Божья коровка 2

Глава 13

Что такое бремя славы, Борис в полной мере осознал после выхода в свет телепрограммы. Она понравилась всем, даже солдатам, для которых, собственно, и предназначалась. Те увидели на экране красивых девушек, услышали задушевные песни (одна — идейная, ну да бог с ней) — есть что перетереть в курилке. Прочим гражданам зашел необычный формат передачи — теплый, словно разговор на кухне. Никаких лозунгов и трескучих фраз. Время цикла «От всей души»,[62] популярного в СССР в последующие годы, еще не пришло. Программа понравилась и партийным деятелям, в том числе в ЦК КПСС — они тоже люди и склонны уставать от набивших оскомину слов и выражений. Здесь же все идеологически выверено, в то же время просто и сердечно.

Бориса стали узнавать на улице и в транспорте, люди подходили, заводили разговор. Про соседей речи нет, тот же генерал Мезин в день выхода передачи в эфир пришел поделиться впечатлениями, захватив с собой жену и дочь. Пришлось срочно накрывать на стол. Ольга поначалу куксилась, но потом и ее проняли славословия. Ее ведь тоже показали в передаче, так что часть комплиментов перепало журналистке и невесте главного героя. Ольга расцвела и радушно говорила даже с дочкой генерала. Веселились от души. Пили, ели, пели песни. Тон в концерте задавал, естественно, Борис. То ли пел он очень громко, то ли в доме разузнали, где живет герой, только гости в их квартиру поплыли косяком. В СССР терзаниями типа «Ведь неловко завалиться к незнакомым людям!» не страдали. Мужики несли с собой бутылки, женщины — закуску, вроде палки колбасы, конфет и фруктов — все, что в СССР считалось дефицитом. Люди жили здесь не бедные, потому могли себе позволить. И, конечно, все желали выпить с замечательным соседом.

Как Борис ни отбивался, уверяя, что совсем не пьет, ничего не вышло: к трем часам поплыл. Ольга оттащила его в спальню, где сгрузила на кровать. Как она там дальше отбивалась от гостей, Борис не видел. Он продрых до сумерек и проснулся с дикой головною болью. Ольга заглянула в спальню и, узнав об этом, принесла ему таблетку анальгина и стакан воды.

— Папа мне звонил, — сообщила, забирая опустевшую посуду. — Похвалил, сказал, что ты просто молодец. Что такого выступления в стране еще никто не видел. Я ответила, что это мы с тобой его придумали. Он сказал, что нас теперь завалят приглашениями, — Ольга засмеялась, а потом вздохнула: — Мама тоже нас смотрела и теперь желает познакомиться с тобой. Ты согласен?

— Ну, а ты? — спросил Борис, припомнив, что слыхал от Ольги о ее мамаше.

— Не решила, — сообщила Ольга. — Откровенно говоря, не слишком хочется. Но ведь мать…

— Вот когда решишь, тогда и скажешь, — предложил Борис, у которого сама попытка говорить пробуждала головную боль. — Как там наши гости, разошлись?

— Да, — сказала Ольга. — Все, что принесли с собой, выпили и съели, — она засмеялась. — Про тебя забыли, говорили больше о своем. Разошлись довольные. Я посуду прибрала, помыла, навела порядок в зале и на кухне.

— Умница, — сказал Борис. — Настоящая жена!

Ольга улыбнулась и, склонившись, чмокнула Бориса в губы.

— Перегаром от тебя разит, — сморщилась, вздохнув. — До сих пор ты так не напивался.

— Все бывает в первый раз, — сообщил он покаянно.

— Хорошо бы, чтоб в последний, — наставительно сказала Ольга и ушла с пустым стаканом.

На следующий день их поздравляли в редакции «Известий» — сотрудники газеты тоже посмотрели телепередачу. Хорошо, что сидеть там весь рабочий день парочке не требовалось, не то б замучили. В сотый раз услышать, какой ты молодец, — это даже статую достанет. Борис взял Ольгу под руку и увел из здания на Пушкинской площади. Благо творческим сотрудникам Ковалевой и Коровке разрешали посещать редакцию лишь когда они сами пожелают. И не только им одним. Тот же Аграновский мог не появляться месяцами, и никто ему прогулы не писал.[63]

Пребывать в редакции постоянно у Бориса с Ольгой не было причины: они работали над книгой. Для начала съездили в Новороссийск, где осмотрели поле боя за плацдарм. Приняли их в городе как дорогих гостей. Показали, рассказали, угостили от души. Покровительство ЦК КПСС проявилось в полном блеске. Ольга увезла с собой в Москву пухлые блокноты с записями, а Борис альбомы с карандашными набросками — заготовки будущих рисунков. В Москве Ольга написала очерк об увиденном, открыв им запланированную серию в «Известиях», а Борис проиллюстрировал публикацию своим рисунком. Леонид Ильич одобрил приглашение в Москву на парад на Красной площади группы ветеранов, воевавших на плацдарме, и соавторы готовились к беседам с ними. А пока работали над составными частями сборника. Написать статью, раскрывавшую значимость сражения за Новороссийск, взялся доктор исторических наук Николай Николаевич Яковлев — известный публицист, автор ряда книг. Пригласить его к сотрудничеству посоветовал Нил Семенович. Яковлев, помимо знаний, обладал недюжинным литературным дарованием, его книги получались интересными и яркими.[64] Николай Николаевич написать статью охотно согласился, и не только потому, что оценил открывшиеся перспективы. Прогремевшая Великая Отечественная была и его темой.[65] В Министерстве обороны написали очерк о вооружении противоборствующих сторон в боях за «Малую землю», снабдив его многочисленными фотографиями. Подготовившего его офицера вместе с Яковлевым Борис и Ольга включили в число авторов будущего сборника с выплатой им доли гонорара, хотя оба не просили денег — им и чести промелькнуть своей фамилией в таком проекте было за глаза. Но Борис и Ольга настояли. Всем в издательстве газеты «Правда» выдали аванс за будущую книгу. Ольге и Борису — по тысяче на каждого, их соавторам — по сотне. Окончательный расчет ожидался куда большим: если их проект одобрят, то тираж издания составит сотни тысяч экземпляров, увеличив оговоренные ставки многократно.

Прежде чем начать работу, Ольга и Борис прослушали установочные сессии для заочников в вузах, где они учились. Борису даже довелось потрудиться на плодоовощной базе. Мог, конечно, отказаться — инвалидность у него пока имелась, — только он решил не выделяться и поехать с однокурсниками. То, что он Герой, они не знали — Борис им не сказал и свою Звезду на лекциях не демонстрировал. Будущих педагогов привезли на базу, где им поручили подготовить хранилища к приему овощей. То есть навести порядок в зданиях, выбросив оттуда гниль, а затем прибраться. Там произошел занятный случай. Парень с девушкой из однокурсников Бориса, под шумок слиняв от коллектива, забрались в хранилище в соседнем здании, чтобы обменяться впечатлениями от прочитанных стихов. Так они впоследствии сказали. Пара не учла, что в этом здании квасили капусту, для чего в полу имелись бочки метра полтора в диаметре и солидной глубины. Чтобы бочки не рассохлись, их наполнили водой, до краев она не доставала где-то с метр. Над полом край бочки выступал совсем немного, свет в хранилище отсутствовал — здесь работы не велись, и любители поэзии, запнувшись, полетели в воду. Повезло, что парень мог неплохо плавать — сам не утонул и подруге не позволил. Но орала она громко. Прибежавшие на вопли однокурсники извлекли любителей поэзии из бочки, бросив им туда вместо веревки толстый шланг, по которому такие емкости водой и наполняли. Вымокших любителей стихов отвели в контору базы, где они смогли слегка обсохнуть и согреться чаем. Ну, а в группе, где Борис учился, завелся обычай предлагать студенткам обсудить любимые стихи где-нибудь в укромном месте, например, на базе. Стоило сказать об этом вслух, как вся группа начинала хохотать.