Заклинание

На изгибе улицы в роскошном кустарнике виднелась крыша дома, ушедшего в землю почти до середины окон. Древнее строение привлекло внимание Алексея. Шифер густо зарос мхом, бревна пересекли глубокие трещины, в тени веток и листьев внутренние помещения были таинственно темны. Следом за обветшалыми стенами росло несколько деревьев, а потом тянулась пустая территория, отделённая от дороги канавой.

– Болото тут, – произнёс Григорий Иванович, заметив интерес парня. – Дом уж лет пять, как утонул, а ещё раньше двор. Все сараи с крышей ушли. И дорога в этом месте всё время проваливается. Каждый год по весне яма.

Через полчаса съёмочная группа сидела за столом в просторной горнице. Дом Сураевых был довольно старый, бревенчатый, но стоял на мощном фундаменте из бутового камня, стены были отполированы и обработаны осветляющими растворами, пахло деревом и чистотой. Везде чувствовалась рука хозяйки. Ночные занавески подобраны в цвет к скатертям и плетёным салфеткам, покрывающим каждый предмет в доме. И главное – сохранилась печь. И не просто сохранилась, Катерина Сергеевна в ней готовила.

На осовремененной кухне, конечно, была и газовая плита и электрический чайник, но хозяйка дома, усадив гостей, открыла заслонку печи, вынула чугунок и поставила его на стол. Аромат томлённых в настоящей печи щей одурманил. Алексей вспомнил выражение «слюнки потекли» в тот момент, когда они действительно потекли.

Катерина Сергеевна разлила угощение по тарелкам, нарезала свежеиспечённый хлеб с румяной корочкой, тоже из печи, и под первую порцию ничего не говорила. Сейчас никто не услышал бы, парни кушали за обе щеки. Наконец, под добавку, хозяйка, с интересом глядя на Алексея, заметила:

– Вот Игоря я с прошлого раза помню, и Сергея, а оператора вашего первый раз вижу. Ты ведь мордвин. Говоришь без нашей певучести, но точно мордвин.

Сказала она это очень уверенно, так что Алексей удивился. Ни в его имени, ни в фамилии ничего мордовского не было. Да и по внешности мордвов от русских почти ничего не отличало. Ну, по крайней мере, при неопытном взгляде.

– Наполовину только, – ответил он.

– А кто? – заинтересовалась хозяйка. – Кто половинка?

– Мама. Отец русский.

– Живая она?

Алексей покачал головой:

– Нет. Я ещё маленький был, когда умерла.

– Ой, жалко, – покачала головой Катерина Сергеевна. – А мама откуда была?

– Вроде с этого района.

Теперь Сураева удивились:

– Как это вроде? А отец не говорил ничего?

– Ему некогда было, – пожал плечами Алексей. – Он служил. Они, как из Мордовии уехали, так сюда и не вернулись. Это только я поступать на второе высшее сюда приехал. Тётя по отцовской линии здесь живёт.

– Вот оно как, – Катерина Сергеевна явно была возмущена. – Папка у тебя суровый.

Парень засмеялся:

– Нет, просто военный.

– Надо поискать родных твоих по матери, – покачала головой хозяйка. – Должен же кто-то быть у тебя ещё помимо отцовской родни. Может, двоюродные, троюродные.

Алексей отмахнулся:

– Ладно, Катерина Сергеевна, полжизни уже прожил. И не нужен вроде никто.

– Полжизни. Сколько это тебе?

– Двадцать семь.

– Да это третья часть, и то не полная, – засмеялась женщина. – Ладно, родню не хочешь, а невеста есть?

Парень отрицательно покачал головой.

– Да что как не спросишь, ничего нет, – всплеснула руками Сураева. – А невесту-то куда дел?

– Не сложилось, – усмехнулся Алексей.

– В отца он пошёл, – отмахнулся Игорь. – Пашет сутками, иногда за троих. Ему некогда отношения заводить.

– На родину вернулся через столько лет, значит, и невесту себе здесь найдёшь, – кивнула Катерина Сергеевна. – Вот увидишь. Это тебя хранители рода домой привели, добрые духи мордвы. Чтобы ты от своего народа не отрывался.

Парень только усмехнулся. Что на это скажешь?

За столом с гостеприимными хозяевами просидели до самого вечера. Дождь так и лил, и темнота на улице подсказывала, что спать придётся лечь пораньше. Работать нельзя, а впереди два дня командировки. Игорь с Алексеем ещё потрудились над сценарием и раскадровкой, ещё телевизор посмотрели, поужинали, помаялись, и наконец, все разбрелись по комнатам.

Только перед этим, пока сидели в горнице, Алексей спросил:

– Катерина Сергеевна, а можно мне на печку? Ни разу не спал.

Вопрос вызвал общий смех, но хозяйка покачала головой:

– Там у нас Кудатя спит, на его место нельзя ложиться.

Алексей не понял, взглянул вопросительно, а женщина засмеялась.

– Катерина Сергеевна, скажите ему кто такой Кудатя, – попросил Игорь, уходя в комнату, – а то он всю ночь будет кота ждать.

Хозяйка кивнула Алексею на кровать у большого окна, выходящего в яблоневый сад:

– Если он тебя ночью с печи спровадит, то вон на кровать переходи. А Кудатя – это мордовский домовой.

Но том и договорились.

В доме стало тихо. Двери в спальни закрыли, и Алексей остался в горнице один. Он удобно устроился на печи. Там лежал добротный матрас, а к нему хозяйка дома выдала перьевую подушку и белые простыни.

Пространства под потолком оставалось немного, зато в ширину можно было руки свободно раскинуть. Алексей полжизни провёл в плацкартных вагонах, так что умел разместиться и не на такой лежанке.

Он задремал сразу. Звуки ночного дома поначалу были незаметны, но чем больше тишина остужала слух, тем яснее и громче скреблись где-то мыши, скрипели полы под лёгкими шагами. Неожиданно звякнули глиняные тарелки и деревянные ложки, будто их положили на стол. И внизу возле печки кто-то тихо и грустно вздохнул:

– Эх, выгнали старика на лавку. Пенякудава, это что за гости у нас?

– Махни его оттуда, – засмеялся приятный женский голос, – я его к столу позову.

– Катерина их кормила, – опять вздохнул кто-то.

– То Катерина, а я тоже гостя угостить хочу. Раз уж с нами остался.

Алексей удивлённо открыл глаза. В горнице было светло, будто горело много, много свечей. Брёвна стен поблёскивали золотыми нитями в рисунке дерева.

Две маленькие руки зацепились за край постели, а следом и лохматая голова с плечами подтянулась. Белые волосы спадали на лицо маленького старичка.

Алексей замер. Руки увидев, испугался, а как в лицо посмотрел, так и растерялся: уж больно улыбка добрая и несчастная была у лохматого дедушки, и белая борода торчала в разные стороны, будто током его стукнуло.

Парень невольно улыбнулся, а старичок, взглянув на него светящимися глазами, крикнул кому-то вниз:

– Пенякудава! А он не спит!

– Локсти! – раздалось сразу. – Спускайся, я стол накрыла!

Алексей ясно понял, что это ему. Дедушка уже сполз вниз по стенке печи, и оставалось только следовать за ним. Парень спрыгнул на деревянный пол. Легко получилось, будто слетел.

Вся горница освещалось золотым светом. Но ничего не горело, просто всё светилось само по себе. И пространство было тёплым. На столе сияла тканая скатерть, на ней горшки и кувшины разных мастей, а на лавке сидела красивая маленькая женщина, ростом по пояс взрослому человеку. Ногами, обутыми в лапти, до пола не доставала. Одета была в белое платье с вышивкой из разноцветного бисера и красный фартук. Волосы убраны под жёлто-золотой платок, завязанный на голове, как восточный тюрбан.

– Вай, какой… – она оглядела Алексея, – какой гость у нас, а Кудатя? Богатырь!

Дедок обошёл крепкого парня кругом, осмотрел и кивнул:

– Хоть в сани запрягай.

Алексей улыбнулся, но сомнение на лице проявилось: а вдруг и правда?..

Маленькая женщина засмеялась:

– Не бойся, Локсти, в сани не запряжём. Сейчас лето. Как поедем-то? Тыкву кушаешь?

– Да. Нет… – Алексей не сразу сообразил, – не знаю, не пробовал.

– Адя, – женщина поманила его к столу. – Адя, кашу мою попробуй, очень вкусна.

Парень без возражений сел, взял деревянную ложку.

– Пенякудава, – произнёс он. – Сложно говорить, а можно просто Пеня?

– Можно, – кивнула маленькая хозяйка. Захватила полный черпак каши из горшочка, положила на тарелку и подвинула Алексею.