Страница 21 из 25
— Вот именно, это «просто ребёнок» его прикончил, — говорю с укором. — И хватило же мудрости «ребёнку» молчать об этом и слушать, как бахвалится его старший брат при всех за столом. Сойдёт за подвиг, историю и авторитет?
— Знаешь, теперь я могу и поверить в это, — признаётся.
— Знала бы Шейла, с кем связывается, полезла бы? — Фыркаю.
— Да нет, конечно, — брякает уже легко, скорее даже шутит.
Похоже, улыбается. А я только больше от боли в сердце кривлюсь. Моё признание ей пустое. Она не ответила.
А душа кричит. Имира, больше ты ничего по этому поводу сказать не хочешь?
Молчим. Борюсь с накатившей обидой, потому что ни к чему выказывать такое. Я никто для тебя, чертёнок.
И когда тебя рядом нет, всё ещё стараюсь построить барьеры, не думать о тебе. Ведь столько вокруг интересных и непознанных девушек. Но стоит почувствовать обратную связь от тебя… и я снова становлюсь тряпкой.
Слышу, пробует снова вылезти из воды. Всплески, кряхтения, удаётся ей это едва — едва. Вылезает из корыта, одевает халат. И к камину присаживается на второе кресло так легко и деловито.
— Фух, ну и денёк, — говорит сама себе под носик. Как ни в чём не бывало!
Борюсь с порывами выяснить всё же, кто я для неё. Но «семейные разборки» сейчас? Как не хочется всё портить.
— Замок собрала? — Спрашиваю непринуждённо, пробуя отвлечься. Перестроиться, быть обычным весёлым Крисом…
— Нет, — отвечает недовольно. — Сперва, деталь пропала, а следом кто — то украл книгу с подсказками. Я сделала свой, но он не как на картинке, хуже.
— Это Гунуа стащил деталь, — не удержался.
— Ему — то зачем? — Ахнула, посмотрев на меня с удивлением.
— Вероятно, в целях познания. В тот заключительный вечер бала я убегал от Шейлы и её подруг по потайным ходам, наткнулся на склад мага со своими вещами. Там была и деталь от замка. Тогда я очень возмутился, что не сможешь без неё собрать всё полностью. Стал вытаскивать и поднял тревогу, пришлось уматывать на последнем издыхании, так я и попал в лапы твоих воительниц.
— Из — за какой — то игрушки прокололся? — Смеётся.
— Ты так это воспринимаешь? — Говорю с обидой.
— Нет, — посерьёзнела. — Я ценю.
Вздыхаю.
— Ты больше меня не ненавидишь? — Спрашиваю после недолгого молчания.
— Всё не так просто, Кристиан, — говорит с сожалением. — Шейла потеряла лицо, её сёстры потеряли лицо. Они жаждут отмщения даже сейчас. Теперь я понимаю твой мотив, пусть и отчасти. Но это не меняет ничего. Я десятая воительница Ханы, даже после ритуала брачного союза с принцем людей ею остаюсь. Поэтому наш сегодняшний разговор должен остаться в тайне. И если так выйдет, что мне придётся выбирать сторону, я, не раздумывая, приму долг чести.
Жёстко. Но честно.
— А я, не раздумывая, сдамся, — выдаю. — И пусть делают что хотят.
Имиретта усмехнулась себе под нос.
Да хер я сдамся. Всё она понимает. Может, придётся когда — нибудь прикончить чертёнка. Хороший выход прервать, наконец, эту зависимость.
Да, я злюсь. В мозгу та роковая ночь, когда мир мой перевернулся. И я перестал быть наивным путешественником из другого мира. Ибо осознал полностью, любые мои действия имеют последствия.
Шейла притащила меня в свою коморку, где уже ждали все восемь её оскорблённых сук. Там были и обещанные вёдра и даже лунку мне показали, что собирались в задницу вставить. Девять вёдер приготовили для меня, по одному на каждую оскорблённую воительницу. Всё это готовили в меня влить, мучать всю ночь и до утра. А может и день. Садистки чёртовы.
Но ничего не вышло.
Когда с меня уже стянули штаны и перевернули кверху задницей, явился Гунуа, придержал коней. Его уже собирались размотать бешеные бестии. Но следом примчала и Хана собственной персоной. Взяла меня за шкирку и лично повела к королю. Помню, я ещё на ходу натягивал трусы. Вот же был умора.
Ещё тогда мне вслед Шейла прокричала, что теперь я так легко не отделаюсь. А я вдруг подумал о ПМ. И посчитал, что, по крайней мере, одного патрона мне не хватит.
— И всё же не пойму, почему Хана за тебя вступилась, — раздалось от Имиры задумчивое.
— Это наш с нею секрет, — выпалил я таинственно.
— Хм, это добавляет тебе загадочности, Кристиан, — укорила суккубка. А, может, и подколола.
В дверь постучались, и в груди похолодело. Если это Гунуа, я прибью этого старпёра. Но по запаху было уже ясно. Фелис принёс жареного мяса и сушёных овощей. К сожалению, других здесь нет.
— Крис, ты как? На тебе лица нет? — Спохватывается воин.
— Да всё хорошо, Мадин, — отвечаю грустно. — Вам что нужно, говори, не стесняйся.
— Виски кончилось, — брякает, почёсывая затылок.
— Чуть позже, ладно?
Откланялся фелис, прикрыл дверки. Имиретта на меня смотрит с удивлением. А я в ответ не могу насмотреться. И насытиться не могу.
— Когда такое было видано, чтобы фелисы так с людьми общались? — Заявляет гостья.
— Ну — ка поясни, — спрашиваю с улыбкой, нарезая нам обоим мяско нежное.
— Да они на тебя смотрят, как на собственного ребёнка, — делится впечатлениями, принимая тарелку. — Вкусно пахнет. Дворцовая еда постоянно в горле стоит.
— Есть такое, — соглашаюсь.
Смеёмся. А я больше не обижаюсь.
Любуюсь ею, глаз оторвать не в силах. В камине дрова трещат. Как же хорошо. И грустно от осознания, что всё это скоро закончится.
— Выпьешь чуток? — Спрашиваю, являя бутылку.
— К чему это? — Смотрит неодобрительно.
— Мы не виделись полтора цикла, и ты бросилась меня карать. Я бы выпил за то, что заново родился.
— Знаешь, если бы ты бросил меня под снегом, я бы, скорее всего, не выбралась, — признаётся Имира. — Видимо, сегодня и мой день рождения.
— Я бы не бросил, — признаюсь, наливая в хрустальные бокалы, что тоже явил.
Принцесса смотрит, каждый раз глаза навыкате от изумления, что я творю. А может она просто любуется моим голым торсом.
— Ты меня даже растрогал, — признаётся и она. А следом тяжело вздыхает.
Замираю, опустив глаза. Снова грусть накатывает.
Что ты со мной делаешь? Как от тебя освободиться, чертовка?
— Прости меня, — слышу её голос, и снова рушатся все барьеры. — Я просто перестала себе принадлежать, попав сюда.
— Не понимаю тебя, — признаюсь, ожидая объяснений.
— Забудь, это не к месту, — отвечает недовольно. Чувствую, что жалеет о сказанном. Ну и пусть.
— Мы ведь друзья? — Возношу бокал наигранно весело.
— Нет, конечно, — отвечает с ухмылкой, поднимая свой. — Ты мой злейший враг, с которым сейчас перемирие.
— Вот значит как? — Хмыкаю и ударяю со звоном своим бокалом о её. — За ненависть между нами.