Страница 2 из 92
Ольгу хоронили здесь, потому что она тоже была жертвой лихих ребят, имена которых остались неизвестными.
Я недолго стоял над свежей ямой. Из часовни вывалился народ, выстроился в ряды и направился сюда, неся на руках закрытый гроб.
У мужчин сжимались до хруста кулаки и мрачнели лица, когда они смотрели на фотографию, которая высоко над толпой нес отец Ольги, он был человеком рослым.
В наше смутное время, когда жизнь человеческая ничего не стоит, так могла умереть любая девушка. Но только не Ольга…
Иногда в мире рождаются люди, глядя на которых, начинаешь верить в то, что бог существует, и жизнь — не огромная лужа зловонной грязи, которую, хочешь или не хочешь, но нужно перейти, а нечто другое, недоступное для понимания…
Она никогда не казалось мне земной, несмотря на то, что родилась, как большинство жителей нашего городка, в старом роддоме массивной сталинской постройки с лепниной на высоких потолках и огромными необъятными коридорами, залитыми неоновым светом, слепящим глаза.
Лично я считал ее самым настоящим ангелом.
Когда видишь такую девушку, начинает сохнуть во рту, и кажутся глупыми любые слова, с которыми ты хотел к ней обратиться. Хочется просто стоять, смотреть, восторженно вздыхать и молчать…
Они не красивы — это понятие к ним просто не относится…
Такая девушка входит в переполненный зал, и на мгновение стихают все звуки, мужчины провожают ее задумчивыми взглядами, женщины отмечают ее проход презрительными улыбками, но даже в этом отработанном пренебрежении всегда присутствует некая растерянность. Они понимают, что своих мужей и парней к таким девушкам можно не ревновать — другая весовая категория, здесь действуют совсем иные законы…
Ей вслед никогда не кричали сальности, ее не пытались зажать в школьном коридоре, как других девчонок. Не таскали за волосы и не делали многое из того, что доставалась другим. По той же причине — к ней это не относилось.
В ее положении, конечно, были свои недостатки. Никто, например, не мог представить, что эта девушка так же, как все, мечтает о свиданьях и поцелуях в темных подъездах. О любви, о тех же тисканьях…
Странно это. По сути, Ольга стала таким же изгоем, как и я, только причины у нас были разными.
Она считала меня своим другом, а я был безнадежно влюблен в нее. Мы жили в одном дворе и ходили в одну школу.
Я пробовал ухаживать за ней, но достаточно было одного ее красноречивого взгляда, чтобы я снова стал робким, тихим и преданным.
При этом она тихо и застенчиво произнесла, что предпочитает во мне видеть старого товарища, на которого может положиться в любой ситуации, чем кого-либо другого.
— На любовь способны все, — произнесла она с мягкой улыбкой. — А вот на дружбу могут рассчитывать только единицы.
Я, хоть и был не согласен с ней, промолчал, лишь разочарованно вздохнув. Может быть, поэтому очень расстроился, когда узнал, что у нее за время моей учебы в институте появился парень.
Я не обиделся. На Ольгу просто невозможно обижаться, тем более, что я никогда и не считал себя по-настоящему достойным ее. Но все равно было ощущение того, что у меня украли — если не жизнь, то мечту…
Парень мне не понравился, он казался хмурым, нескладным и некрасивым. Ума большого я в нем тоже не заметил. Единственное, чем отличался от нас всех, было то, что приехал он откуда-то из Сибири.
Звали его Романом, фамилию носил смешную — Букашкин. Мне передернуло, когда я представил, что ее станет носить Ольга после свадьбы. Нельзя называть ангела букашкой.
Хотя, если быть справедливым человеком он был неплохим, только немного странным.
Работал в котельной на местном мясокомбинате, котлы там были старые, еще довоенные, и топились углем. Вот Роман и перекидывал за смену тонн пять, иногда и больше. Не тот это человек, по моим представлениям, с которым должна была дружить Ольга.
— Почему фамилию не сменишь? — выдавил я, когда Ольга нас познакомила. — Смешная она какая-то. В детстве наверняка же дразнили…
— Кто дразнил, тот пожалел, — Роман сказал это так просто и равнодушно, что я ему сразу поверил. — А фамилия старинная, правда, не дворянская — купеческая, мои предки еще в двенадцатом веке торговали пенькой да дегтем. Поэт Вознесенский нашу фамилию воспел.
Я едва сдержался, чтобы не рассмеяться:
— И как же он вас воспел?
Прочитал Роман нараспев, с невозмутимым лицом.
— Да… — протянул я, сдерживаясь изо всех сил, чтобы не рассмеяться. — Красиво сказано, особенно про кальсоны из промокашки…
— Там и про антимиры сказано, — пожал плечами парень. — Каждый слышит то, что… слышит, это своего рода тест.
— А я его, конечно же, не прошел — не услышал об антимирах?
— Ты — нет, а вот Ольга сразу поняла, в чем тут суть…
Мне стало больно и грустно.
По моему мнению, ангел должен встречаться с настоящим принцем, в крайнем случае, ученым или кем-нибудь из олигархов, которых так много развелось в нашей стране при дележе собственности. Хотя в последнем случае, возможно, я не прав.
Когда предприятия можно отнимать или покупать за бесценок, стать богатым нетрудно — нужно только иметь небольшую армию. У нас в городе есть один такой. Его зовут «Болтом», потому что фамилия у него созвучная — Гайкин.
Так вот, Болту принадлежит многое в нашем городе — магазины, мелкие предприятия, рестораны, — и только потому, что армия у него имеется, да с милицией всё решено: они его не трогают, он их…
Но, с другой стороны, не с кочегаром же Ольге было связывать свою жизнь? Был бы парень красив, высок, статен, ее хоть как-то можно было понять. А Роман обычен, незаметен, нескладен — в общем, никакой…
Он шел за гробом рядом с родственниками, но почему-то казалось, что идет один, и нет никого вокруг.
Даже казалось, что идет в тишине, хотя от истошных воплей Ольгиной матери хотелось закрыть уши, чтобы не так резало сердце.
Роман выглядел задумчивым, немного хмурым — в общем, таким, как всегда, но совсем не казался убитым горем.
Я подошел к нему, когда священник начал махать кистью над могилой.
— А ты чего стоишь в стороне?
Роман внимательно посмотрел на меня и печально усмехнулся:
— У меня другая вера… Не понимаю, что там происходит, все не так, фальшиво как-то.
Ольга в церковь не ходила, не верила по- настоящему, хоть и крещеная была. Я понимаю, православие это модно, но сам принадлежу к другой вере. — К какой же? — вяло поинтересовался я.
Солнце стояло высоко над головой, и с каждым мгновением становилось все жарче.
— Она не вписывается в существующую классификацию, и распространяться на эту тему я не хочу. Но тебя же не это интересует?
Не для этого же ты подошел ко мне? Хочешь что- то спросить, я вижу…
— Ты прав, мне действительно вдруг захотелось узнать, где находился в тот вечер, когда ее насиловали и убивали?
— В ночь, — поправил меня Роман. — Тебя интересует не вечер, а ночь.
— Почему ночь?
— Это все происходило около часа ночи, так сказали эксперты. К сожалению, в это время я работал в котельной, была моя смена, а от котлов не уйдешь больше, чем на полчаса.
— Почему к сожалению? — спросил я. — Не любишь свою работу?
— Потому, что если бы не работал, она была бы со мной, и с ней ничего бы не случилось, — он тяжело вздохнул. — Мы все свободное время проводили вместе, нам это нравилось…
— Ты не догадываешься, кто это сделал?
— Все догадываются, но никто не знает точно… — Роман поднял на меня глаза. Мне показалось, что в темной радужке плещется ночь, так они были глубоки и печальны. — Но я узнаю, а потом убью их всех…