Страница 93 из 161
Блэки пораженно округлил глаза: неужели его напарник полагает, что крыса его послушается и сама…
И тут из-за сломанного, покрытого пылью кресла-качалки показалась небольшая серая фигурка. Крыса пискнула, подбежала на пару футов и замерла, уставившись на крысоловов.
— Ты что тут устроил, Уэсли? — строго проговорил Смолл. — Расселся на диванчике! Ты бы еще взял спицы и связал шерстяной носок! Хозяйка старая — ты мог вызвать у нее удар или еще что!
Крыса, определенно поняв его слова, грустно опустила голову и потерла лапки друг о друга…
— Смолл… что… что это такое?
— Знакомься. Это Уэсли.
— Ты… ты его знаешь?
— Разумеется. Он живет у меня в ящике уже два года, маленький пройдоха.
— Но что он делает здесь?
— Его сюда принес мистер Миллн, молочник. Братство работает с некоторыми посыльными и торговцами. Порой мы подбрасываем крыс, чтобы нас потом вызвали.
— А что если хозяева сами примутся ловить ваших… питомцев? Если разбросают отраву или установят силки?
Смолл усмехнулся.
— Наши маленькие хвостатые друзья слишком умны для этого. Они знают, что можно жрать, а что нельзя. Они натренированы. Каждый крысюк-зазывала лично прошел Смертельную Погоню с котом босса, поэтому какие-то замшелые мышеловки им не угроза. Уэсли! Пойди сюда! Да поживее!
Крыса послушно подбежала к Смоллу. Тот наклонился и вытянул руку — крыса взобралась по рукаву его пальто.
— Ты знаешь, что делать, Уэсли.
Уэсли с трагичным видом выставил переднюю лапку, и Смолл защемил ее скобой небольшого пружинного капкана. Крыса даже не пискнула — было видно, что ей совершенно не больно.
— Это специальный капкан, — пояснил старший крысолов, — он нужен для того, чтобы освидетельствовать пойманного грызуна хозяевам. Видя незваного гостя в подобном виде, хозяева успокаиваются и раскошеливаются. В скобе есть небольшая выгнутая дужка, Уэсли просовывает лапку под нее. Маленькие ухищрения, Блэки, маленькие ухищрения. Работа крысолова сплошь состоит из маленьких ухищрений.
Крысоловы спустились вниз, и Смолл широким жестом театрального конферансье продемонстрировал старухе пойманного грызуна. Уэсли несколько раз жалобно пискнул для вида, после чего Смолл велел:
— Блэки, короб!
Блэки достал из мешка продолговатый железный ящик с тремя рядами круглых дырок, открыл дверцу, и Уэсли был туда официально препровожден. Дверца закрылась, изнутри раздалось трагичное попискивание — крыса отыгрывала свою роль мастерски.
— Дело сделано, миссис Бёрч. Грызун был лишь один. Да, он был нагл и дерзок, но теперь он изловлен и обезврежен. Ваши свечи и ваши… гм… пятки в безопасности.
— Да, теперь я могу спать спокойно. Сколько я вам должна, господа?
— Одна крыса — один фунт. Все как и всегда, миссис Бёрч.
— Могу я угостить вас чаем? Я как раз испекла чудесные тыквенные коврижки.
Смолл кивнул, и хозяйка добродушно указала им на диван в гостиной.
Спустя десять минут крысоловы в компании гостеприимной старушки вовсю пили чай. Коврижки и правда оказались превосходными.
Миссис Бёрч рассказывала о своих ежедневных занятиях, о том, как ей нагрубил констебль, о странной механической штуковине с двумя фонарями вместо глаз, которая прошла на прошлой неделе мимо ее окна (она не была осведомлена о существовании автоматонов).
Смолл вежливо кивал, что-то заинтересованно уточнял, поддерживал беседу — сейчас он совсем не походил на того грубого, резкого человека, каким его знал Блэки. Матерый крысолов превратился во вполне приятного господина, который вел беседу с миссис Бёрч с ловкостью и навыком соседской сплетницы.
Блэки стоял у окна с чашкой в руке и задумчиво присербывал. Его внимание привлек экипаж, появившийся на сонной улочке. Он остановился у дома напротив, из него выбежал мальчишка в черном костюмчике. Ребенок попрыгал к двери, достал из кармана ключ и отпер дверь, после чего исчез в доме. Спустя какое-то время из экипажа медленно, пошатываясь, вышла женщина в траурном платье. Выходя из «Трудса», она споткнулась и едва не упала, удержавшись на ногах лишь в последний момент. Блэки машинально вздрогнул в попытке поддержать ее, но, разумеется, он не смог бы этого сделать, учитывая расстояние.
Почувствовав, что кто-то на него глядит, Блэки поднял взгляд и увидел, что у окна на втором этаже стоит тот самый мальчишка, который первым выбежал из экипажа. И глядел он прямо на него. Не моргая.
Блэки от неожиданности отшатнулся от окна.
— Что там такое? — спросила миссис Бёрч. — Опять появился этот грубиян-констебль?
— Нет, мэм, — ответил Блэки. — К дому напротив подъехал экипаж. Там была женщина в траурном платье и мальчик.
— А… Мортоны из двадцать четвертого дома, — старушка скривилась. — Сегодня были похороны. Мистер Мортон скончался. Его хоронили на Чемоданном кладбище.
— А что случилось? Вы знаете?
— О! Это жуткая история, — начала миссис Бёрч.
— Правда?
— Да-да! — кивнула хозяйка. — Очень жуткая и очень мрачная. Мистер Мортон был плохим человеком. Я не слишком хорошо его знала — пару раз здоровалась, и только. Он — то ли конторщик, то ли счетовод — что-то в этом духе. Вечно ходил со своим портфельчиком. Неприметный такой мистер, который выглядел обычным, самым что ни на есть простым человеком, но на деле оказался худшим из всех, кого видывала наша бедная улочка.
— О чем вы? — спросил Смолл.
— О, я расскажу, — поежилась в своей шали от несуществующего сквозняка миссис Бёрч, тем не менее, довольная, что нашла слушателей. — Будете еще чаю, господа крысоловы?
Блэки кивнул и сел на диван рядом с напарником — судя по всему, старушка кратким описанием имевших место событий ограничиваться не собиралась. Он был прав: как и все досужие соседки, лаконичностью миссис Бёрч не отличалась. И все же даже Блэки, мысленно подготовившийся к тому что речь пойдет сугубо в аффектированном и приукрашенном ключе, не ожидал, насколько все будет театрализовано и драматично. В миссис Бёрч умирала звезда подмостков (кварталы, полные неравнодушных соседок, — это просто кладбища нереализованных талантов):
— Одной темной ночью, когда громыхала жуткая гроза, — начала старушка, когда господа крысоловы получили добавку чая и тыквенных коврижек, — на нашу улочку прибыл экипаж. Черный экипаж с погашенными фонарями и человеком в черном за рычагами. Мюриэлл Ворни из дома № 13 вышла позвать своего кота Мистера Элжернона, и ей показалось, что этот экипаж отделился от дождя, словно его принесла с собой буря. Миссис Ворни даже уверяет, что его колеса не касались брусчатки, из труб не шел дым, да и вообще он словно возник прямо из воздуха у дверей дома номер № 24, который пустовал, еще с самой кончины старого полковника Шейна.
Из черного экипажа вышли двое: мужчина и женщина. Женщина в руках держала кричащий сверток — это был ребенок. Мюриэлл Ворни может поклясться, что вели себя приезжие очень таинственно и подозрительно. Озирались по сторонам, скрывали лица. Они спешно прошли к двери, открыли ее ключом (и откуда он у них взялся, учитывая, что у покойного полковника ни родственников, ни наследников отродясь не водилось?!), и исчезли за ней. Экипаж, на котором они прибыли, тронулся и вскоре сгинул как и появился — в грозе и ливне. Больше Мюриэлл Ворни ничего не увидела, так как Мистер Элжернон вернулся домой, насквозь промокший. Выкрутив и высушив кота, миссис Ворни тут же написала письмо пневмопочтой своей близкой подруге миссис Тапни из дома № 2, а та уже написала мне, узнать, не видела ли я чего странного в доме напротив. Может, прилетевших с грозой черных экипажей или странных чужаков с маленькими детьми? Но я, как назло, тогда приняла снотворную пилюлю (не переношу грозы, вы понимаете), и все пропустила.
И что же вы думаете? Наутро дом пустовал! Именно! Пребывал в том же виде, что и накануне, что и последние десять лет! Он был заперт, занавески были задернуты, свет не горел, дым из труб не шел. И никаких следов, что там кто-то живет. И уж тем более не плакал никакой ребенок, которого якобы принесли с собой ночные незнакомцы. Словно ничего и не произошло, а Мюриэлл Ворни просто примерещилось…