Страница 22 из 26
Главным секретом нетленки было то, что на каждой картине всегда присутствовали — пятеро. По словам Романа, выходило, что их в Братстве идущих к Луне пятеро, а это значит, что картины обязаны повествовать о них пятерых, обязательно обо всех, и поэтому все сюжеты его работ всегда были обо всех, и со всеми. Самая первая нетленка называлась «Встреча», и написал её Роман через пять лет после гибели Аглаи. На этой картине, самой быстрой, даже стремительной нетленке, созданной всего за четыре месяца, была дорога — та самая дорога, ведущая к кладбищу, через холм и через поле, но дорога эта была летняя, июльская, под высоченным, выцветшим от жары небом, и на дороге этой находились пятеро — в первый раз. Причем четверых Роман написал к зрителю спиной, лицом к зрителю находилась лишь Аглая. Сюжет: дорога среди поля, где-то в отдалении валяется брошенный велосипед — видимо, его как раз бросила девушка, которая бежит, раскинув руки, к тем, кто стремится ей навстречу. Нет, не бежит, летит — а к ней точно так же летит черноволосый парень в потрепанной белой рубахе и парусиновых штанах, и следом за парнем к девушке бегут ещё трое: двое парней, и девушка с букетом полевых цветов. Но и парень в белой рубашке, и трое других — словно не в фокусе, чуть размыты, то ли от движения, то ли от того, что фокус направлен только на бегущую к парню в рубашке девушку с черными волосами; девушку, которая ехала через это бескрайнее поле на велосипеде, и, увидев четверых, идущих навстречу, соскочила с велосипеда, бросила его, и кинулась бегом, опрометью, раскинув руки — чтобы, добежав, обнять, прижать к себе, и не отпускать. Никогда.
— Не надо, чтобы это видела Аглашина мама, — только и сумела сказать Ада, когда Роман позволил ей увидеть полотно — тогда они начали снова общаться. — Она от горя умрёт.
— Тебя спросить забыли, — огрызнулся Роман. — Сам разберусь.
— Извини...
Дальше были и другие нетленки, некоторые — столь же пронзительные, как первая, некоторые — спокойнее, сдержаннее. Когда Роману исполнилось сорок, появилась первая работа, повествующая о Пятерых на Луне — но эту работу, с городом, парящим в облаках, Роман показал тогда только Яру, Ада же увидела её лишь через десять лет, много позже, чем Роман её написал.
***
Яр появился у Романа днём, когда нужный свет уже почти ушёл, и работа над полотном остановилась. Сейчас Роман собирал кисти, убирал палитру, мольберт он отодвинул к дальней стене, чтобы случайно не задеть.
— Завтра продолжу, прогноз хороший, — сообщил он Яру, когда тот переступил порог террасы. — Ох, боюсь я не успеть закончить. Вот зарядят дожди, и будем сидеть в темноте...
— Может, и не зарядят, — Яр поставил рюкзак на стул у стола, подошел к полотну, и принялся с интересом разглядывать его. — А что ты добавил?
— Ты не видишь разве? Свет, и вот этот участок моря, там вода... как бы объяснить... в общем, мне не нравится угол преломления, и прозрачность не та.
— Как по мне, так это всё более чем реалистично, — польстил Яр.
— Не в реализме дело, — отмахнулся Роман. — Реализм может работать любой технарь, если у него руки выросли из плеч. Блики, светотень, и прочая ерунда, которой можно обучить обезьяну. Нет, тут иное, друг, тут ощущение. Вот что ты чувствуешь, когда смотришь, скажи?
— Восторг, и одновременно, пожалуй, тревогу, — Яр задумался. — Движение, полет...
— Вот! — поднял палец Роман. — А должно быть предвкушение. И момент. За секунду до... до чего-то.
— Это всё тоже есть, — кивнул Яр.
— Но недостаточно, — покачал головой Роман. — Потому что если бы это всё было, то ты бы об этом сказал. А ты не сказал.
— Ну вот, я теперь ещё и виноват, — вздохнул Яр.
— Не виноват, не передергивай. Надо доработать так, чтобы это само возникало в голове, понимаешь? — Роман убрал в специальный короб вторую резервную палитру, и выпрямился. — А где эта шатается? — вдруг спохватился он.
— Опять туда пошла, где ей быть, — безнадежно махнул рукой Яр. — Я больше гоняться за ней не хочу, надоело. Сколько можно?
— Ну и чёрт с ней, — кивнул Роман. — Свою голову вместо дурной чужой не приставишь.
— Сказала, что близко подходить не будет, и в канаву не полезет, — Яр тяжело вздохнул. — Будет вроде как гулять. Пусть гуляет.
— Главное, чтобы не догулялась, — Роман отвернулся. — Давай чаю попьем, и пойдем всё-таки отлавливать эту идиотку. Пустые руки — игрушка дьявола, приставим к делу. Пусть обед готовит.
— Хорошая идея, — одобрил Яр. — Только картошку с морковкой я сам почищу, поучаствую. Она ведь тоже... нет, я всё понимаю, но мне её всё-таки жалко.
— Тебе её жалко, потому что ты её когда-то любил, уж не знаю, за что. А она любила Яна. Вот и вся твоя жалость, более чем просто объясняется, — заметил Роман.
— Она и сейчас его любит, — Яр вздохнул. — А я сам... не знаю. Так и не понял, наверное. Глупый я, выходит дело. Вроде не дурак, но всё равно глупый.
— Наивный, — поправил Роман. — Так, чего у нас там про чай?
***
С чаем заморачиваться не стали, заварили пакетики — чай оказался неплох, с бергамотом, один из подарков заказчика — быстро выпили, и засобирались. Ловить Аду предполагалось на пересечении Яблочной, Кленовой, и Еловой улиц, причем Роман выступал в качестве охотника (с собой он взял неизменную складную табуреточку), а Яр — в качестве загонщика. Ты её выгони на меня, а дальше ей не отвертеться, сообщил Роман, когда они вдвоем вышли на позицию. От тебя она потащится сюда, потому что больше некуда. А тут уже я, и куда ей деться?
Так и получилось. Увидев идущего по улице Яра, Ада подхватилась, и двинулась в сторону от него, потом свернула на Еловую, дошла до поворота — и наткнулась на Романа, который при её приближении встал, сложил табуреточку, и пошел ей навстречу.
— Ну что, добегалась? — спросил он сердито. — Всё, на сегодня довольно.
— Ром, ну вот зачем? — с упреком спросила Ада.
— Затем, что мы голодные, — сообщил Роман невозмутимо.
— А сами вы суп сварить не можете?
— Можем. Но получится хрючево, — констатировал Роман очевидное. — Ада, давай ты всё-таки умеришь пыл в своих посягательствах на кота, и вспомнишь, что у тебя есть рядом два человека, которым твоя помощь не помешала бы. У меня давление снова скачет, у Яра спина отваливает. И очень хочется супчика на обед. Ну сделай одолжение...
Ада тут же сдалась, тем более что Яр уже подошел к ним, и стоял сейчас рядом, сдержанно улыбаясь. Даже, пожалуй, заискивающе улыбаясь.