Страница 17 из 25
– Браво, – хрипло проговорил он. – Вы только взгляните, какая немало захватывающая битва.
Главарь облокотился на балюстраду, вольготно поставил ноги крест-накрест и свесил голову набок.
– А я ведь сперва недооценил вас. Думал, что в той деревушке, полной незадачливых обормотов, вам просто улыбнулось лихое везение.
Он выпрямился и сложил руки на груди.
– Ну да не беда. Сейчас мы это исправим. Но прежде, прошу отойти в сторону и не мешать моим помощникам выполнять свою работу. Нужно убрать с арены все лишнее, – глянул куда-то за спину лиходей. – Эй! – рявкнул он приказным тоном. – Оттащите этот кусок мяса обратно в клетку. Когда восстановится, пригласите Генэди, пусть заново наложит на него магию. А затем убейте его еще раз! – негодующе добавил Люто. – Только очень медленно. Туранга должен понимать, что поражение неприемлемо… Никогда.
Лязгнул засов, и из ворот, расположенных под балконом хозяина крепости, торопливо вывалилось два упитанных бугая несуразного вида, одетые в драные кожаные обмотки, с натянутыми поверх разрозненными кусками латной брони. Стражники, с алебардами наперевес, боязливо направились навстречу нашему отряду, нерешительно бурча что-то грозное и пытаясь отогнать нас от побежденного Камнееда. Следом, сгорбившись и прижимая к бокам мотки веревок с крюками на концах, семенила пятерка рабов в дырявых матерчатых лохмотьях. Невольники наспех закрепили крючья на помятых доспехах гиганта и надрывно тужась, оставляя на песке глубокие борозды, поволокли тело к проему, из которого некоторое время назад и появился монстр.
– Твердыня Крактан признает ваше упорство, – главарь, вновь зло прищурившись, пристально смотрел на нас сверху, – что делает вас достойными встречи с непревзойденным чемпионом, единственным отпрыском диких лун… – он вобрал в легкие побольше воздуха, – Галмором!
Торжественный крик предводитель лиходеев заполнил арену и тотчас был подхвачен хором трибун.
– Бог Псов! Яви же искупление ищущим! – картинно кривляясь и нелепо пританцовывая, захлебывался собственным ревом Люто.
Хозяин Крактан умел завести толпу и знал толк в жестоких зрелищах. Меня не покидала мысль, что все происходящее было спланировано заранее и сейчас подчиняется четкому выверенному до мелочей плану, который нам во что бы то ни стало предстоит изменить, если мы не хотим навечно застрять среди белого песка, напитанного кровью тысяч менее крепких и везучих разумных.
Зычный приказ быстро нашел дорогу к нужному уху, провозглашая тем самым начало кульминации безумного представления. Часть северо-восточных стен, что была возведена прямо поверх вертикального откоса скалы, шумно задрожала. Еле различимые на монолите породы швы осыпались пылью, а колоссальная каменная плита с сухим скрежетом подалась назад и отошла в сторону, открывая высокий проход в чернеющие недра.
Некоторое время ничего не происходило. Все замерли в ожидании. Как вдруг из бездны обширного тоннеля донесся частый клокочущий рокот. По мере того, как солнечный свет все глубже пробирался в нутро темной пещеры, дыхание запечатанного в ней монстра становилось громче, перерастало в беспорядочный гул, а затем и вовсе разразилось громовым топотом приближающегося шага. Грянул оглушительный вой, и на арену вырвалось чудовище грандиозных размеров.
Облик Бога Псов действительно напоминал обычную собаку, однако сходство ограничивалось лишь общими чертами. Рост существа достигал примерно двух третей высоты самой арены. Мускулистые лапы вспахивали подножье острыми, загнутыми полумесяцем когтями, длиной не меньше, чем с клинок полуторного меча. А выше, плавно переходя в хищный изгиб поджарого туловища, так характерный роду диких волков, вздымалась необычайно широкая мохнатая грудь. Спину монстра покрывал устрашающий веер костяных игл, торчащих вздыбленными шипами от холки и вдоль могучего хребта. Но вот дальше… Дальше начиналось самое удивительное. Шея делилась надвое. Удерживая на широких плечах пару огромных вытянутых собачьих голов, монстр зорко глазел в нескольких направлениях одновременно и, казалось, без труда примечал не только соперников, но и весь полукруг трибун разом. Ослепительно белый цвет шкуры Галмора придавал ему особо впечатляющий вид. Отчего, на фоне такого же белого песка, силуэт мифического создания представлялся размытым, неуловимым, призрачным.
– Разошлись! – надрывно скомандовал Тамиор.
Мы рванули в стороны друг от друга, уходя с пути несущейся напролом разъяренной твари. Достигнув центра ристалища, Галмор резко выпрямил лапы и, оставив за собой след от глубоких рытвин, замедлился. Плотное, почти непроницаемое облако взметнувшейся вверх пыли поглотило арену, и в тот же миг я ощутил тупой удар сзади. Твердые когти, словно стальными прутьями, хлестнули по спине, но так и не пробив звенья нардиевой кольчуги, с силой отшвырнули меня к северному контуру стен. Потеряв на время интерес к лишенной равновесия цели, двуглавое чудовище ринулось на Тамиора. В попытке сбить рыцаря внезапным наскоком, Галмор выбросил вперед одну из пастей, широко раззявив чудовищные челюсти. На бегу заметив хитрый маневр врага, белобородый прибавил ходу и оттолкнулся. Прокатившись кубарем и лишь чудом избежав глухо клацнувших зубов, он с грохотом угодил в стойку с древним оружейным хламом. Груда старых щитов и мечей мелодично зазвенела, осыпаясь ворохом стали и делая падение воина еще более жестким.
Положение быстро приобретало нехороший окрас. Зверь напирал яростно, надрывно. Пара скачков и конец схватки был бы неминуем. Благодаря внушительным размерам и неудержимой прыти, Галмор легко мог прикончить потерявших контроль противников. Однако, на поверку монстр вел себя довольно странно. И хотя его натиск не на шутку ошеломлял, казалось, будто он вовсе не пытается убить нас, а попросту хочет убрать оголтелых разумных с дороги.
Эхо протяжного воя загуляло вдоль смотровых ниш. Гигантский пес уставился перед собой, злобно ощерился и рванул к главным воротам крепости. Давинти, так и стоявший поодаль с самого начала стычки, а теперь оказавшийся в аккурат на пути монстра, лихорадочно вскрикнул и пустился наутек. Обуреваемый страхом, тил с каждым шагом бежал все быстрее, ошалело озираясь на преследователя и стараясь не уступать ему в проворстве. Глянув в очередной раз на настигающее его чудовище, поэт отчаянно охнул, чаще засеменил ногами и с размаху влетел в изъеденные временем створки наглухо запертых врат. Ошарашено отпрянул и, крутанувшись на месте, вжался лопатками в преграду. Осторожно подняв белое, точно свежевыстиранная простыня лицо, тил вдавил голову в плечи и тотчас сомкнул веки обратно. Над его макушкой в беспорядочной ярости нависли два чернеющих зева. Горячее гнилостное дыхание пробиралось в ноздри, вызывая приступы тошноты. Меж плотных рядов огромных зубьев сочилась слюна, обильно падая на песок пенящимися каплями. В осознании, что дальше бежать попросту некуда эльфа словно парализовало от ужаса. Мускулы затрясло крупной дрожью, голос провалился глубоко в горло и угловатым комком застрял посередине груди. Отчаявшись, Давинти снова открыл глаза и обмер.
– Светлые боги… – сипло прошептал он.
Остановившись на расстоянии не больше согнутого локтя от кончиков ушей побледневшего бедолаги, головы зверя захлебывались истовым ревом. Неестественно заваливаясь набок, Галмор остервенело рвал под собой почву, силясь дотянуться до близкой и все же недосягаемой цели. Спустя очередную неудачную попытку продвинуться дальше хотя бы на шаг, чудовище отступало назад, а затем опять и опять бросалось к поэту, каждый раз будто упираясь в какую-то невидимую преграду.
Сплюнув целую горсть хрустящего на зубах песка, я спешно пошарил перед собой в поисках утраченного при падении оружия. Клинков нигде не было. Досадно выругавшись, я поднялся, стер со лба песчаную пелену и мысленно приготовился узреть разорванное в клочья тело поэта. Впрочем, увиденное нисколько не ужасало… Скорее озадачивало. Загнанный в тупик и практически вросший в серое дерево массивных ворот, эльф был по-прежнему жив. Галмор же, все глубже погружаясь в сыпучий наст арены, копошился на одном месте. Бог Псов протяжно выл. Его хвост, собранный из чешуйчатых костяных пластин, нервно подрагивал. А одна из лап то и дело повисала в воздухе, лишая животное устойчивости и заставляя отпрянуть от края ристалища. Приглядевшись, я ахнул. На задней левой лодыжке монстра виднелось толстое кольцо, продолжением которому служила массивная цепь с янтарным отливом. Туго натянутая привязь уходила глубоко в недра пещеры, где прежде обретался зверь, и словно тисками сковывала его свободу, не позволяя продвинуться дальше.