пожалуй, с таким же успехом, речь могла бы идти о вторжении войск, а не о соседях-бандитах.
— Только теперь, боюсь, половиной не откупимся. Тот оболтус — сынок старосты их острова.
— Сами себе работу сделали… — прокомментировал Лайонел и сразу уточнил, — Вернее, отработку.
— Да ладно тебе! — Батя махнул рукой. — Будем решать проблемы по мере их поступления! Милая хозяйка! Где наше жаркое?!
Приключения продолжились почти сразу.
Раньше, чем наёмники успели съесть хотя бы половину обеда, в трактир примчался маленький пухленький мужичок со свежим фингалом и разбитыми губами.
— Кто вы такие?! — взвизгнул он, но осёкся. Обнаружив, что незнакомцы вооружены, промямлил, — Господа воины…
— Господа воины и есть. — ответил Батя, не отрываясь от тарелки, и уточнил, — Странствующие. А Вы?
Не осмеливаясь подсесть к чужакам, мужчина сел на лавку соседнего стола и представился сельским головой, после чего замолчал. Кажется, он просто не знал, как правильно предъявить претензию вооружённой компании. Ну ещё бы! Если даже соседской деревенщине отпор не дали, то о чём сейчас говорить? Да и то, что староста пришёл без сопровождения хотя бы нескольких крепких парней, говорило достаточно о его авторитете.
Не будучи дураком и прекрасно понимая ситуацию, Батя решил перехватить инициативу:
— Что, уважаемый? Скоро соседи мстить придут, да? — утерев рукавом подбородок, старый седой волк зарделся улыбкой.
Староста хотел было кивнуть, но замер. Кажется, он подумал, что над ним решили поиздеваться.
— А ответить им поди и нечем?
Наконец, поняв куда клонит гость, мужичок едва заметно кивнул и уточнил:
— Только денег у села мало. Едой возьмёте?
— Едой и лесом.
— Хорошо. — староста и не подумал торговаться.
Батя сделал большой глоток пива и уточнил заметно смягчившимся тоном:
— А вообще, как так вышло, уважаемый? У Вас в селе мужики не водятся, что ли? Взяли бы вилы с топорами да прогнали обалдуев!
— Так обычно и прогоняли, если борзеть начинали! — староста чуть не захлебнулся собственным возмущением. — А в этом году — необычно! С пистолетами и ружьями пришли и половину урожая стребовали! На такое нам ответить нечего! Да и что отвечать, то? Говорят, мол, у них самих поля не уродили. Помрут ведь, если не поделимся…