Страница 75 из 122
Глава 16. Борьба
Я была в комнате Даниила и вдруг увидела свою комнату. Сделав еще шаг, почувствовала, что ноги меня совсем не держат, и, пытаясь ухватиться за доски у стены, от слабости упала на пол.
— Вот она! Саша! — послышался голос Константина, это последнее, что осталось в моей памяти.
Когда сознание вернулось, я находилась в своей спальне на кровати. Напротив в кресле сидел Костя, он напряженно склонился над книгой, попеременно читая и записывая что-то в тетрадь. Некоторое время я разглядывала его, понимая, что очень привыкла к присутствию молодого духовного наставника и без него теперь будет плохо.
Что за чувства возродились во мне к этому сложному молчаливому парню? Он стал самым близким за короткое время, хотя сам отчаянно скрывал отношение ко мне, делая холодный отстраненный вид, но я чувствовала его на каком-то необъяснимом уровне и ощущала особую и теплую заботу.
Костя мимолетно взглянул на меня и сразу изменился в лице, увидев, что я его разглядываю.
— Как ты себя чувствуешь? — спросил он, суетливо поправляя закладку в записях.
— Сейчас хорошо, ты ведь рядом, — ответила я, заметив, что мои слова еще больше сковали парня.
— Рад, что тебе лучше.
— Чем ты занимаешься? — Я попыталась привстать, но тут же поняла, что это невозможно: боль в каждой клетке тела превращала любое движение в страдание.
— Перевожу необходимые части в книге. Мне нужен анализ и план дальнейших действий. — Константин внимательно меня оглядел и спросил: — Тебе сложно двигаться? Что-то болит?
— Если честно, тело плохо мне подчиняется, и все болит, словно переломано.
— Чем глубже ты внедряешься там, тем сложнее тебе будет здесь.
— Да, знаю об этом. — Я помолчала, все еще разглядывая своего охранника, не в силах оторваться от его мускулов, и вдруг спросила: — Костя, скажи, если бы ситуация была другой, ты бы относился ко мне иначе?
— Не понял. Ты о чем?
— Допустим, отсутствие беременности.
— Присутствие беременности меня не пугает. — Константин спрятал улыбку и закрыл книгу. — Помочь тебе — моя обязанность.
— Речь не об этом отношении. Я ведь нравилась тебе в школе. Смог бы ты теперь так же относиться ко мне? Если бы я была свободной и ничем не обремененной, могло бы у нас что-то получиться?
Глубоко вздохнув, Костя опустил глаза на книгу и замолчал, ровняя пальцами листы.
— В некоторых случаях историю невозможно переписать, — наконец ответил он. — Знаешь что, поехали в одно замечательное место, тебе там понравится.
Предложение оказалось неожиданным, словно Константин перевел тему разговора, боясь что-то открыть, и от этого хотелось вернуться к вопросу. Мое тело продолжало плохо подчиняться, и я добралась до машины на руках своего помощника.
Незнакомая дорога вела далеко за город через желтые поля колосящейся нивы и сиреневые бугристые холмы люпинов. За окном пролетали маленькие озера с плавающими стайками уток, сочные зеленые сопки и слоистые голые скалы. Я удивлялась красоте природы нашего края, почему мне это было недоступно раньше? Как проходила моя жизнь, чем была наполнена? Казалось, только с Костей все вокруг обрело краски и смысл.
Машина свернула с трассы и, покачиваясь, спустилась к небольшим зарослям ивовых деревьев, которые скрывали за собой удивительно круглое озеро. Вокруг водоема расположились огромные плоские темные камни, нагретые солнцем и оттого ставшие очень теплыми. На один из них Константин опустил меня, предварительно покрыв поверхность пледом.
— Здесь очень красиво, — восхитилась я. — Как ты находишь такие особенные уголки природы?
— Сюда я приезжал заниматься, и до Тибета, и после. Мне тут очень спокойно, это особое место: ночью на озере потрясающая лунная дорожка, которая окрашивает всю поверхность воды в серебро.
Я замолчала, глядя на озеро. Почему-то сейчас мне стало очень обидно, словно моя жизнь пронеслась где-то рядом, а я не успела заскочить даже в последний вагон и теперь только наблюдаю, какой она могла быть.
— Тебе плохо? — спросил Костя, заглядывая мне в лицо. — Такая бледная.
— Нет, — задумчиво ответила я. — Сейчас хорошо, и от этого так грустно.
— Поделишься?
— Кажется, я потеряла свою жизнь. Беззаботно открыла окно, а она выпорхнула. Теперь не знаю, что делать. Как жить?
— Каждый из нас проживает свою жизнь, а не чужую, и все, что с нами происходит — это фильм, автором которого являемся мы сами.
— Тогда почему я не могу исправить свою жизнь? Если мне не нравится суп, я не буду его есть, не понравится платье — не буду носить. А в своей жизни ничего изменить не могу.
Константин с тоской оглядел простор впереди.
— Жизнь это не платье, к сожалению. Иногда на исправление уходит вся жизнь.
— Как же мне тяжело… — прошептала я. — Если бы ты знал. Как хотелось бы исправить все свои страшные поступки, но это уже невозможно.
— Ты можешь не делать ошибок теперь, чтобы впоследствии не пришлось исправлять результат.
— Не все зависит от меня. Хочешь пример? Чем больше мы с тобой проводим времени, тем больше я понимаю, что моя непростительная ошибка — не разглядеть тебя в школе. Потому что ты особенный, а дни, проведенные с тобой, отличаются от всего, что было в моей жизни. Но этого не изменить, и даже не исправить, ведь тебе я уже не нужна.
Константин тяжело сглотнул и увел взгляд на озеро. Мы долго молчали, думая об одном, но по-разному, и, наверное, каждый о чем-то жалел.
Наконец Костя покачал головой, словно соглашаясь с самим собой, и тихо произнес:
— Однажды моя жизнь изменилась, и этот момент стал затворяющим ключом. Я дал клятву целибата, взамен получил статус и возможности, и теперь не могу сделать шаг назад. Твоя жизнь тоже изменилась, но ты еще можешь менять ее, поэтому я так усердно прошу тебя слушать мои советы.
— Как всегда умело свернул с темы, — вздохнула я. — К чему все эти вопросы…
— Разве я не ответил на твой вопрос?
— Ты никогда не отвечаешь на мои вопросы, если они касаются отношений. Бесполезно.
— Если бы несколько месяцев назад мне сказали, что я буду разговаривать об отношениях с Александриной Лимой — съел бы свой черный пояс на главной площади города.
— Мне не смешно.
— Поверь, мне тоже. Что еще ты хочешь знать обо мне?
Я развернулась к Косте, задав наконец свой вымученный вопрос:
— Скажи, если бы не беременность, у меня был бы шанс? Шанс на отношения с тобой.
— Саша, беременность тут ни при чем. Я в статусе монаха, прошел обряд посвящения и клятвы, взамен получил свои силы, которые могу и хочу тратить на твое спасение. Это все взаимосвязано и очень серьезно. Прости.
— А если бы у тебя не было клятвы?