Страница 80 из 161
Жизнь схватила его за шиворот и попросту столкнула в открытый канализационный люк. И хуже всего для Блэки было вовсе не то, что он оказался выброшен на задворки, не то, что ему приходилось терпеть тяготы, к которым он был, очевидно, совсем не готов, и даже не то, что ему предстояло встретиться с жуткими крысами, которых он очень боялся. Буквально в ужас Блэки бросало от того, что его новые «коллеги» могут узнать, что на самом деле он боится крыс. Даже страшно подумать, что тогда произойдет. Он прикидывался как мог, но опасался, что в любой момент попросту не выдержит, и его раскроют… Порой Блэки казалось, что Смолл все знает.
Смолл — матерый и поджарый крысолов, с черной бородой и шрамом, проходящим через правый глаз, молчаливо глядел в окно. От него разило хмуростью и подвалом — это был самый жестокий человек в жизни Блэки — бывший клерк это понимал. Вызывать его неудовольствие он хотел меньше всего…
— Хватит возиться, Блэки, — хрипло проговорил Смолл, не поворачивая головы. — Тебе выдали одно из лучших, самых уважаемых пальто. Его прошлым владельцем был хороший парень и умелый крысолов Мокк-задира. У него на счету полторы тысячи крыс. И не жалуйся на неудобство, у тебя еще пальто мягкое и приятное, можно сказать. Вот мое пальто таким похвалиться не может, хоть и досталось мне в награду за убийство крысы, с которой не мог справиться никто из братьев-крысоловов. И пусть пальто это принадлежало когда-то Черному Биллу-грызлю, одному из основателей Братства, в нем почти всегда холодно, оно грубое и одеревенелое — твое хотя бы не побывало в желудке гигантской крысы.
Блэки снова поежился в пальто, попытался достать чесучее место на лопатке, но не дотянулся.
— Мне кажется, меня постоянно кто-то кусает…
— Не переживай так. Это просто крысьи блохи. Свыкнешься. А теперь прекрати возиться, и сиди смирно. Понял меня, Блэки?
— Да, мистер Смолл.
— Просто Смолл. У нас в Братстве никаких «мистеров». Попробуем еще раз, Блэки?
— Я понял, Смолл.
— Вот и прекрасненько.
Колесо экипажа нырнуло в ухаб, фургончик тряхнуло как следует, и крысолов, что управлял им, смачно выругался. Смолл криво усмехнулся, когда услышал в ругани штурмана имя Блэки.
— Кажется, я ему не нравлюсь, — заметил сам Блэки.
За рычагами сидел огромный хмурый детина по имени Мэпл, и всякий раз как кто-то к нему обращался, он гневно зыркал из-под форменного цилиндра и скалил длинный кривой клык. Блэки боялся Мэпла больше прочих, но Смолл заверил его, что «тот не цапнет, если ему не наступать на хвост» — что это значит он меж тем не пояснил.
— Дело не в тебе, — сказал Смолл. — Ему вообще мало кто нравится. К тому же он рассчитывал отправиться с Бриджем и Хвостом к фабрикам Уоррена. В меблированных комнатах Брумс крысы съели уже трех младенцев. Там даже назначено особое крысиное положение, но вместо этого он вынужден сопровождать нас.
Смолл замолчал, предоставив Блэки предаваться угрюмым мыслям, а Мэплу за штурвалами бормотать бесконечные ругательства, живописующие южные окраины Тремпл-Толл, по которым ехали крысоловы, а также дымную рычащую, как он это называл, экипажную возню.
Управлял фургоном Мэпл, не особо обращая внимания на семафоры, прохожих и даже предупредительные свистки констеблей у сигнальных тумб.
— Ну что за неповоротливые гнусы, — ворчал он, гудя в клаксон, а шесть колес его экипажа обдавали неосторожных горожан грязью из луж. Впрочем, неосторожных было не так уж и много. Наученные горьким опытом, скрипучей грязью на зубах и перепачканным костюмом, прохожие предусмотрительно убирались с дороги, лишь завидев дымящую и скрежещущую громадину с гербами Братства на дверцах: крысиной головой в круге с зубцами внутрь, который символизировал капкан.
Экипаж крысоловов заметно отличался от прочих самоходных транспортных средств в Саквояжне. Сразу за местом штурмана, по бокам располагались две узкие дверцы — салон предназначался лишь для двух персон, да и тем приходилось тесниться — ногу на ногу закинуть, к примеру, там бы не вышло. К пассажирскому салону примыкало что-то вроде небольшого горбатого вагончика. Там крысоловы хранили свое оборудование и перевозили клетки с уловом.
— Въезжаю в Гарь! — прорычал в какой-то момент из-за штурвала Мэпл.
— Советую тебе здесь дышать пореже, — сказал Смолл замершему Блэки.
С пересечением Мостовой балки даже в салоне стал ощущаться жар. За окнами все потемнело, как будто экипаж крысоловов нырнул из полудня прямо в вечерние сумерки. С каждым поворотом, с каждым ярдом, что он углублялся в Гарь, смог все сгущался. Здесь горели семафоры и алые навигационные приборы для экипажей, встроенные в высокие кирпичные стены фабрик, и без них в этом лабиринте дорогу отыскать было практически невозможно: порой она поднималась на ржавые эстакады, а порой ныряла под землю и пролегала прямо через цеха.
Мэпл зажег фонари. Накрутил фитиль спаренного прожектора почти на максимум, чтобы освещать улицу впереди.
— Мы можем после Гари заехать на Чемоданное кладбище? — набравшись смелости, спросил Блэки.
— Нет, — последовал безжалостный ответ. — Я ведь уже говорил.
— Прошу тебя, Смолл.
— Нет. У нас есть дело. И босс строго запретил тебе туда соваться. Нет у нас времени посещать твоих покойников. Радуйся, что после Гари у нас по плану миссис Бёрч.
— С чего мне радоваться? — нахмурился Блэки.
— У тебя будет возможность поймать пару крыс. Может, практика поможет тебе не сгинуть, как сгинул Мауси.
Блэки отвернулся и заскрипел зубами. Одной из, если можно так выразиться, издержек его вступления в Братство, стало то, что больше он не был свободен. Он не мог покинуть Логово Братства все те дни, что «его учили науке крысолова», то есть унижали и измывались над ним. И сейчас он не может даже подумать о том, чтобы сделать шаг не в ту сторону — ему попросту не дадут. Он полагал, что найдет в Логове укрытие, но нашел тюрьму.
— Когда босс велит, ты не споришь, — продолжил Смолл. — Ты говоришь: «Понял, босс!» — и отправляешься, куда он велит. Гарь. А потом миссис Бёрч. А нам с Мэплом он велел присматривать за тобой, чтобы не вышло, как с Мауси.
Блэки так яростно сжал кулаки, что это не укрылось от Смолла. Хотя он даже не повернул головы.
— Послушай, — сказал он. — Я знаю, что у тебя есть свое «вчера». У каждого из нас есть. Или ты думаешь, что мы все родились в Логове? Выбрались на свет, натянули форменные пальто и цилиндры и сказали: «Привет, босс!»? Нет, мы все туда откуда-то пришли, каждый притащил на горбу мешок из прошлого. Но «вчера» нужно оставить там, где ему место (во вчера), потому что оно отгрызает от души по кусочку. Я знаю. Мэпл знает. Хвост знает. Мы все были как ты. Рвались исправить ошибки прошлого — ни к чему хорошему это не привело. Никто не говорит об этом, но все это понимают: прошлое не исправить. Оно уже свершилось. Туда не вернуться. Как во…
— Вчера.
— Нужно сжать зубы, загрызть себя, но не поддаваться. Червоточина зарастет. Рано или поздно. У тебя новая семья — мы. У тебя новый дом — Логово.
— И новая цель в жизни — ловить треклятых крыс?! — возмущенно вскинулся Блэки.
— Нет. — Смолл повернулся так резко, что Блэки вжался в сидение. — Это просто работа. Служба. А цель — это выдушить из нее как можно больше пенни-пуговиц. Ведь где пенни…
— Там фунт, — закончил угрюмо Блэки. — Босс часто это говорит.
— Вот именно. Ты слушай-слушай босса, да повнимательнее. Уж он-то все понимает. И зла не держи за то, что побили тебя в первый вечер и с крысой ночевать оставили. Это проверка была.
— И я прошел?
— Ну ты же не на дне канала в крысьем мешке, верно? Зато мы знаем, что ты крыс не боишься. Целую ночь просидел с ней в одной коробке и ни разу не взвизгнул. Даже не дал себя грызнуть. А это сложно сделать со связанными-то руками и ногами…
Блэки промолчал. Знал бы кто-то чего ему только стоила эта ночь в коробке. А крыса… крыса боялась его так же сильно, как и он ее… и в этом нет его заслуги.