Исцели мою любовь

— Я это понял, только сильно поздно. Она успела смыться.

Освобождаю его руки.

— Надо туго перевязать. — Осматриваю его рану. — Тебя ранили сзади в плечо. Подожди. — Начинаю рвать юбку своего платья. Снимаю ремень, затягиваю как можно туже.

— Возьми нож и вытащи пулю. У меня все равно мало времени. Кровь не свернется. Слишком быстро вытекает из меня.

— Я не знаю, получится у меня или нет.

— Давай, бери нож. Пробуй, моя хорошая.

— Он же не обработан. Может, инфекцию занесу, — вытираю выступающие слёзы.

Ияр касается моего лица. И маленьких надрезов.

— Инфекция? Дорогая, это меньше всего меня сейчас беспокоит. Ты была права, говоря, что однажды я заплачу за всё.

— Не слушай меня. Я говорила глупости… Ты же знаешь, я говорю всё, что взбредет. Сейчас всё поменялось, и обстоятельства… Тебе будет больно!

— Ничто не может сравниться с той болью, когда ты была вдали от меня. Давай, бери нож, приступай.

Беру нож. Изо всех сил пытаюсь подцепить пулю. Расковыриваю рану. Ияр стискивает зубы. Мычит от боли. Кровь начинает течь еще сильнее. Промачиваю ее оторванными от юбки лоскутками. Не получается. Чертова пуля, предназначенная мне, сейчас в спине у другого.

— Я не могу остановить кровь, Ияр, не могу. Пуля слишком глубоко сидит. Если я попытаюсь ее вытащить, ты истечешь кровью у меня на руках.

Нервно рву ткань, перематываю рану, но она очень плохо впитывает и моментально становится багрового цвета.

— Ложись мне на колени. Мы всё равно им нужны. Они не могут обойти защиту, созданную Демисом. У нас еще есть время.

Холодная ладонь ласкает мою щеку. Придерживаю ее своей.

— Ты холодеешь, — грею своим дыханием, растирая кожу. — Я все испортила, как всегда. Она мне всё рассказала, как было. Это всё она, та, на кого никто не мог подумать. А я так была обиженна и зла на тебя, что хотела одного: чтобы ты заплатил за всё, что мне причинил.

— Нет. Не плачь, любимая. Не надо. Не говори так. — Пальцами собирает мои слезы. — Это все я. Ты не виновата. Такой конец и должен был быть изначально. Я хотел спасти тебя, а вместо этого убил. И нашего ребенка. Мою дочь.

Прикусываю губы. Я не хочу это слушать, не хочу. Мотаю головой в разные стороны. Половина его тела лежит на моих коленях. Я придерживаю с другой стороны, моя ладонь наполняется кровью, которая сочится сквозь пальцы на белое платье.

— Это случайность! Это всё была проклятая игра. Она взяла твою машину, пока ты отвлекся, и протаранила меня на трассе. Добивала меня. Я не могу тебя потерять снова. Я люблю тебя. Всегда любила.

На его измученном лице растягивается улыбка. И глаза так медленно моргают.

— Ты не потеряешь меня, я всегда буду вот тут, — показывает на сердце, — и здесь, — прикладывает холодный палец к виску.

Зажмуриваю глаза, и слезы катятся еще сильнее.

— Поцелуй меня, как раньше, без ненависти в глазах.

Наши губы дрожат, но этот поцелуй самый сладкий в моей жизни.

— Теперь не страшно умереть. Зная, что ты меня простила. Я буду ждать тебя там, где наше созвездие. С нашей девочкой. Я что-то устал говорить. Немного посплю. Буквально пару секунд.

— Ияр, не спи, разговаривай со мной. Ияр… Ияр… — трясу его. — Ия-а-а-а-а-ар. Господи, ну не-е-е-ет. Не надо. — Утыкаюсь ему в грудь, он еще дышит. — Я люблю тебя. Не оставляй меня. Не оставляй. Прошу.

— Ну на до же какая любовь!

Не заметила, как открылась дверь. Эта дрянь всё никак не может нарадоваться.

— Иштар! Помоги. Прошу. — Я готова стоять перед ней на коленях. — Если любила, так помоги же. Он умрет сейчас. Ты понимаешь?

— Любила, но что толку!

— Возьми меня. Хочешь — убей, но сейчас помоги ему. Это я твоя проблема, не он же. Я. — Стараюсь успокоиться. Взять себя в руки. Рома говорил, с психом надо разговаривать спокойней. — Иштар. Слушай мой голос. Я твоя проблема. Посмотри, разве ради этого ты делала всё?

Не знаю, что в её голове, какие мысли. Она сопротивляется, но в итоге зовёт мужчину. Он не похож на врача, скорей какой-то подпольный санитар, который латает воинов в перестрелках. Оказывает Ияру первую помощь.

— В таком состоянии ему и суток не протянуть, — оборачивается к Иштар, ставя диагноз.

— Сутки нам и не нужны. Грузите его в машину, нас уже ждут. И её свяжите.

Вытягиваю руки вперед, не сопротивляясь. Складываю ладони в замок и со страхом молюсь, чтоб не увидели маленький нож, спрятанный между ладошками.

***

Нас усаживают в черный тонированный джип. Уверена, он бронированный, сделан на заказ. В кожаном салоне сиденья расположены друг напротив друга, как в лимузине. Валера садится за руль, а Иштар — с нами. Открывает свой ноут. Клацает по кнопкам. Мы трогаемся и едем по главному мосту их города.

Смотрю в сторону Ияра. Прикидывая, получится ли открыть дверь и толкнуть его на дорогу, а самой выскочить в другую сторону. Нет, не получится. Я не смогу его поднять.

Откупоривает шампанское и торжественно делает глотки.

— М-м-м-м, я забыла рассказать тебе кое-что важное для тебя. Считай, это день откровений. Твоя дочь…

— Заткнись и не смей говорить своим ртом.

— Она родилась, знаешь! Маленькая, хоть и недоношенная, но родилась. В скорой помощи у тебя начались роды. Ты, конечно, это вряд ли вспомнишь.

— Что? — Сердце пускается в пляс.

— Тебе провели кесарево сечение. На свет появилась маленькая черноволосая девочка. Ее поместили в бокс для недоношенных. А тебя отвезли в палату. Это маленькое существо мучит меня своим плачем уже шесть лет. Каждый день я слышу плач. Я не могла иначе, Акси. Она так была похожа на Ияра.

— И-и-и?.. Где она?

Она наклоняется ближе ко мне.

— Я убила ее. Перерезала проводки. И всем в больнице заткнула рты. Никто же не хочет терять своих родных.

Глава 43

Время как будто остановилось. Все движения замедлились и тянутся. Словно смотрю кадры замедленной съёмки. Иштар довольно смеется, с издевкой, недалеко от моего лица, говорит невнятные фразы, как зажеванная пленка. Через секунду все замерло. Только мерное тиканье часов на запястье Ияра и шум крови, быстро бегущей по венам, разрезают мертвую паузу.

Дыхание перехватило, и тело стало сводить судорогами, и я еще раз мысленно отматываю ее признание. Переспрашивая саму себя, что эта зараза сейчас сказала? Новость ложится плитой, и мне нужны силы, чтоб свыкнуться с этим. Каждая фраза отдается ударом кинжала по самую рукоять под лопатку. Невидимая рука вытаскивает из меня кинжал и еще раз ударяет так, что остриё холодного оружия выходит с другой стороны, вываливая все внутренности наружу.

«Это я убила твоего ребенка». «Она была жива». «Я не могла иначе».

Боже, где же ты был, когда творился этот грех?! Или тебе не хватало ангелов и ты избрал моего ребенка? За что меня так наказал и оставил в тот момент?

Сердце заколотилось, и пульс стал запредельным.

Опускаю глаза на полуживого Ияра. Он не слышит всего этого, сейчас он висит на волоске. Как же мы могли утонуть в этой лжи, стать такими чужими?! Умыться в крови и придумать другую правду для себя?!

Дышу глубоко, выдыхая со свистом. Её ехидный смех становится громче. Время больше не стоит на паузе, оно рвётся вперед. Становится в строй, догоняя свои секунды.

Гнев внутри разрастается сжигающим ядром, заслоняя разум. Взрывается яростью наружу, как тротил.

Руки наливаются сталью. Сжимаю ладони. Делаю взмах, ударяю безумицу сплетёнными руками по фарфоровому лицу, чтоб заткнулась, с такой силой, что она отлетает на противоположное сиденье, ударяясь об обшивку двери. На стекло попадают красные капли. Уже не так, сука, смешно!

Взвыла от боли, схватившись за лицо.

— Ты мне сломала нос. Валера, кинь мне пистолет.

Не теряя времени, атакую ее. Зубами вгрызаюсь в шею, как одичалая. Она хочет откинуть меня. Вгрызаюсь в подбородок, загрызу. Я смогу стерпеть всё, что касается меня, но за ребенка сожру. Прижимаю к сиденью своей массой. Толкаю ее головой в стекло.