Заклинание

Таня сомневалась ещё секунду, но сделала это, и высыпала кубики с буквами на ковёр.

– Вик, что ты хочешь сделать? – спросил ветер.

Если б я знал. Помнится, Арим говорил, что я могу коснуться своего прежнего мира, только выйдя в светлые слои тени. Самостоятельно я, конечно, на такое не способен, но вот ветер… Ветер может проникать через все границы, они для него не существуют. Значит, он может перенести и меня. Так, кажется, мне объяснили.

– Нам надо выйти из средней тени как можно ближе к свободному свету, насколько сможешь меня пронести.

Впервые на моей памяти прозрачный не ринулся сразу в бой. Он помолчал, а потом серьёзно спросил:

– Вик, ты знаешь, что значит выйти из средней тени в светлую?

– Теоретически, – усмехнулся я.

Ветер не торопился.

– Успокойся, я знаю, – вздохнул я. – Но ты ведь со мной, моя страховка.

– Угу…

Ничего хорошего ветер в моей затее не видел, да в ней ничего хорошего и не было.

– Нам с тобой надо смешаться, – сказал он, – по-другому никак.

– Понял.

Ветер кивнул:

– Шагай в меня.

Интересное чувство – входить в тело ветра. Никакой преграды, будто входишь в голограмму, но ощущения сразу изменились. Моё тело словно растворилось в нём… Я разрушающий смерч и лёгкий бриз над волной у самого берега одновременно. Сколько силы! Бесконечность!

Перед глазами поплыли картинки чужой памяти.

– Эй! – ветер сразу напомнил о себе. – Хватит мои воспоминания читать.

– Ты видел рождение Земли?! – поражённо произнёс я, просматривая его память. – А пирамида…

На мгновение я увидел и её, словно много миллиардов световых лет назад пролетел сверху над вселенной.

– Вик, тебе рано это знать, – вкрадчиво заметил ветер, – это знания верхнего света.

– Погоди, – прошептал я зачарованно.

Передо мной раскинулся круглый лабиринт. От пульсирующего, словно сердце шара расходились круги, но светящееся пространство между ними по мере удаления от центра меркло.

– Это ведь слои, да? – прошептал я. – И свободный свет тоже здесь?

Ветер улыбнулся:

– Это вид из-под потолка, самый верх второго этажа пирамиды. Хватит, Вик, вернись.

Таня так и сидела с широко раскрытыми глазами и смотрела как раз в нашем направлении. Наше слияние заняло секунду по времени свободного света.

– Не передумал? – спросил ветер.

– Нет, – уверено ответил я.

Я почувствовал, как он концентрируется, собирает свет.

– Готов? – спросил ветер.

– Да. Кажется, – я волновался. – А я увижу прозрачную стену?

Ветер даже хмыкнул:

– А куда ж она денется?

Мне показалось, что пространство вокруг нас двинулось вперёд, хотя мы остались на месте. Невесомо вспыхнули серебристые нити. Тонкие, едва заметные, но они были везде, словно толстое полотно воздуха было соткано из них. Прямо передо мной они образовали незнакомый знак. Он был прозрачен полностью, но, тем не менее, объёмен и отчётливо виден. Его грани вращались вокруг себя.

– Это запрет на пересечение, – шепнул ветер, – если бы ты попытался без меня, этот замок никогда не открылся бы.

Пространство продолжало надвигаться, а я вдруг заметил, что это уже не всё пространство, а только часть его движется. Словно с поворотом граней замка из трёхмерного мира отделилось ещё одно измерение. Надвигалось кривое зеркало, отражавшее с искажением сам воздух.

Зеркало, в котором светится знак и сверкают нити – стена!

Она надвигалась, и вместе с ней становилось светлей. Зеркало прошло сквозь нас, или мы сквозь него, но в то же мгновение меня словно придушили строгим собачьим ошейником шипами внутрь. Я еле вздохнул.

– Это потеря света, – быстро объяснил ветер, – она будет продолжаться всё время пока ты здесь.

Я огляделся. Предметы обрели подобия цветов и перестали быть прозрачными. В воздухе глубокой светлой тени плыли цветные ленты.

– Хватит осматриваться! Ты здесь долго не протянешь! – торопил ветер.

Я опустился перед Таней, потянулся к кубику. И мои пальцы наткнулись на него. Надо же! Это было как во сне. Я снова ощутил прикосновение, а не прошёл насквозь, и с упоением толкнул кубик. Он послушно встал, как надо. За ним последовали следующие.

«ТАНЯ» – появилось на полу.

Та сидела, как статуя.

«НЕ БОЙСЯ» – выстраивались перед ней слова.

Таня с трудом сглотнула:

– Я не боюсь.

В ответ:

– Я ЛЮБЛЮ ТЕБЯ.

Улыбка тронула её губы.

– НАДО ПОГОВОРИТЬ.

Таня кивнула. А я уже дрожал. Моих сил явно не хватало на перемещение материальных предметов. Ветер это чувствовал.

– Вик… – начал он, – быстрей.

– НЕ ПЛАЧЬ, – составил я кубики, правда, гораздо медленнее, чем первые слова.

– Не плачу, – с готовностью закивала Таня.

– ОБМАНЩИЦА, – сложил я, – Я ЖЕ ВИЖУ.

Я знал, что эти слова её обрадуют. Она заулыбалась, засмеялась. Чёрные облачка вокруг неё сразу стали прозрачными. Искренняя радость убивает печаль.

– НЕ ПЛАЧЬ, ТЕБЕ ПЛОХО И МНЕ, – сложил я.

– И тебе тоже? – прошептала Таня удивлённо.

Всё. Ещё пару усилий и я, наверное, вообще перестану существовать. Как это сказать покороче? Как телеграмму пишу.

– Не уходи, не уходи, – торопливо зашептала Таня. – Почему плохо? Скажи!

Я молчал, строгий ошейник, который поначалу ощущался только на горле, теперь опутал меня всего, больно давя и протыкая шипами. Я вдруг не смог пошевелиться.

– Всё, хватит, – ветер потянул меня.

– Нет, нет, ещё не всё…

– Всё! – ветер резко вытащил меня обратно в родной сумрак средней тени.

Я судорожно задышал, будто только что тонул. Таня всё ещё водила рукой над кубиками:

– Вик, ты здесь?

Ветер дождался, пока её рука зависнет над буквой «Д» и сильно нажал. Она ощутила, взяла кубик, поставила перед собой и снова занесла руку. Ветер повторил свой манёвр над буквой «А». Получилось «ДА» и Таня вздохнула:

– Если я плачу тебе плохо?

Ветер нажал на её руку.

– Больше не буду, – прошептала она.

Я подполз к ней. Дело ведь не в этом, опасность не в слезах. В сумраке я ощущал, сколько сил потратил на пребывание в слое светлой тени. Нужно было вернуться на кладбище, взять свет с печати Арима и возвращаться снова.

– Ветер, – прошептал я, – уходим.

Он поднялся с Таниной руки, и она мгновенно спросила:

– Ты здесь?

Боже, как мне хотелось сказать ей «да», но ветер снова был умней. Он уже подхватил меня и понёс прочь. Мелькнули стены и деревья, сквозь которые мы пролетели, и вот уже он нёс меня под ярким солнцем к моей могиле на кладбище. Под вётлами дневной свет исчез и мы, наконец, оказались в полутьме. Сиял только символ Арима, отпечатанный на моём надгробии. Я припал к нему лицом. Белый ангельский свет потянулся в меня. Сразу стало легче. Я словно опять обрёл моё прозрачное тело. Хоть и прозрачное, но тело.

– Почти получилось, – прошептал я.

Ветер сел рядом:

– Она теперь будет думать, что ей нельзя расстраиваться, но…

– Знаю, этого мало, – кивнул я, не поднимаясь, – я всего лишь дал понять, чего не нужно делать, но не сказал почему.

– Тем же способом сказать не получится, – заметил ветер.

– Попробуем… – возразил я.

Пока это единственный способ. И, чёрт возьми, ни Арим, ни ветер не сказали мне о нём раньше! Поганые правила! Несмотря на гнев, я понимал, что мой ангел и так пошёл на серьёзные нарушения. Он же показал мне, что будет с ним самим, если охраняемая душа погибнет. Арим тоже потеряет свой свет. Так что, подсказав мне способ общения с Таней, он поставил в опасность и себя.

Не знаю, сколько времени я пролежал лицом вниз. Похоже, прошли часы прежде, чем я почувствовал, что могу двигаться. Что-то Арим совсем про меня забыл.

Сверху внезапно полыхнула вспышка. Но это оказался не мой ангел. Сафэн присел рядом со мной на ограду.

– Ты что скажешь? – спросил я, наконец поднимаясь на ноги.

Ангел подпёр руками подбородок:

– Хорошая была попытка. Арим надоумил?