Страница 21 из 136
— Пока Огнебородый сам не прикажет, никуда не пойду. Ты союзник, король Хайлигланда, но ведёшь себя как наш хозяин.
Он увидел, как Волдхард побелел от гнева и высказанной кормчим дерзости. Ничего, этому южанину будет полезно поучиться уважать тех, с кем ещё придётся биться бок о бок.
Но, к удивлению Мунда, король быстро взял себя в руки.
— Хорошо, — кивнул хайлигландец. — Возможно, я действительно передавил. В конце концов твой вождь — Огнебородый, а я — всего лишь его союзник. — Одно Ухо не понял, издевался над ним король или просто не умел выражать раскаяние. — Пусть Магнус решит. Сблизьте корабли, чтобы мы могли докричаться друг до друга.
Мунд кивнул и отдал приказ. Может из этого Волдхарда и его южан ещё выйдет толк. Может и Магнус встанет на его сторону, если станет поменьше слушать южных жрецов, что только и могут говорить о могущественном мужике на небе.
Корабли сблизились так, что можно было разглядеть руны на щитах, прилаженных к их бортам. Мунд взмахнул рукой Ульху, кормчему Магнуса.
— Что там? — гаркнул Огнебородый.
Мунд обернулся, ища предсказательницу.
— Сольва! Ходи сюда и скажи, что увидела в небе.
Высокая воительница отложила ножичек, которым выковыривала грязь из-под ногтей, и зашагала к кормчему. Мунд невольно бросил взгляд на ее грудь: да, девицей ее нельзя было назвать уже лет как двадцать, но в походе выбор был невелик. Кроме того, с возрастом Мунд начал ценить в женщинах опыт.
— Не небо подсказало мне погоду, но костяные руны, — проскрипела она, поравнявшись с Одним Ухом.
— Гадание? — прошипел хайлигландец.
— Гадание — то, чем занимаются шарлатаны на ярмарках, — фыркнула Сольва. — Я же задаю вопросы мертвым родичам, и они мне отвечают. Мой род защищает своих потомков и предупреждает об опасности.
Мунд заметил, как исказилось в презрительной гримасе лицо короля. Он знал, что южане считали разговоры с предками колдовством, и это было еще одной причиной, по которой Одно Ухо недолюбливал хайлигландцев. Оторвавшись от предков, они нарушали порядок вещей.
— Значит, ты не ошибаешься? — спросил король.
Сольва кивнула:
— И Магнус об этом знает.
— Хорошо. Говори.
Воительница поприветствовала Магнуса взмахом руки.
— На севере смерть, вождь. Кости сказали, что на севере умерло что-то большое, и оно погубит еще многих. И мы стоим на его пути.
— Точнее, женщина!
— Точнее некуда. На север идти нельзя! — вмешался Ульх, кормчий Магнуса. Голос его звучал, словно доносился из колодца, а сам он был похож на бочку. Здоровенную бочку, к которой прилепили белокурую бороду. — Я и без Сольвы скажу, что впереди беда. Тучи видели? Близится такая гроза, что нас всех к чертям затопит!
Волдхард грохнул кулаком по дереву.
— Когда будет буря?
— К обеду! — крикнул Ульх. — Точнее сказать нельзя — ветер меняется.
— Нужно рассредоточиться и переждать в открытом море, — заключил Мунд. — Можно попробовать уйти южнее и надеяться, что нас обойдет стороной. Главное — отойти как можно дальше от земли, иначе корабли размажет о скалы.
— Погодите, а это что? — Сольва нервно отбросила растрепавшуюся белокурую косу за спину.
Волдхард встревожился.
— Где?
— Вон там, на горизонте, со стороны Ваг Рана. — Сольва привстала на цыпочки и даже слегка подпрыгнула, глядя на очертания суши.
Мунд вскочил на нос, припал к дереву и вытянул шею.
— Не понимаю! — растерянно проговорил он. — Похоже на грозу, кабы она могла так быстро двигаться.
— Гроза и есть! — рявкнул Ульх. — Никогда таких быстрых не видел.
Мунд всмотрелся снова и оторопел. Такого он не видел никогда, но и рассказов старых моряков хватило, чтобы предположить. И осознание вселило в него ужас.
— Так что же там? — король Хайлигландцев терял терпение.
— Это не гроза. Точнее... не только гроза, — побелевшими от страха губами прошептал Одно Ухо. — На нас идет Большая волна. Мы не успеем развернуться.
— Заинтересовались навигацией, друг мой?
Фастред резко опустил солнечный камень, услышав голос патрона. Брат Аристид наблюдал за ним, сидя на сундуке.
— Вы проснулись! — брат-протектор отдал иссоль подоспевшему Анду и подошел к монаху. — Как себя чувствуете?
— Хорошо, друг мой. Я проспал завтрак?
Фастред улыбнулся.
— Да, но я припас для вас паек.
— Замечательно. Что бы я без вас делал?
— Понятия не имею, — отозвался брат-протектор. — Наверняка плыли бы на этом корабле в империю. И, думаю, вряд ли бы голодали.
— Никак мне не убедить вас в собственной значимости, дружище. — Аристид добродушно усмехнулся и обратил взор к морю. Десятки кораблей стремились к берегам империи стройными рядами, точно птичий клин. Но ветер сменился. — А ведь я столь многим вам обязан.
— Я служу вам не ради благодарности, — ответил Фастред, глядя на ближайший когг. — Я пошел за вами потому, что верю в то, за что вы сражаетесь.
Еретик кивнул.
— Знаю. Но разве ваша помощь не заслуживает признания, дорогой Фастред? С каждым восходом мы все ближе к цели. Если повезет, через дюжину дней будем в Рионе. И, видит бог, вы еще сыграете свою роль в том, что случится дальше.
Фастред не ответил. Его всегда тревожили пророчества патрона. Аристид обладал необъяснимым чутьем и порой предсказывал будущее столь точно, что даже он, верный слуга, начинал всерьез бояться. Впрочем, Фастред опасался не столько слов Аристида, сколько его действий.
В последние луны Аристид немного сдал, хотя первые тревожные звонки появились и раньше, еще позапрошлой осенью. Фастред замечал, что его патрона беспокоило нечто, о чем тот не желал говорить. Аристид никогда ни на что не жаловался. И все же монаху не удавалось скрыть чувств. А когда беспокойство длится слишком долго и не ослабевает с течением времени, в определенный момент оно начинает подтачивать тело. Фастред замечал, что Аристид стал хуже спать: просыпался несколько раз за ночь и бродил по замку, точно неупокоенный призрак, рылся в книгах, поднимал старые записи в библиотеке — настолько древние, что Фастред не мог понять, на каком языке те были написаны. От любых вопросов Аристид неизменно отмахивался, утверждая, что он в порядке, но брат-протектор провел с слишком много времени рядом с ним и знал: если что-то начало так сильно тревожить самого Аристида, значит, дело и правда пахло дрянью.