Страница 3 из 20
— Прости. Но здесь никого нет, ты можешь заблудиться, — и пусть лукавил немного, но оставлять её одну не хотелось.
— Могла бы, осталась навсегда, — она вытерла моим платком лицо и вздохнула.
А я зацепился взглядом за такой же браслет, как и у меня. И всё понял. У нас в Аменции ранние браки и помолвки были запрещены. Нет, в шестнадцать, после первого совершеннолетия, опекуны или родители могли заключить помолвку, и это уже никак не порицалось. Но я знал, что в других странах были другие законы, и эта девочка вполне могла сегодня выйти из храма чьей-то женой. Храм Всех Богов не делил народы, не признавал законы, принимал молитвы и пожертвования от всех, кто обращался. Единственное место на всём Энвере, где все были вынуждены сохранять подобие мира, остров в Круглом море, Тайверда. Но мир означал и другое, терпимость к чужим законам, какими бы дикими они ни были.
— Тебя выдают замуж? — спросил у неё.
Девочка поморщилась, попыталась стянуть браслет и чуть не расплакалась снова.
— Помолвка, — ответила тихо. — До совершеннолетия. А он старый! И противный! — она подняла на меня светлые голубые глаза. — Няня говорит, хочет… до наследства добраться, — запнулась, но всё равно сказала. — Я неглупая, сама понимаю, что мама с папой оставили много… И я… Но он ведь такой старый! Дядя Онвер говорил, что будет обо мне заботиться, а сам!
Я не ожидал, но девчонка внезапно устремилась ко мне, обняла, прижимаясь к груди. Её потряхивало, но она уже не плакала, и мне стало её жаль. Надо же, такие разные, но такие похожие истории. Сказал бы мне кто-нибудь раньше, что такое возможно, я бы не поверил.
— Тихо, не плачь, — поглаживая её по спине, попытался утешить. — Слушай, всё не так плохо. Если хорошо помолиться, то боги подскажут выход.
— Не подскажут, — отстранилась она и смешно вытерла рукавом нос. Я едва скрыл улыбку, тоже мне, аристократка, никаких манер. — Я уже столько раз помощи просила, а меня опекун сюда привёз. Он с… с жених-хом где-то там, — махнула рукой и вздохнула, посмотрела на меня исподлобья и охнула. — У тебя тоже браслет! — прозвучало обвинительное.
— Да, — согласно кивнул, — и меня женить хотят.
— Невезучие, — она даже улыбнулась, будто простив меня за то, что я ей сразу не сказал.
— Ещё какие.
— А тебя за что?
— Да тоже… за наследство, — поморщился. — Два года всего потерпеть, но мне отчим такую невесту выбрал, что не доживу.
— Сочувствую, — она дотронулась до моей руки.
Я посмотрел на неё. Мелкая ещё и непонятно — симпатичная или нет, расти ещё и расти. Почему-то сжалось сердце, когда подумал, что и она может оказаться в таком же положении, когда проще убить, чтобы до денег и власти добраться. И ладно я, почти взрослый, осознающий, а она? Ей за что?
— Тебе сколько лет?
Она нахмурилась и прикусила губу, словно раздумывая, стоит ли делиться такой информацией с первым встречным.
— О-о… тринадцать, — улыбнулась нервно и откинула ногой какой-то камешек.
Тот отлетел неожиданно далеко и попал в статую старого бога. Раздался звон, и мы с девчонкой вздрогнули, покосившись на древнего.
— Он не рассердится? — вдруг спросила она.
— Не знаю, — потёр лоб. Браслет коснулся носа, обжигая холодом, и я замер, потому что в голову пришла совершенно безумная мысль. — А скажи… Ты принимала на себя ответственность за поступки или опекун взял её на себя?
— На себя, — совсем по-взрослому фыркнула девочка. — Боги знают, что у меня есть душа, а душа не может спрятаться от того, что ей суждено.
— И я принимал… Иди сюда! — вновь дёрнул её к себе. Она возмущённо взвизгнула, но я, окрылённый идеей, тащил её к алтарю древнего бога. — И мы берём на себя ответственность. Вместе!
— Та-ак, — попыталась отстраниться она. — Я не играю…
— Послушай, — улыбка никак не хотела стираться с моего лица, — тебя насильно привезли сюда, чтобы заключить помолвку до твоего совершеннолетия, которую нельзя снять. Меня просто обманули, и с этим браслетом мне не покинуть храм. Как и тебе. Но мы можем, — я сделал паузу, предлагая ей проникнуться моментом, — мы можем совершить помолвку перед этим древним богом, — повернулся к алтарю, надеясь найти имя, нашёл и облегчённо выдохнул, — перед богом Лакко. Он свяжет наши судьбы, а в этот день через пять лет мы расторгнем помолвку, потому что станем оба взрослыми. Так что? Мы уйдём из-под опеки, нам никто не сможет ни слова сказать. Давай?
Девочка смотрела на меня огромными голубыми глазами, в которых было столько непонятных эмоций, что становилось не по себе. И я уже попрощался с идеей, когда она неожиданно резко шагнула ко мне, протягивая руку.
— Я согласна! Но я не помню слов обета.
Да, этого я тоже не помнил, но разве богам нужны правильные слова, а не те, которые идут от сердца?
— Придумаем.
Она сама потянула меня к алтарю, пошаркала ногой, разгребая камушки и мусор, опустилась на колени. Недовольно зыркнула на меня, заставив последовать за ней.
— Я читала, — её щёки немного покраснели, — что нужно так делать. Хотя сама ни разу на помолвках не была. Да и на свадьбах тоже. Нужно от всего сердца пожелать быть вместе, — запнулась, справилась с собой и продолжила. — Я вверяю свою судьбу и честь этому человеку, клянусь хранить верность и не предавать, идти с ним рука об руку смело, не склоняясь перед трудностями. Лакко, даруй нам эти дни, не оставь без своей милости.
Я кашлянул, потому что у нас даже на свадьбах произносили другие слова.
— Лакко, не оставь нас без своей милости, даруй своё благословение, соедини наши судьбы, чтобы мы смогли вдвоём преодолеть те трудности, что ждут нас в будущем. Услышь меня, загляни в моё сердце, я честен, я клянусь, что не предам её и не покину, не сделаю ничего, что навредит ей. Даруй нам эти дни.
Замер, думая, что мы о чём-то забыли.
— Кровь, — прошептала девчонка.
Чуть не хлопнул себя по лбу, достал кинжал, который всегда был со мной, подарок отца на десять лет. Самый дорогой для меня подарок. И с его помощью я связываю свою судьбу, пусть и на время, с той, кто поклялась меня не предавать. И кому в том же поклялся я.
Кинжал обагрился моей кровью, несколько капель упали на алтарь, и я осторожно взял ладошку девочки, сделал надрез и соединил наши руки. На её глазах появились слёзы, и мне захотелось её обнять. Всё-таки она — моя невеста, теперь нужно о ней заботиться.
— Ой!
Мой браслет вдруг раскрылся и упал на пол, подняв в воздух пыль. Я вздрогнул и посмотрел на свою невесту, гулко сглотнув, потому что её браслет тоже перестал занимать положенное ему месту и сейчас медленно скользил к полу по перепачканному платью.