Мирт. Истина короля

В любом случае, он радовался дружбе с ним хотя бы потому, что мог разделить одиночество Цзияня, выпить бокал-другой бренди и подлатать его вечные раны. Когда он перестанет искать себе врагов и будет искать друзей? Явно не сегодня и не внутри Улья. Брать его с собой было худшим решением. Однако Ортанс уже не мог ничего переиграть.

— Так-так-так… — из темноты выступил человек.

Поношенный сюртук его был небрежно распахнут, картуз на голове заломлен назад, а в смуглых пальцах плясал тонкий острый стилет.

— Так-так-так и кто тут у нас? — он широко ухмыльнулся, и кривые зубы блеснули в свете единственного тусклого фонаря, освещающего переулок именно в том месте, где стояли Цзиянь и Ортанс.

— Оставь свои штучки, Бэйкон, — посоветовал Ортанс, шагая вперед, невольно заслоняя плечом Цзияня.

— Оп-па! Кого я вижу! Неужели сам Джон Ортанс пожаловал к нерукопожатным нам! А что случи-илось? Проблемки? А мы поговорили, что будут проблемки-то, рано или поздно, а будут! Как в воду смотрел, ты посмотри! Потому что нельзя-а к друзьям поворачиваться задом! Друзья-то обидеться могут!

— Мы не друзья, Бэйкон. И задом я ни к кому не поворачивался, — как можно невозмутимее ответил Ортанс. — Я здесь по делу, и не к тебе. Не мешай.

— А я, может, свои процентики хочу? Ты раньше здорово тут отоварился, а теперь денежки наши пускаешь по ветру?

— Во-первых, мои деньги. Не наши. Во-вторых, твое ли дело, чем я занимаюсь? Пропусти. Драться я сегодня не в настроении.

— А что так, а-а-а? Трусишь, Ортанс?

— Да нет, — пожал плечами механик. — Просто друга обижать не хочу. Он у меня мирный, крови не любит.

— Друга? Этого дрища, что ли? — сплюнул Бэйкон, подходя ближе.

— Сам дрищ, — нелюбезно ответил Ортанс и шагнул вперед. — Пройти дай. По делу пришел. Не было бы дела — ноги моей бы тут не было.

— Говорю же, зря, зря к друзьям с презрением! Мы-то со всей душой к тебе! А был бы добрее, то я б к тебе со всей душой! Я б тебе сказал, как важно доверять друзьям!

Ортанс на мгновение прикрыл глаза и сосчитал до пяти. Бэйкон начинал его не на шутку раздражать, но начинать драку здесь, в самом начале Улья, было бы верхом недальновидности — при условии, что он хочет еще провернуть хоть какую-то сделку.

— Мне до тебя нет дела, Бэйкон, — наконец сказал он. — До тебя и твоих игр. Мне нужен Шершень. И только.

— О, что ж… Удачи тебе добраться до Шершня! Тут многие на тебя точат зуб, знаешь ли. Тут предателей не любят. У меня-то на тебя обидка маленькая, могу на время и глаза закрыть — чтобы дружок твой не плакал, а? Как тебе доброта моя? А другие не будут такими же добренькими!

— В толк не возьму, что я им сделал! — развел руками Ортанс.

— Да не нравится тут никому, что ты с ханьцами связался и что деньги уходят желтомордым, — честно пояснил Бэйкон. — И чем мы тебе не угодили, а-а-а?

Ортан промолчал.

Любой ответ был бы неправильным.

Бэйкон как будто и не ждал ответа. Обошел вокруг, осмотрел Цзияня с головы до ног и сплюнул:

— Ты что ж, сюда желтомордого притащил? Ханьца калечного? Для ханьцев ничего нет у нас.

— У тебя нет, — подчеркнул Ортанс. — А за весь Улей не говори.

— Нет, ну ты совсем уже наглеешь! — развел руками Бэйкон. — Я к тебе со всей душой, а ты…

— Мне кажется, он хочет, чтобы мы заплатили за вход, — тихо проронил Цзиянь на ухо Ортансу.

— Но ничего не получит, — так же тихо отозвался Ортанс.

Это было одно из правил Улья — вход свободен для любого нуждающегося. С выходом был уже свой вопрос.

Поэтому Ортанс шагнул вперед и коротко, быстро ударил Бэйкона в нос. Тот охнул и упал, хватаясь за лицо.

— Я тебя!!! — гнусаво заорал он. — Да я ж тебя! Эй, ребятки, вы посмотрите, вы посмотрите, кто тут распускает руки!..

— Цзиянь, — коротко скомандовал Ортанс. — К стене!

Цзиянь послушно отошел в тень.

В ту же минуту несколько человек весьма потрепанной наружности с двух сторон налетели на Ортанса.

Цзиянь смотрел на драку с каким-то восхищенным любопытством: не каждый день классический бриттский бокс встречается с уличными подлыми приемами. И тем не менее Ортанс держался неплохо. Видимо, не впервой ему сталкиваться с бесчестными ублюдками, решившими, что им все можно только потому, что они обзавелись крохами физической силы и огромным количеством ненависти к окружающим — а может, просто потерявшим голову от нищеты и безнаказанности.

— Взять с меня все равно нечего, — прохрипел Ортанс, применяя болевой прием.

Один из нападавших взвыл.

— А дел у меня тут… полно.

Второй нападавший отправился следом за первым.

Ортанс развернулся к третьему, уже занесшему тонкий, похожий на шило, нож над его головой и толкнул ногой в пах. Шило упало на землю. Ортанс склонился над скрючившимся бандитом и сказал:

— Давайте без шуток. Мне нужен Шершень. И только он. У меня к нему дело. Так и передайте. Идемте, Цзиянь.

Цзиянь осторожно обошел распростершихся на земле бандитов и вопросительно посмотрел на друга.

— И здесь каждый раз так?

— Раз на раз не приходится, — пожал плечами Ортанс. — Осторожнее, здесь еще много таких. Улей что-то вроде убежища — безнаказанность развязывает им руки. Полиция не сунется сюда.

— Вы в самом деле не взяли никакого оружия?

— Отчего же? Взял. Но применять не буду и вам не советую: здесь действуют иные правила, чем в законопослушном городе. Если ранить или убить кого-то из Улья — они все как единый организм обернутся против нас. Пока мы что-то от них хотим, надо быть вежливыми.

— Это была вежливость?

Ортанс поднял брови.

— Конечно. Ведь я ничего им даже не сломал. Так, заявил свое право пройти вглубь.

Цзиянь вздохнул, но ничего не сказал. Тогда Ортанс продолжил:

— Представьте, что вы входите в Холмы фаэ.

— Я мало знаю о фаэ. Только то, что мне рассказывал один… давний приятель.

— Но про Холмы вам известно?

— Да, это места их обитания, где работают иные законы и даже время течет своим чередом…

— Вот! — Ортанс поднял палец вверх. — С Ульем так же. Свои законы. Свои обычаи. И при этом весьма маленький шанс остаться в живых. Так что считаю, что нам следует поторопиться.

Вокруг них сгустилась тишина — плотная, влажная, сложно дышащая, похожая на огромный живой организм. Цзияня передернуло при одной мысли о том, что живое существо может быть подобно этому. Он поежился: тишина и холод, холод и тишина, вот что объяло Улей и сулило теперь одни лишь неприятности.

— А я смотрю, здесь вашим внешним видом никого не удивить. — заметил Ортанс.