Страница 9 из 14
Запахнув теплый халат на груди, резко отдернула штору.
Мари была на месте. Сидела за своим столом, обнимая ладонями небольшую чашечку, над которой тонкой струйкой вился пар.
— Доброй ночи, Рина, — старушка привычным движением поправила шаль на плечах, — а я думала, сегодня и не свидимся.
— Вы уже собирались спать, — устало присела на подоконник, чтобы лучше слышать соседку через чуть приоткрытую щелку.
— Нет, но мне показалось, ты не хочешь общаться. Я права?
Удивительно, как тонко Мари чувствовала мое настроение. Даже через закрытое окно и за закрытой шторой. Она всегда угадывала, как прошел мой день и настроена ли я на долгую беседу.
— Устала, — прислонившись лбом к холодному стеклу, прикрыла глаза, — тяжелый день был.
— Только ли устала, попрыгунья? — светлые, потерявшие краски глаза хитро прищурились.
— Ты права, Мари, — улыбка тронула губы, но глаз я так и не открыла, — еще я сегодня очень разозлилась на Фрей.
— Опять она к тебе придирается, моя девочка?
— Она не выплатила мне премию за день! Я работала как проклятая, а эта старуха…
— Старуха это я, — отставив в сторону чашку с отваром, Мари элегантно сложила перед собой руки, — а хозяйка твоей харчевни всего лишь вредная баба!
— Мари, — улыбка стала шире и я даже смогла усмехнуться, — какая же ты старуха?
— Сумасшедшая, конечно, — соседка мне подмигнула, — ну что, расскажешь, как прошел твой день?
И я рассказала. Рассказала и о споре с Фрей, и как та прилюдно меня опозорила, утверждая, что я заигрывала с клиентом. Мари была чудесной слушательницей, просто чудесной. Она молчала все то время, пока я выплескивала раздражение на прошедший день, только иногда задумчиво улыбалась, да потихоньку пила свой отвар. А когда я затихла, спросила:
— Красивый?
— Кто? — выпрямившись на подоконнике, я недоуменно посмотрела на соседку.
— Ну так тот посетитель, на которого ты посматривала сегодня.
— Обычный… Не знаю… Он какой-то странный, — я попыталась объяснить и не смогла, поэтому остановилась, задумавшись на секунду, и начала рассуждать вслух: — Я, собственно, поэтому и смотрела на него. Сидел в тени, будто лицо от всех прятал. Заказал дорогое вино, но простую еду, к нему пару раз подходили мужчины, видимо, знакомые. Но держались настороженно. Он другой, понимаешь? Вроде богатая одежда, но вел себя не как заносчивый лордик. Наглый, но держит себя в рамках, самоуверенный, но не переходил границ даже в общении с подавальщицей. Позволил себе пару шуток, не более того. А как заметил, что нервничаю, сразу отступил.
— Он тебе понравился! — Мари уверенно кивнула в ответ на мой взгляд.
— С чего ты это взяла? — проворчала в ответ. — Он самовлюблён, как такие могут нравиться?
— С чего ты взяла, что самовлюбленный?
— Потому что он сделал комплимент моим волосам! Сказал, что я “соблазнительно рыжая”, — возмущение так и кипело во мне, стоило вспомнить этот сомнительный комплимент!
— И что плохого в его словах? — Мари, уже не скрываясь, посмеивалась.
— Да он сам рыжий! Рыжий и совершенно, абсолютно, беспринципно наглый!
— Эк тебя задело, — старушка закуталась в свою шаль и повела плечами, — поверь старой соседке, из наглых бабников получаются самые верные мужья.
— Мари, — всплеснула руками, — не говори глупости, какие мужья?
— Ну, значит, любовники, — она тонко улыбнулась, глядя на то, как я возмущенно хватаю ртом воздух, не в силах придумать достойный ответ, — иди уже спать, попрыгунья, тебе давно пора подумать о своей личной жизни, а ты все краснеешь от одного намека на мужчину рядом с тобой.
Пожелав соседке добрых снов, спрыгнула с подоконника и плотно закрыла окно. Муж, любовник… Придумает тоже. Как будто у меня проблем в жизни мало, кроме как забивать себе голову всякими глупостями! Подойдя к кровати, я задумчиво посмотрела на конфеты. Конфеты на меня не смотрели, они равнодушно лежали на покрывале, вызывая то недоумение, то раздражение.
— Какой нормальный человек в кошеле носит леденцы?
Увы, ответить мне было некому, поэтому, глубоко вздохнув, я принялась собирать сладости. Шестнадцать круглых леденцов, ярких, блестящих, они так и просились в рот, соблазняя своей сладостью. Редко, ох редко родители покупали мне конфеты. Не потому что им было жалко, а просто это считалось лишними тратами. Только на день рождения, — на самом деле мой день рождения в этом мире мы отмечали в памятный день нашей встречи, — и на ночь смены года. Ничего удивительного, что я не устояла и закинула одну конфетку нежно-голубого цвета в рот. И пусть вредная, нестрашно, схожу еще раз почистить зубы. Но зато сейчас я зажмурилась от удовольствия. Нежный вкус дикой ягоды сламилы растекался по языку, вызывая улыбку. В меру сладкий, с небольшой кислинкой, он оставался на языке привкусом лета и счастливого детства. Вкусно! Нужно обязательно оставить родителям к чаю. И пусть мама ворчит, я-то знаю, какая она сладкоежка!
Сложив все леденцы в бумажный пакетик, также обнаруженный в кошеле, прищелкнула языком. На покрывале остались сиротливо лежать жалкие тридцать медяков. Смешно же! Не мог тот мужчина, придя в ресторацию, потратить там все деньги. Просто не мог! Но носил он их явно не в кошеле!
Собрав медяшки, отнесла их на стол. Когда, вернувшись из ванной, я забралась в кровать, в голове всплыли слова Мари о самых верных мужьях…
— Придумает тоже, — фыркнула, поворачиваясь на бок и обнимая подушку, — кому нужен муж, который в кошеле вместо денег носит конфеты?!