У подножия Саян

— Подожди, дунмам, — остановил Эреса Кончук, нервно махнул рукой. — Ты далеко не заходи! Ладно, поговорим с тобой отдельно... — Кончук торопился, он закруглял... — Цель ясна, товарищи. Вы сами хорошо понимаете. Вы находитесь на самом важном участке. Ток нужно подготовить вовремя и нечего тут приплетать собственный скот, детей, свояков. Все, товарищи!

Кончук достал пачку папирос. Прикуривая, искоса посмотрел на Эреса, буркнул:

— Нам надо с вами поговорить, товарищ Херел!

Тарга кивнул, приглашая Эреса следовать за собой, и, поднимая пыль своими большими сапогами, направился к дороге. Эрес смущенно пожал плечами и пошел за председателем.

По дороге в правление председатель не проронил ни слова, Эрес тоже молчал. Он беспокойно ерзал на заднем сиденье, смотрел в плоский затылок тарги Кончука и никак не мог ответить себе на один, казалось бы простой, вопрос: «Что за человек этот тарга Кончук?»

Сам же Кончук сидел невозмутимый, с вытянутой шеей и слегка подрагивал всем корпусом на ухабах. Тому, что произошло на току, он, кажется, не придавал особого значения. «Обломается... Все встанет на свое место. Не такое видывали».

В правлении колхоза никого не было. Тарга Кончук хозяйской походкой прошел за свой большой стол, привычно опустился в обитое плюшем кресло. Эреса попросил закрыть поплотнее дверь «на всякий случай», сесть он не предложил, запамятовал, наверное. С минуту молчал, опустив голову. Потом уцепился обеими руками за край стола, словно удерживая необъезженного скакуна, бросил на Эреса холодный взгляд.

— Как устроились?

— Благодарю, тарга. Квартирую у Шырбан-Коков.

— Превосходно. Сколько вам лет?

— Скоро двадцать пять.

— И до сих пор служили?

— Да, тарга. Три года. И почти два на сверхсрочной... Но ведь это вам уже известно.

— Мне, уважаемый Эрес Оюнович, все известно, — многозначительно ответил Кончук. — Прежде всего надо учитывать обстоятельства, место. Да-да, среди кого и что говорить...

Он произнес это с такой значительностью, что Эрес едва удержался от смеха. Но в общем ему было невесело.

— От кого же хорониться-то, Михаил Мижитович? От кого и что скрывать?..

— Разные есть люди, товарищ Херел. Разные...

«Заладил», — подумал Эрес. В нем росло раздражение.

— Кстати, ты комсомолец, кажется?

— Да, комсомолец!

— А на учет встал?

— Пока нет. Секретарь комитета просил подождать до следующего сбора взносов.

— Вот видите, — Снова перешел на «вы» Кончук, — на учете еще не состоите, а выступать — пожалуйста. А кому на руку ваши горячие речи, знаешь?

Эресу и впрямь начало казаться, что там, на току, он был очень откровенен и, возможно, сболтнул лишнее.

— Не знаешь? — напирал Кончук. — Превосходно! А сколько, к примеру, коммунистов и комсомольцев присутствовало там, на току? А?

Эрес молчал.

— Что нужно знать выступающему? — вопрошал Кончук и тут же торопливо ответил: — С коммунистами будь строг, требователен, с комсомольцами — держись с огоньком. Ну, а если тебя окружает масса, тут главное — Собранность. От-вет-ствен-ность! Бросаться словами тут никак нельзя. Могут и так понять. Вы-то понимаете меня, товарищ Херел?

И он рассмеялся коротким своим смешком, мельком покосившись на Эреса: что у того на уме? Может быть, где-то в глубине души Кончук сознавал несостоятельность своей житейской мудрости, но был слишком самолюбив, чтобы признаться в этом.

Эрес стоял перед столом председателя с каменным лицом и мучительно размышлял о том, в чем же, собственно, он сегодня провинился и перед кем. Может, правильные слова и поступки — привилегия только таких, как тарга Кончук? Вероятно, им известно такое, о чем комсомолец Эрес не имеет ни малейшего понятия? Может быть...

На лбу бывшего пограничника бисером высыпал пот. Он слабо шевельнул губами, пытаясь хоть что-то сказать в свое оправдание. Но что, что?.. Кажется, сейчас что ни скажи, все будет невпопад. И Эрес молчал.

А тарга Кончук крепко оперся обеими руками о край стола и, как бы оттолкнувшись от него, легко, пружинисто встал. Закурив папиросу, привычно взад-вперед заходил по комнате. На его потрескавшихся от ветра, подковкой обросших губах играла едва заметная снисходительная улыбка.

— Надо, товарищ Херел, думать масштабно, а не только со своей кочки. Ты — агроном, слово — тоже семя, сто раз проверь, прежде чем в землю бросить.

«Агроном» задело Эреса, и это не укрылось or Кончука. он смягчился.

— Ну, ладно, — сказал он, — в общем, подумай...

— Я и думал, — хмуро ответил Эрес. — Вы председатель артели, а я рядовой колхозник. Только в этом и разница... А раз так, то о недостатках должны говорить прямо и открыто, при всех. Зачем же класть деньги в дырявый карман. Надо сначала зашить его. А чтобы зашить, надо вывернуть наизнанку. И еще, кому было выгодно разорять нашу бригаду? — Эрес так и сказал: «разорять».

— Вот как? Прямо... наизнанку... Красно говорите, товарищ Херел. — Кончук положил руку на плечо Эреса и легонько толкнул его. — Если мы, дорогой Эрес, не будем считаться со стариками, то что же получится? Одна молодежь мало что сможет.

— Ну, — сказал Эрес, уже ничего не ощущая, кроме досады и усталости, мы-то как раз могли бы. А эти, лодыри… Убегают с работы, а вы ничего...

— В таком случае надо прийти в правление. В крайнем случае, ко мне домой. А ты... ты обо мне подумал, об авторитете?

— Но, тарга, это походило бы на сплетню.

Кончук стрельнул в него косым взглядом. Сел за стол.

— И думаю, тарга, тетушка Тос-Танма тоже права. В такое горячее время здоровые мужчины свои личные дела справляют.

— Кто?!

— Я не запомнил, я ведь новичок здесь...

— Ну, тогда зачем же сапоги снимаешь, не увидев воду?

— Узнаю!

— Вот и хорошо. Когда узнаешь, и сам станешь осторожнее.

«До разумного начала с ним доберешься», — подумал Эрес и натянул кепку.

— Мне можно идти?

— Зачем спрашивать, дунмам? — дружески ответил Кончук, обнажая в улыбке десны. — Конечно, идите. Всего доброго!

— До свидания.

«Ну и демократ! — Зло подумал Эрес, выходя на улицу. — Вроде бы на дружеской ноге, а свой интерес, свой авторитет — прежде всего! Права Долаана: «Добиться чего-либо от Кончука — все равно что стукнуться головой о мшистую скалу. С виду мягко, а не пробьешь».

Эрес вернулся на ток, где тетушка Тос-Танма, кажется, и не переставала ворчать на нерадивых помощников...

Никто ни о чем его не спрашивал, он молча принялся прокручивать вручную зернопогрузчик.

ГЛАВА СЕДЬМАЯ

В том году колхоз «Чодураа» действительно чуть ли не первым в районе убрал урожай. Правда, с очисткой зерна так до конца и не справились: на току, прикрытый соломой и разной ветошью, остался зимовать большой ворох пшеницы.

Тарга Кончук выглядел довольным. Ведь если не считать это зимующее зерно, то все обошлось как нельзя лучше. Но что там ни говори, как ни оправдывай себя, предупреждали его еще до уборки, что может получиться оплошка, новичок Эрес Херел и эта... богатырша Тос-Танма. Он, тарга, отмахнулся, и вот, пожалуйста: трудодень снова «жидковат», как сказала все та же языкастая Тос-Танма.

Да и вообще, если начистоту... самому себе сказать... Не за «так» же он, Кончук, «выбил» из директора МТС тракторные сенокосилки, два стогометателя и два дополнительных комбайна! Таргалары-правленцы, конечно, знают, как такая механика «проворачивается». Отсыпал зерна. И порядочно. Он у стариков уже «на крючке», но они, пока не тронешь, молчат. А случись что — несдобровать ему, Кончуку.

...С наступлением зимы работ в колхозе заметно поубавилось. Разве какой-нибудь случай... А так почти все свободны за исключением доярок, скотников и чабанов.

Долгими зимними вечерами Эрес засиживался над книгами или шел с Долааной в кино. Правда, у нее времени тоже мало: поступила в седьмой класс вечерней школы. Но как только выдается свободный часок, он спешит к ней. Разговаривать с Долааной, быть с ней рядом стало для Эреса привычкой, необходимостью. Долаана Монге, скромная, работящая, всегда удивительно радушная и вместе с тем сдержанная, сама, быть может, не зная этого, отвлекала Эреса от невеселых мыслей, скрашивала его одиночество. Ничего, кроме дружбы, доверчивости, никто из них от другого не требовал, и никто в селе не мог бы сказать о них дурного слова.