Взводный

Глава 13

Глава 13

Нашу армию вывели под Киев, всё же по большому счёту она сейчас представляла из себя сборную солянку. Хотя по количеству людей дивизии вроде как были почти полнокровные, вот только они были собраны с бору по сосенке, в них вошли бойцы и командиры с разных частей, вот и надо было их притереть и по необходимости перетасовать, благо обстановка на фронте пока это позволяла. То, что Киев скоро сдадут, я знал, просто не знал точной даты, а также то, что мало народу сможет вырваться из Киевского котла. Тогда немцам открылась прямая дорога на Москву, наших частей практически не было, и пожалуй лишь чудо смогло нам помочь удержать столицу. Не смотря на моё вмешательство, я не думал, что ситуация на фронте сильно поменяется, разве что даты несколько сдвинуться, да соотношение потерь немного выровняется. Пока же я получил неделю отдыха для своих бойцов, не знаю, будет ли она на самом деле, или меня сдёрнут раньше решать очередную проблему, но пока есть возможность, надо ей пользоваться. Нас расположили в казармах, и к нашему счастью, при них были реммастерские, которые мы и стали использовать на полную катушку. Вся техника хорошо потрудилась, вот мы и пользуясь подвернувшейся оказией принялись её перебирать. Кроме этого, предчувствуя нехватку водителей, я принялся по мере возможности готовить новых. Благодаря хорошим трофеям, у меня не было дефицита в грузовиках, вот я и выделил два десятка самых убитых на обучение пары сотен водителей. Вот рупь за сто даю, что когда тут наступит полная жопа, то именно меня попросят вывести штаб фронта к своим из окружения. Вот тут мне пара сотен лишних водителей и пригодятся, транспорт я по любому себе найду, вот только он сам по себе ездить не умеет, им управлять надо, вот и посажу новоиспеченных водителей за их баранки. Пускай они ездить толком не научатся, но худо-бедно ехать со скоростью 20 — 30 километров в час смогут. Вы скажите медленно, а на лесных дорогах быстрей и не поедешь, а то и прямо сквозь лес, так что вполне сойдёт, а там они и опыта поднаберутся. Вот такие планы у меня были и я по мере своих сил и возможностей их воплощал в жизнь. На следующий день меня дёрнули в штаб фронта, прямо к самому Кирпоносу. Одев выстиранную форму, а носил я не командирскую, а солдатскую с капитанскими петлицами, я на своей ласточке с водителем поехал в штаб. Доложившись дежурному, узнал куда мне идти и двинулся к начальству, причём даже не знал, будут меня хвалить и пряниками кормить, или ругать и пороть. Докопаться можно до чего угодно, было бы желание, вот и гадай, зачем тебя вызвали к начальству. Зайдя в приёмную, доложился секретарю, а тот сняв трубку доложил начальству, после чего меня сразу запустили в кабинет. В кабинете командующего оказалось несколько человек, в том числе и командир моей армии с членом военного совета. Как я узнал позже, кроме них с Кирпоносом были также начальник штаба и член военного совета фронта.

— Вот значит ты какой знаменитый капитан Прохоров.

— Извините товарищ генерал-полковник, почему знаменитый?

— А кто дважды из окружения выходил, причём каждый раз личный состав только увеличивался, а не уменьшался, да и немцев уничтожил столько, сколько дивизии незазорно на своём счету иметь.

— Так голова человеку даётся не только шапку носить и в неё есть, а ещё и думать. Я вот думаю, отсюда и успехи, а кроме того действую не по шаблону, потому и в выигрыше.

— С этим ты конечно молодец, но вот у члена военного совета армии к тебе претензии есть.

С этими словами генерал Кирпонос показал на генерала Колесникова.

— Дмитрий Емельянович обвиняет тебя в уничтожении раненых.

— Извините меня товарищ генерал, но я не пойму, в чьей армии служит генерал-майор Колесников, в нашей или немецкой?

При этих словах генерал Колесников аж покраснел от возмущения и хотел возразить, но Кирпонос дал ему знак молчать.

— Вы ведь знаете, как немцы бомбят наши госпиталя, медсанбаты и санитарные колонны с поездами, а как они уничтожают наших раненых. Есть люди с которыми можно легко договорится словами, а есть такие, которые понимают только язык грубой силы. Если мы хотим хоть как-то защитить наших раненых и прекратить обстрелы и бомбёжки госпиталей и санитарных поездов, то просто необходимо целенаправленно вырезать немецкие госпиталя и санитарные колонны вместе с ранеными и медперсоналом. Это необходимо делать демонстративно с пояснением, что это наш ответ на их обстрелы и бомбежки наших госпиталей и санитарных колон с поездами. Только так и ни как иначе, так как по нормальному с немцами не договорится, только показав, что мы будем брать кровь за кровь и ни как иначе.

Кирпонос задумался услышав это, наконец он спросил у остальных:

— А вы что думаете товарищи?

Первым ответил член военного совета фронта дивизионный комиссар Рыков.

— С одной стороны действия капитана Прохорова противоречат правилам ведения войны, а с другой, немцы первыми стали их массово нарушать. Пожалуй я соглашусь с капитаном, в сложившихся условиях другого способа заставить противника соблюдать правила ведения войны нет.

— Я тоже согласен с капитаном. — Сказал мой непосредственный начальник, генерал Костенко, и его поддержал начальник штаба генерал-майор Тупиков, таким образом генерал Колесников оказался в меньшинстве.

— Капитан, у тебя есть какие идеи? — Спросил меня Кирпонос.

— Так точно товарищ генерал, есть. Сейчас быстро провести обслуживание своей техники и уйти в немецкий тыл, а там немного похулиганить. Недели на две примерно, за это время хорошо пройтись по вражеским тылам сделав основной упор на уничтожение госпиталей, санитарных колон, колон тылового снабжения, складов, артиллерии и аэродромов. Всё это недели на две, не больше.

— Почему на две недели?

— А больше навряд ли получится, немцы все силы бросят на наш поиск и уничтожение, а я всё же не самоубийца. Для меня главное нанести противнику максимально возможный урон и при этом самому остаться живым.

— Хорошо капитан, свободен, мы подумаем над твоим предложением.

Я +вышел из кабинета и направился к себе, а что мне тут ещё делать, о рейде отчитался, предложение о новом выдвинул, а теперь от меня больше уже ничего не зависит, теперь большое начальство решать будет. Вернувшись к себе в расположение занялся текучкой, а штабе фронта тем временем разгорались нешуточные страсти. Командующего фронтом генерала Кирпоноса всерьёз заинтересовало предложение капитана Прохорова. То, что он на самом деле способен совершить предложенное никто не сомневался, его дела говорили сами за себя. Единственный, кто встретил их в штыки, оказался член военного совета 26-ой армии генерал Колесников.

— Я всё же не пойму, Дмитрий Емельянович, что ты так взъелся на капитана Прохорова?

— Он Михаил Петрович субординацию не чтит, на политотдел внимания не обращает, даже пригрозил трибунал политработникам, если те будут вмешиваться в приказы командиров. А его расправы над пленными немцами и ранеными, советский человек так себя вести не должен.

— И тем не менее другого такого командира, кто с лёгкостью выходит из окружения и громит превосходящие силы противника у нас нет. И капитан во многом прав, немцы тоже абсолютно не соблюдают правила ведения войны, так что по большому счёту капитан действует так же, как и они. Также он прав, что если мы хотим заставить противника прекратить бомбить и обстреливать наши госпиталя и медсанбаты, то необходимо планомерно уничтожать немецкие госпиталя, только это может заставить немцев не трогать раненых.