Страница 157 из 161
И все же он не был бы собой, если бы не догадался. Чтобы понять, что именно происходит, ему потребовалось всего мгновение. Он глянул на свою бывшую помощницу, и та улыбнулась. Незнакомой торжествующей улыбкой.
— «Мы уже нашли вам подходящую замену», — сказал он пересохшими губами, припомнив слова хозяйки банка. — Это не Муни и не Выдри. Это вы…
Во взгляде мисс Кэрри́ди читалось самодовольство. Кажется, ее коварство просто не знало себе равных. Она воспользовалась моментом и подсидела его в то время, как он и в страшном сне не мог представить себе, что она нацелена занять его место. На самом деле она никогда не была на его стороне. Она все время играла против него, исподволь подталкивая его к опрометчивым шагам, подталкивая его к выходу.
— Госпожа управляющая банка, — разъяренно проговорил мистер Портер.
— Звучит превосходно, не так ли? — усмехнулась она.
— Как вам это удалось?
— Вас подвело то, что вы ожидали удара от одного из этих двух хорьков, Муни и Выдри. Вы ведь сами мне говорили, мистер Портер, что здесь не может быть друзей или каких-либо теплых отношений. Я всего лишь воспользовалась вашими наставлениями.
— Нет… — потрясенно выдохнул мистер Портер — ему вдруг открылась картина в целом, словно перед ним поднялся театральный занавес. — Ограбление… это все вы. Это был ваш план. — Улыбка мисс Кэрри́ди чуть удлинилась. — Вы были в сговоре с Фишем, вы помогли ему проникнуть сюда, а потом подменить Машину.
— Все верно, мистер Портер, — сказала мисс Кэрри́ди. — Это была я. Вы помните, я говорила вам, что задыхаюсь здесь? — она обвела конторский зал презрительным взглядом, остановив его на очереди безнадег у касс. — Мне нужно было выбраться отсюда. Наверх. И я попала наверх… Вы позволите?
Мистер Портер отошел в сторону, выкатив за собой тележку с покачнувшимся растением.
Мисс Кэрри́ди прошла в лифт, уселась на диванчик, вальяжно закинула ногу на ногу и толкнула рычаг.
Дверь закрылась, и лифт стал подниматься.
***
Дверь дома № 14 в переулке Гнутых Спиц хлопнула, и констебль Хоппер выбежал под открытое небо. Расталкивая прохожих и громыхая на весь квартал «Дорогу! Дорогу! Полиция торопится!», он ринулся вниз по улице, в сторону вокзала.
А ведь утро начиналось так буднично…
Констебль Хоппер проснулся в шкафу от того, что его ударила по макушке вешалка, сорвавшаяся с перекладины от стука в дверь спальни. Стучала Лиззи.
— Хмырр! Пора вставать! Опоздаешь на службу!
— Да-да… — Констебль выбрался из шкафа и переместился на кровать — проклятый лунатизм!
— И не вздумай продолжить дрыхнуть! — прикрикнула из-за двери сестра. — Почтальон уже принес газету! Завтрак на столе!
Хоппер зевнул так широко, будто пытался втянуть в себя всю комнату. Как всегда поутру, он стал вспоминать, что же ему снилось, и сейчас это были вытащенный на берег старый буксир и разгневанное существо с рыжими волосами по имени Гилли Уортон. Когда вешалка упала ему на голову, ему, вроде бы, снилось, что это Гилли чем-то его лупит.
Утро всегда было самой тоскливой частью дня для констебля Хоппера, а сейчас к обычной его никчемности добавились горестные мысли о том, что у него нет ни одной идеи, как изменить к себе отношение этой изумительной девушки с канала. Кажется, она его ненавидит. И возненавидит во много раз сильнее, если узнает, что он полицейский: у жителей трущоб к представителям закона крайне непочтительное и, можно даже сказать, презрительное отношение.
— Хмы-ыр! Зав-трак!
Хоппер нехотя оторвался от кровати и, почесывая бок, двинулся к лестнице.
— Только бы не гренки, только бы не гренки, — взмолился он себе под нос.
Спустившись вниз, Хоппер с тоской обнаружил дымящиеся и копченые, как сердца кочегаров, гренки. Они у Лиззи получались невыносимо ужасно — сестра их готовила при помощи утюга.
— Принесли газету, — сказала Лиззи, с добродушной улыбкой глядя на брата. Хоппер меж тем не знал, что сделать в первую очередь: поморщиться или зевнуть, — и его лицо сделало все одновременно, сотворив дикую гримасу аборигенов из людоедских племен с какого-нибудь острова в океане.
— У нас заканчивается чай, — возвестила сестра. — Эй, ты куда?
Хоппер попятился из кухни и натолкнулся на стоявший в коридоре стул, на котором громоздился старенький пневмоуборщик. Махина задребезжала, наполнив дом да и утро в целом суматошностью.
— Включу сигнал на пневмопочте, — невнятно забормотал Хоппер, усмиряя медный аппарат и пытаясь понять, откуда отвалилась большая круглая деталь, когда он его задел. — Может, там что-то пришло…
Засунув непонятную деталь под крышку пневмоуборщика, констебль вошел в прихожую, открутил вентиль на почтовой трубе, и в тот же миг дом наполнился пронзительным свистом: пришла капсула с посланием.
И именно то, что Хоппер обнаружил в нем, заставило его сорваться с места наподобие выпущенной из револьвера пули, лихорадочно нацепить форменные штаны и накинуть сверху мундир. Он впрыгнул в башмаки… потом перевпрыгнул (башмаки оказались не на ту ногу) и принялся поспешно завязывать шнурки.
Из кухни появилась Лиззи.
— Что творится, Хмырр?
— Мы нашли их! Мы нашли их! Повышение не за горами, Лиззи! — возопил Хоппер, поцеловал сестру в щеку и покинул дом. Он так торопился, что забыл про шлем, забыл натереть башмаки ваксой, он даже забыл свою дубинку.
Лиззи выбежала следом. Она была взволнована и испугана: брат был в невиданном для него возбуждении.
— Хмыыырр!!! — крикнула она ему вслед. — Не такие уж они и невкусные! Ну и ладно, сама съем все гренки!
Лиззи обиженно махнула вслед убегающему брату сложенной газетой, которую держала в руках и вернулась в дом.
А Хоппер несся по улице так, что ветер свистел в ушах. Дело не терпело отлагательств, ведь Бэнкс сообщил ему, что знает, где именно спрятаны похищенные Фишем деньги. Более того, толстяк прямо сейчас был всего в паре шагов от них.
Если бы Хоппер так не торопился и сел бы позавтракать, он непременно увидел бы в газете заголовок на всю передовицу, в котором огромными буквами значилось:
«УКРАДЕННЫЙ МИЛЛИОН ВЕРНУЛСЯ К ВЛАДЕЛЬЦАМ!!!».
Но Бэнкс прислал ему записку, и он уже ни о чем не мог думать. Какой там завтрак! Какая там утренняя газета! Чуть-чуть терпения и рассудительности могли бы в будущем избавить его от множества последующих разочарований. Но с рассудительностью — и это все знают — констебль Хоппер был на «вы».
Добрался до канала он довольно быстро: добежал до станции «Пожарная часть», где, весь мокрый и запыхавшийся, ввалился в трамвай, направляющийся в Фли. Десять минут пути на трамвае, краткое переругивание с трамвайщиком («Я вообще-то представитель закона, понял?! А полицейские не платят в городском транспорте! Ах, тебе без шлема не видно, что я, трамвайная крыса, полицейский?! Да не я трамвайная крыса, а ты трамвайная крыса!») и, сойдя на станции «Мост Ржавых Скрепок», он понесся на север через лабиринт Тупиков, пока, наконец не добрался до разрушенного Носатого моста.
Канал Брилли-Моу по раннему времени был тих, даже ветер словно бы впал в спячку — вода не шелохнется, она походит на тонкую смоляную пленку. Противоположный берег, прибрежный квартал Тремпл-Толл, тонет в сизом тумане, а вырастающие из него дома напоминают кривые порченые зубы бродяги. Свет в окнах не светится, лишь одиноко горит топка воздушного шара мистера Баллуни, пришвартованного на крыше одного из домов. Зрелище тоскливое и угрюмое…
Хоппер поежился.
Бэнкс уже был здесь. Как и, отчего-то, младший констебль Дилби. Они стояли на берегу, у самой кромки черной и густой, словно чернила, воды. Между ними расположился громоздкий механизм, внутри которого виднелись пара дюжин поршней, колеса и ременные передачи. В топке чуть теплился огонь, котел едва-едва нагрелся, и машина негромко ворчала.
Бэнкс вертел в руках какие-то схемы, на которых был изображен… автоматон? Хоппер был не уверен.
— Только не говори, что она снова отключила сигнал на пневмопочте, — проворчал Бэнкс, когда напарник подошел.