Страница 102 из 161
Ответ не заставил себя особо ждать — он пришел меньше, чем через полчаса. Из прихожей раздался свист — датчик приемника пневмопочты разрывался.
— Ну, наконец-то! — воскликнул Джаспер. — Это из газетного архива!
С маниакальной неспешностью доктор Доу отправился в прихожую, открутил вентиль и извлек из капсулы газетную вырезку. Вернулся в гостиную и медленными, аккуратными движениями, за которые Джаспер его возненавидел, развернул вырезку, расправил ее, дотошно разгладил все уголочки и только тогда прочитал:
«ПОСЛЕДНЕЕ ЗАВЕДЕНИЕ ДОМА № 7 ПРОДАНО!!!
Свершилось! Свершилось, дамы и господа!
Нашим читателям из Тремпл-Толл и прочих мест будет любопытно узнать, что непримиримый собственник и талантливый кондитер мистер Реймонд Рид сдался! Безоговорочно! Бесповоротно! Окончательно!
Как, без сомнения, знают наши почтенные читатели, между господином Сессилом Уортингтоном Ригсбергом и мистером Ридом долгие годы длилась борьба. У господина Ригсберга давно имелись планы на здание по адресу “Площадь Неми-Дрё, дом № 7”, и одну за другой он выкупил все лавки и квартиры в нем — лишь владелец кондитерской “Рид и Конфетт” был упорен и непоколебим. Все полагали, что мелкая сошка из Саквояжни ничего не сможет противопоставить богачу и влиятельному джентльмену из Старого центра, что она будет задавлена мощью и влиянием богатств семьи Ригсберг, но никто и предположить не мог, что все так затянется.
Мистер Рид ни в какую не соглашался продавать свое заведение, несмотря на все новые предложения, на повышение суммы, различные ухищрения своего оппонента и даже угрозы. Все вы помните историю с адвокатом господина Ригсберга, который неожиданно переметнулся к мистеру Риду, попробовав всего лишь одну его шоколадку. И все вы видели непреклонность мистера Рида, и благосклонность к нему лично главного судьи Уиндерга, только лишь которая не позволяла господину Ригсбергу применять грязные методы и расправу к мистеру Риду. Все вы слышали, как мистер Рид поклялся, что не бросит и не предаст свое дело, пока хоть один человек будет приходить к нему за шоколадом.
Ходят слухи, что Сессил Ригсберг заплатил или запугал всех в Тремпл-Толл, чтобы никто не покупал ничего в “Рид и Конфетт”. И хоть скептики заявляют, что это попросту невозможно (ведь на это, даже при наличии ресурсов) понадобилась бы сотня лет, мы рады сообщить, что в том или ином случае эта приевшаяся всем история, наконец, завершилась.
А мы поздравляем всех, кто ставил на господина Ригсберга с победой! А тем, кто ставил против, желаем отчаиваться и отчаиваться как можно сильнее, ведь большего вы недостойны, жалкие неудачники!
Между тем наш корреспондент взял комментарий у господина Ригсберга:
“Это было неизбежно, — говорит известный богач. — Вы все слышали, что, подписывая бумаги, я говорил мистеру Риду, что его, образно выражаясь, крошечный аэростат достойно встречал удары бури и продержался достаточно долго, чтобы вызывать уважение! Но так как все уже закончено и семья Ригсберг одержала победу, я без излишнего напускного добродушия могу заявить, что все вышесказанное — ложь: у мистера Рида не было ни шанса! Он смят, размазан, уничтожен! Я победил! Дом № 7 принадлежит мне целиком! А о жалком недотепе Риде больше никто не вспомнит! Как и о его жалкой кондитерской “Рид и Конфетт”! По секрету скажу вам, что чудесный шоколад, который вы все так любили, — это вовсе не заслуга мистера Рида. Сам по себе мистер Рид — полнейшая бездарность и ничтожество! Тем временем дом № 7 будет снесен, и на его месте восстанет то, что вдохнет новую жизнь в Тремпл-Толл! Дамы и господа, я счастлив и рад объявить, что сегодняшний день можно считать днем основания семейного дела “Ригсберг-банк”…
Как именно господину Ригсбергу удалось переубедить несговорчивого мистера Рида, который, как все полагали, скорее самолично сжег бы свою кондитерскую “Рид и Конфетт”, чем продал бы ее Сессилу Уортингтону Ригсбергу, выяснить нам так и не удалось. И это навсегда останется тайной.
Мнение мистера Рида по данному вопросу вряд ли заинтересует вас, дорогие читатели, и мы не стали его узнавать…»
Доктор дочитал и добавил:
— Еще здесь фотография. Погляди, Джаспер.
На приложенной к статье фотографии был запечатлен господин Ригсберг, самодовольный и едва не лопающийся от собственной важности. Сзади понуро скрючилась фигурка Реймонда Рида.
— Дядюшка! Погляди, кто это здесь! Ты узнаешь?!
Дядюшка взял заметку, нацелил на нее лупу и вгляделся. На заднем плане, за спиной господина Ригсберга, застыл человек. У него не было той шикарной прически, что сейчас — вздыбленной кверху луковицы — и он был намного, намного моложе, но его нос, цепкие глаза и застывшая полуулыбка за годы не изменились. Это был мистер Портер, нынешний господин управляющий «Ригсберг-банка». Мистер Портер косился на мистера Рида так, словно что-то задумал.
— Разумеется, ты тут как тут, — пробурчал себе под нос доктор Доу. — Так что же вы сделали? Как вам удалось сломать Реймонда Рида?
Доктор сложил заметку, взял тетрадь, в которую Джаспер поспешно занес открывшиеся им сведения, и оценил сделанный сбоку рисунок, изображающий мистера Портера с большой головой, коварной ухмылкой и подписью: «Злодей!!!».
— Что, ж… — начал доктор, поморщившись, — он не любил все, что связано как с изобразительным искусством, так и с поспешными выводами. — Учитывая все имеющиеся у нас сведения, можно подытожить. В Льотомне жили два друга: мистер Фиш (дедушка) и мистер Рид. Вместе они основали общее дело (открыли кондитерскую). Неизвестно, как долго их дело работало и было ли оно успешным — известно лишь, что в какой-то момент Реймонд Рид забирает Машину (вероятно, какой-то шоколадный станок) и перебирается с ней в Габен. Судьба Фиша-дедушки нам неизвестна. В Габене мистер Рид открывает свою кондитерскую «Рид и Конфетт». Здесь его дело процветает, его шоколад пользуется популярностью и многими любим (что следует из статьи), но постепенно Тремпл-Толл приходит в упадок, люди больше не могут позволить себе шоколад, а здание, в котором обосновалась кондитерская, по частям скупает Сессил Ригсберг, чтобы построить на его месте свой банк. Рид держится до последнего, но в какой-то момент что-то происходит, и он уступает своему давнему противнику и продает ему свою лавку. Дальнейшая судьба Рида неизвестна (кроме, пожалуй, даты его смерти (через три дня после продажи лавки и Машины)), а на месте здания, в которой была кондитерская, появляется «Ригсберг-банк».
— А что произошло с Машиной?
— Думаю, Ригсберги заполучили Машину вместе с лавкой, спрятали ее или решили от нее избавиться. То, что тебе удалось подслушать в банке, чуть приоткрывает завесу тайны: судьба Машины напрямую связана с мистером Корнелиусом Портером, господином управляющим. Все дальнейшее уже настолько на уровне догадок, что пока что его не следует даже озвучивать.
— И Фиш, выходит, прибыл в Габен, чтобы заполучить Машину своего дедушки… а ограбления в Льотомне и здесь…
— Полагаю, он как-то узнал, что Рид продал Машину банкирам, но не знал точно, каким именно. Или же, напротив, он знал, но прочие ограбления были репетициями финального дела.
— Дядюшка! — воскликнул Джаспер. — Я вдруг понял! Мы только что ответили на тот самый вопрос, который задал нам мистер Фиш: «Что сделал Реймонд Рид?». Он продал Машину Ригсбергу.
Доктор Доу кивнул и уже собрался было что-то добавить, но тут в дверь забарабанили…
У каждого стука в дверь есть своя манера, свой характер. Можно даже сказать, своя предыстория. Это или осторожная, нежная мисс Стук, которая хочет что-то уточнить и не совсем уверена, не обременит ли хозяев своим появлением. Или скребущий старческий папаша Стук, который принял лишнего в пабе, да и вообще не уверен, в правильную ли дверь он стучится. Или наглый форменный мистер Стук: «Живо открывайте! Полиция!».
Тот же мистер Стук, что сейчас заявился в дом № 7, являлся очень нетерпеливым и, кажется, чем-то крайне озабоченным господином. То ли кто-то умирал, то ли кто-то вскоре должен был умереть, ну или… у старого генерала Грымма из дома № 9 снова разыгралось воображение, в памяти случились провалы, и он воспринял вещание с аэробакенов, уведомляющее о прекращении полетов в связи с наступлением темного времени суток, за аэротревогу. Генерал, почти столетний старичок, частенько убегал от сиделки и носился по переулку Трокар в одних тапочках, халате, с саблей наперевес, и верещал, что «Началась война! Все на сбор! На сбор! По машинам!», а доктору то и дело приходилось успокаивать его и провожать до дома.