Страница 13 из 58
— Тьма-тьмущая, до каких пор лясы будете точить! Ну-ка, вставайте, да за лопаты, за метлы!
Мужчины посмеивались. Однако ж встали и принялись за дело с той неторопливостью и спокойствием, которые никак не назовешь признаками энтузиазма.
Перерыв. Люди отдыхали, растянувшись кто на чем. Кто-то вяло обронил:
— А Монгуш-оол едет в Кызыл к сыну.
— Теперь, считай, загуляет там, — отозвался другой.
— А куда Агаан-оол, тьма-тьмущая, девался?
— Косит сено для своей коровы.
Говорили так, будто ничего особенного в этом самовольстве нет, все идет как полагается. Эреса взорвало.
— Разве колхоз не дает вам сено?
— Колхоз?! — Спросил арат с лицом, состоявшим, казалось, из одних скул, и насмешливо огляделся, словно приглашая всех в свидетели. — Колхоз говоришь?
— Да, колхоз. Разве он не даст сена на трудодни? Ведь личный скот тоже надо кормить?
— Колхоз — это колхоз, дунмам, а собственный скот — совсем другое дело. У тарги о нем голова не болит.
Когда смолкли смешки, одни из колхозников заговорил, не обращая внимания на тетушку, нетерпеливо поглядывающую на часы.
— У меня тоже думка есть. Я ведь не змея, что лежа умирает. В Баян-кольском колхозе живет мой свояк. Давно просил: если, дескать, будет трудно, приезжай... А у нас и будет трудно. Говорят, урожай в нынешнем году отменный. Он скорее всего будет обменный. Вместо хлеба пришлют машины и разные железки. Так я думаю: невесту, как говорится, надо самому сватать, а не на дядю надеяться.
Перед заботливым отцом семейства стеною встала тетушка Тос-Танма.
— Свояк, говоришь? — сжала она свои огромные кулаки и пошла на говорившего разъяренной тигрицей. Тот привстал, будто и в самом деле боялся тетушки.
— Но... но... Тос-Танма!
— Не бойся, не трону, я ведь никого не трогаю, — улыбнулась тетушка. — Правда, за свояка тебе стоило бы влепить горячих. Сам посуди: кто же за нас будет стараться-то? Быстрее уберем урожай, больше хлеба сдадим. Без машин разве мы развернулись бы? За них надо рассчитаться. И себе оставим сколько надо. — Кажется, она сама была не совсем уверена в том, что так именно получится, от этого еще сильней рассердилась. — А что же получается? Один раньше других сена себе хочет заготовить, другой к свояку норовит сбежать. А кто работать? Нет, милые, не свояки нам должны помогать, а мы сами.
Самый пожилой из мужчин, желая сбить с толку тетушку, с деланным добродушием пошутил:
— Тос-Танма, ты же знаешь поговорку: из скота милее всех верблюд, из родин всех ближе свояк.
— А ты со своими прибаутками лучше помолчи, тьма-тьмущая! Тут о деле говорят.
Послышался шум подъезжающей машины. Все повернулись в сторону дороги.
— Председатель! — Сказал один из сидящих и, схватив метлу, вскочил с места.
Председательский «газик» остановился невдалеке. Открылась дверца, сначала показались огромные сапоги, потом сам Кончук. Он осмотрелся и неторопливо приблизился к ожидавшим его колхозникам.
— Здравствуйте, товарищи!
Некоторым из присутствующих, в основном мужчинам, Кончук пожал руку. Повелительным жестом пригласил всех присесть.
— Ну, как работа? — спросил он. — Движется?
Никто ему не ответил. Понимая молчание как положительный ответ — иначе, дескать, и быть не может, — Кончук пошел с места в карьер:
— Близится страда. Завтра МТС пришлет нам два комбайна. Дела, так сказать, разворачиваются. Послезавтра приступаем к косовице хлебов. Заметьте, первыми в области, — Кончук приподнялся на носки и, улыбаясь одним ртом, оглядел присутствующих.
— В прошлом году, помнится, мы тоже первыми приступили, — несмело начал колхозник, который только что спорил с тетушкой Тос-Танмой.
Тарга радостно подхватил:
— Именно так оно и было. и в прошлом, и в нынешнем — первыми. Это понимать надо. Поэтому мы работать должны по-настоящему, в мобилизационном, так сказать, порыве.
— Не все еще силы, тарга, мобилизованы, — раздался голос Тос-Танмы. Тетушка поправила платок на голове.
Кончук недовольно взглянул в се сторону.
— Я и говорю: работать надо. — Кончук, конечно, думал, что своим категорическим ответом он «прихлопнул» всякого рода рассуждения, но не тут-то было.
— Ах, вон оно что, тьма-тьмущая! А я-то сначала не поняла. — В голосе тетушки Тос-Танмы звучала настолько прозрачная ирония, что не уловить ее было невозможно. Но Кончук словно не расслышал. Он, как токующий глухарь, был занят одной мыслью: не вступать в споры, которые он, по-видимому, считал вредным занятием.
— Что до меня, то я мобилизую все свои силы, буду работать... — Слово «мобилизую» она сказала с такой злостью, что все, как по команде, исподлобья посмотрели на председателя, но уже с некоторым опасением за тетушку Тос-Танму: ждали, что же она скажет еще. — Но, тарга Кончук, — продолжала женщина, — разве это порядок? Вот здесь на току работали девушки, хорошие, старательные. Их и мобилизовать не требовалось, подгонять тоже, они сами понимали... А их на сенокос бросили. Это вам бригадир Шырбан-Кок посоветовал? Своих мужичков пожалел. Авторитет зарабатывает.
Тарга Кончук нетерпеливо замотал головой, как бы оправдываясь, но тетушка Тос-Танма наседала.
— Для чего забрали девушек, а? Молчите? Хорошо. А я скажу. Вот этим работничкам, — она обвела рукой сидящих мужчин, — не хочется ехать на далекий остров, где комары да работа тяжелая. Они привыкли выезжать на женщинах, вот и увиваются около вас, угодничают, а вам это нравится. Им бы, вашим таргаларам, тьма-тьмущая, только бы чаи распивать да табак свои вонючий курить! Сидят, как пророки, цедят слова, будто они у них на вес золота. Во как сидят...
Тетушка Тос-Танма закатила глаза под лоб, присела, пытаясь показать, как сидят таргалары, скрестив ноги, чуть не упала, но справилась с собой, выпрямилась, вся дрожа как студень. Сидевшие кто на чем колхозники не выдержали циркового номера тетушки Тос-Танмы, затряслись в сдерживаемом смехе.
— Товарищ Тос-Танма! Товарищ Тос-Танма! — не вынес наконец председатель колхоза. — Говорите конкретно. — От растерянности тарга стал обращаться к тетушке на «вы».
— А что, я не конкретно, тьма-тьмущая! Вот, пожалуйста... Монгуш-оол, Агаан-оол — их нету, а они должны быть здесь. Не конкретно?
— Ну, мы с этим позже разберемся, — вяло ответил Кончук. — Лучше скажите, как вы тут... работаете.
— Как я работаю, тьма-тьмущая! — безмерно удивилась тетушка Тос-Танма. — Все знают, как я работаю. Все мои силы оставила тут, на току. И Эрес, наш хороший пограничник, мастер, комсомолец — он тоже...
Как ни путано говорила тетушка Тос-Танма с ее неизменными чудаковатыми манерами и отступлениями в сторону, слова произвели впечатление. Все сидели, боясь пошевелиться, сдержано-суровые, насупленные. Таргу боялись. Те, кого она только-только так беспощадно честила, посматривали теперь на председателя молчаливо.
Однако председателя не томила наступившая тишина. Ему надо было замять этот некстати развернувшийся разговор. Он не станет здесь, в присутствии стольких лиц, ни оправдываться, ни спорить, ни тем более открыто осуждать правленцев, Шырбан-Кока... «Перемелется — мука будет, — подумал он, — а пока...»
— Кто еще хочет сказать, товарищи? — небрежно-весело спросил Кончук.
В тишине было слышно только чириканье воробьев, деловито шнырявших под стрехами навеса.
— Вот и они, тьма-тьмущая, совещаются. На повестке у них тот же самый вопрос: как без потерь склевать новый урожай.
Взрыв хохота спугнул воробьев; они градом посыпались из-под навеса и облепили кусты караганника.
Лицо Кончука побагровело.
Эрес понял, что из-за тетушкиных чудачеств все может пойти насмарку. Хитрый Кончук может повернуть ловко: дескать, он серьезно говорит, а вот некоторые...
Эрес поднял руку и попросил слова. Кончук посмотрел на него с улыбкой одобрения и надежды.
— Давай, товарищ Херел. Пожалуйста. Только вкратце. А вы, Тос-Танма, послушайте.
— Во-первых, — начал Эрес, — я здесь новичок... многого не знаю. Но и для меня совершенно ясно, что послезавтра ток станет очень важным участком. — Под взглядом Кончука он чувствовал себя словно в чужой, тесной одежде, и от этого еще больше нервничал и сердился непонятно на кого. — Вернее, должен стать. А станет ли — вот в чем вопрос. Тут надо поворачиваться и поворачиваться... Смогут ли они, — Эрес, как и Тос-Танма, повел рукой, — справиться с тем потоком зерна, который будет поступать? Нет! Тетушка права. — Он увидел, как блеснули глаза Кончука. — На сенокосе, где конные косилки да грабли, и эти «работяги» управятся. Там им даже полегче было бы, а здесь нужны бы молодые, заботливые руки...