Страница 59 из 92
Он обратил в бегство воинов Хавейа,
Враги страшатся его острого копья.
Он беспощаден в битве.
Услышав хвалебную песню, жители деревни обступили Наваси.
— Смотрите, добрые люди, на его боевом поясе рубцы от вражеских сабель, щит помят в жестоких схватках, сильная рука крепко держит копье,— переговаривались они, с восхищением посматривая на купца.
Слуга тем временем продолжал петь:
Удары копий воинов Хавейа сыплются, как град.
Но удары Наваси поражают подобно грому!
Хавейа словно подкошенные валятся на землю,
И Наваси попирает их мертвые тела.
Наваси с силой воткнул копье в землю. Он сказал глазевшим на него людям:
— Я притомился после жестокой схватки с врагом. Хочу отдохнуть.
— Это герой Наваси. Он победил Хавейа. Окажем ему гостеприимство,— решили жители деревни.
Они отвели его в лучший дом, принесли жареной козлятины и верблюжьего молока.
Оставшись наедине со слугой, Наваси удовлетворенно потер руки:
— В этой стране почитают лишь смельчаков. Пусть они принимают меня за великого героя.
И он безмятежно заснул.
На рассвете Наваси проснулся от сильного шума. За дверью дома раздавались крики:
— Вставай скорее, герой Наваси! Хавейа идут на нас войной. Наши воины собираются на битву.
Наваси испуганно спросил:
— Куда мне идти?
— На холм, на холм за селением!
Наваси медлил. Он надеялся, что люди разойдутся и он сможет потихоньку улизнуть. Но всем было любопытно посмотреть, как великий герой готовится к битве. Никто не расходился.
От испуга Наваси едва мог вымолвить слово. В отчаянии он сказал слуге:
— Скажи им всю правду. Пусть знают, что никакой я не герой.
Слуга взял лиру и запел:
Кто грозно встает с ночного ложа?
Это Наваси, губитель псов Хавейа.
Наваси, который заставит вдов оплакивать погибших мужей,
Наваси, который оставит сиротами детей Хавейа!
Услышав эту песню, Наваси застонал, как от сильной боли. У него затряслись колени. А люди возбужденно кричали:
— Хавейа приближаются. Наши воины преграждают им путь. Великий Наваси, помоги им!
Они подвели к нему коня.
— Он оседлан? — слабым голосом произнес Наваси.
— Да!
— Уздечка правильно надета?
— Правильно, великий герой.
Делать нечего. Пришлось Наваси подпоясаться боевым поясом. Он с мольбой посмотрел на слугу:
— Скажи им, кто я на самом деле. Слуга воодушевленно запел:
Чей пояс посечен вражескими саблями?
Чья железная рука сжимает копье?
Чей конь взнуздан для битвы?
Великого героя Наваси из Харгейсы!
Люди радостно закричали, приветствуя воина. Наваси с трудом взгромоздился на коня. Дрожащей рукой подобрал он поводья. Ему подали щит. Конь, не чувствуя властной руки седока, медленно побрел в сторону холма.
— Смотрите! — закричали люди.— Великий герой отправился на битву без копья!
Слуга поспешно подал хозяину копье. Наваси понуро сидел на коне.
— Конь накормлен? — он сделал последнюю попытку уклониться от битвы.
— Да, хозяин.
— Напоен?
— Вдоволь.
— Хорошо, теперь я еду. Пусть берегутся враги! Слуга запел хвалебную песню:
Эй вы, псы Хавейа на холме,
Бегите, пока не поздно!
Наваси едет на белом коне,
Наваси, завоеватель с севера!
— Дай другое копье,— потребовал Наваси. Слуга протянул ему еще одно копье.
— Больше копий нет?
— Вот третье копье, хозяин.
Теперь Наваси сидел на коне в полном вооружении: подпоясанный, со щитом и тремя копьями под мышкой. На холме кипел бой.
Слуга вновь запел:
Гиены Хавейа обречены!
Они побросают оружие в страхе.
Их кости побелеют на солнце,
Великий Наваси обрушится на них подобно буре!
Конь, на котором сидел Наваси, медленно добрел до подножия холма и остановился пощипать травку.
— Эй ты, тварь! Ты боевой конь или жалкая вьючная кляча? Смельчаки бьются наверху, а ты здесь набиваешь брюхо! — воскликнул Наваси.
— Но ты же не держишь поводья,— крикнули ему.
Наваси взялся было за поводья, но тут увидел всадников, галопом мчавшихся с поля боя. Он повернул своего коня и поскакал назад, в деревню, оглашая округу воплями:
— Битва кончилась, спасайтесь кто может! Хавейа приближаются!
Возле дома он спрыгнул с коня, вбежал в помещение и бросился на пол, успев шепнуть слуге:
— Быстро! Накрой меня циновкой. Когда враги явятся сюда, скажи им, что я умер ночью во сне.
Через несколько минут появились запыленные окровавленные воины. Это были воины племени Адамо.
— Битва кончилась. Хавейа бежали,— сказали они. Смущенный Наваси выглянул из-под циновки.
— Собаки Хавейа увидели, что я приближаюсь, и в панике разбежались. Они поступили мудро, убравшись восвояси.
Слуга взял в руки лиру и запел:
Мудро поступили Хавейа,
При виде Наваси они поспешили уйти!
Им посчастливилось.
Они не испытали на себе его железных ударов!
Два плута
Однажды два плута повстречали путника, который вел на веревке барана и нес горшок с топленым маслом. Они решили украсть барана и масло. Один из плутов сел на обочине, воздел руки к небу и запричитал:
— Послушайте, мусульмане!
— Чего ты кричишь? — обратился к нему путник.
— Я слепой,— жалобно произнес плут,— будь моим поводырем, отведи меня в город.
— Хорошо,— согласился путник,— одной рукой держись за меня, а другой держи веревку — к ней привязан баран.
Так они и пошли. Спустя короткое время слепец-притвора сказал:
— Постой, добрый человек. Кажется, баран отвязался.
— Отвязался?
— Да, только что.
— Подержи горшок с маслом, пока я вернусь назад за бараном.
Барана он, конечно, не нашел, его уже увел второй плут. Когда путник вернулся туда, где оставил «слепца», того и след простыл. Вот так простофиля! Без барана остался и без масла!
О слепом, перехитрившем своего соседа
В одном краю жил богатый слепец. Он скопил много серебра и золота. У него не было ни детей, ни родных, и ему некому было отдать все это на хранение, поэтому он держал серебро и золото в кожаном мешке и клал его под голову.
Однажды, когда кругом не было слышно человеческих голосов, он решил, что его никто не видит, и закопал серебро и золото рядом с домом под банановым деревом. А в это время его сосед наблюдал за ним. Когда слепец, весь испачканный землей, возвратился домой, сосед выкопал кувшин с серебром и золотом и отнес к себе.
Спустя много дней слепец пошел к тому месту, где он закопал свой клад, и, раскопав землю, обнаружил, что серебро и золото вместе с кувшином похищено. Все его состояние, накопленное с таким большим трудом, пропало, и он очень опечалился. Он долго никому не рассказывал о своем горе. Но наконец пошел к одному мудрецу.