Страница 53 из 70
Потекла беседа. Тон в ней задавал Коровка: он и спрашивал, и уточнял, и при этом что-то рисовал в альбоме. На генсека снова накатило. Он опять вернулся в молодость, это чувство приносило радость, потому он говорил охотно, вспоминая даже полностью забытые, как прежде думал, эпизоды. Встреча затянулась. Брежнев ожидал, что он управится за час, а то и меньше, но на деле говорили больше двух. Наконец, генсек решил, что хватит, так и заявил гостям.
— До свиданья, Леонид Ильич, — встал Коровка. Следом подскочила девушка. — Текст беседы мы передадим через Цуканова. Заодно — портрет. Ну, а дальше, как вы скажете…
Слово он свое сдержал. Через пару дней помощник принес генсеку текст его воспоминаний и большой портрет на ватмане.
— Как тебе? — спросил генсек.
— Все понравилось, — сказал Цуканов. — Разговор душевный получился — я читал и словно слышал вас. На портрете вы как будто бы живой. Только он такой… — помощник почесал в затылке. — Домашний что ли. Сомневаюсь, что пойдет для книги. Может взять официальный?
— Ну ка!
Брежнев взял рисунок. На него смотрел немолодой, но еще не дряхлый человек. Добрые усталые глаза, тень улыбки на губах. Образ на портрете пробуждал симпатию, этому человеку хотелось верить.
— Покажу своим домашним, — решил генсек, — заодно с воспоминаниями…
То, что он сказал помощнику назавтра, удивило мудрого Цуканова.
— Пусть портрет поставят в книгу, — сообщил ему генсек. — К тексту тоже нет претензий. И еще. Галя и Виктория Петровна[72] попросили, чтоб портрет издали в типографии, напечатав на мелованной бумаге и вставив в рамки. Пожелали в комнатах своих повесить, так он им понравился. Сделаешь?
— Конечно, Леонид Ильич! — поспешил помощник.
Но ни он, ни Брежнев не смогли предугадать, что выйдет из такой затеи. Руководству типографии сказали, что решение напечатать портрет исходит лично от генсека. А вот то, что только для его домашних, им, увы, не сообщили, так они потом оправдывались. Да еще портрет всем приглянулся. Те, которые несли на демонстрациях, выглядели холодно, безлико. Ну, а тут живой, приятный человек, не в костюме с галстуком — в спортивной кофте. Поступили, как обычно. Переданный в типографию рисунок увеличили, отпечатали громадным тиражом, разослав его по всей стране. В книжных магазинах в секциях политпросвета его стали выставлять на видные места. Люди стали покупать — стоил он немного, на издания такого рода цену ставили щадящую. Брежнев на портрете людям приглянулся. Ведь нисколько не похож на постные физиономии прочих деятелей КПСС. Кто-то даже счел такой портрет сменой курса партии, которая отказалась от казенщины и формализма. Вражеские «голоса» тему подхватили, донеся ее слушателей в СССР. Их «эксперты» бодро рассуждали в студиях, чтобы это значило.
Информация дошла до отдела пропаганды и агитации ЦК КПСС. Там схватились за голову. Первым делом провели расследование: кто распорядился, с кем согласовали? Выяснили, что виновна типография, подконтрольная отделу, а команду дал Цуканов. Вышли на него. Тот подумал и решил спросить у Брежнева, что с этим дальше делать.
— Говоришь, портреты покупают? — поднял брови Леонид Ильич.
— Весь тираж, считайте, разобрали, — подтвердил Цуканов.
— Сами или по приказу?
— Сами, Леонид Ильич.
— Ну, так в чем проблема? — улыбнулся Брежнев. — Покупают, значит, уважают. Это дорогого стоит.
— Вышло так, что ваш портрет не был утвержден в ЦК КПСС. Суслов недоволен и велел виновных наказать.
— А, ему бы только шашкою махать! — хмыкнул Леонид Ильич. — Развели тут, понимаешь, бюрократию. Обсудить, проголосовать, а как спросишь, кто виновен, так все пальцами в друг друга тычут. На дворе другие времена, Георгий, сейчас не культ личности. Суслову скажи: виновных пусть не ищет. То, что люди стали покупать портрет, говорит, что руководство типографии свою задачу понимает. Премию за это нужно дать. Что до «голосов»… Пускай клевещут! Не было б портрета, за другое зацепились. Понятно?
— Да, — сказал Цуканов.
— А портреты, если разбирают, пусть печатают еще, — закончил тему Брежнев.