Страница 41 из 81
Я принимал их один за другим и бросал прямо на землю. Меня удивили короткие серые войлочные боты а-ля «прощай молодость» у матери на ногах, маячившие на уровне моих глаз.
— Это за эти сапоги вы отдали пятьдесят пять рублей? — спросил я удивленно, взглянув на бабулю.
Мать начала спускаться, я подал ей руку.
— Аполлинария! Где новые сапоги? — вместо здрасте спросила бабушка у дочери, моментально включив «режим депутата».
Мать спустилась и принялась было что-то говорить бабушке в своё оправдание, но тут сверху раздался голос проводницы:
— Ребенка примите! — возмущенно потребовала она, держа над ступенями за подмышки кроху в цигейковой серой шубе на вырост, войлочных сапожках и пуховой белой шапке.
Я быстро приподнялся на пару ступеней, обнял одной рукой малышку и спустился с ней на землю. Дверь вагона закрылась. Ещё несколько секунд мы стояли возле вагона. Поезд тронулся.
Ну и дела! У меня на руках малышка, которая сама не ходит. Большой мешок с чем-то и два мешка среднего размера. И такси здесь нет. Я огляделся. Ну должны же хоть какие-то частники поезд встречать!
Никого. Поезд ушёл. Несколько пассажиров, приехавших этим же составом, уже давно рванули по домам. Мы одни стояли у путей.
— Здравствуй, мама, — только и сказал я. Могла бы уточнить, что её надо с машиной встречать. Или хотя бы с санками. Ругаться с ней было сейчас бесполезно. Надо думать, как домой попасть.
— Бабушка, иди в здание вокзала, будешь сторожить мешки. Мы с мамой возьмём ребёнка и один мешок поменьше и пойдём домой. Я вернусь и второй ходкой перенесу оставшиеся мешки.
На одной руке у меня было дитя. Другой рукой я взял большой мешок и понёс его к вокзалу. Женщинам велел взять мешки поменьше и нести за мной.
Вокзал оказался закрыт.
Этот чел в форме встретил поезд и с чувством выполненного долга пошёл спать. Я молотил в двери рукой. Потом ногой. Я кричал.
Он, наконец, открыл. Обматерил и пригрозил милицией. Мне было пофиг. У меня на руках две бабы, мешки и младенец.
— Доброй ночи, — решительно сказал я ему и ломанулся в здание вокзала. — Эта женщина посидит у Вас минут сорок-час, пока я не отнесу домой ребёнка и не вернусь за ней и вещами.
Бабушка протолкнулась за мной. Смотритель, конечно, не хотел никого видеть на вверенной ему территории, но мы были уже здесь.
— Ба, садись и жди меня, — сказал я бабуле, показывая на тройные откидные деревянные кресла с подлокотниками. — Я постараюсь как можно быстрее обернуться. А вам от всей души большое человеческое спасибо, — пожал я руку смотрителю свободной рукой.
Мать держала уже в руках один из мешков. Я пересадил на другую руку малышку и стремительно направился к выходу. За спиной раздались приглушенные ругательства. Пуская ругается. Лишь бы бабулю не выгнал.
Мороз крепчал. А на малышке не было шарфа. Не было варежек. Господи, Аполлинария! Как Пашка выжил с такой матерью?
Мы ещё не продвинулись ни на сантиметр к дому, а у меня уже затекли руки. Малышке было неудобно у меня на руках. Она похныкивала, к счастью пока не сильно. Но я чувствовал, что это ненадолго.
Я шёл быстро, как мог. Мать за мной не поспевала. Но я знаю, где лежит ключ от дома, сам хату открою. Пока малышку раздену, мама уже дойдёт.
Но как только мать перестала маячить рядом, Аришка испугалась и начала плакать в голос. Наорётся сейчас на морозе, опять заболеет. Пришлось остановиться, подождать, пока мама нас догонит. Она запыхавшись тащила мешок и на ходу пыталась говорить малышке что-то успокаивающее.
Наконец, мы свернули на нашу улицу. Я обрадовался, сделал последний рывок и, потеряв бдительность, поскользнулся с ребёнком на руках.
Как я летел! С высоты своего роста на спину. Малую держал на вытянутых руках. Её только тряхануло, но она очень испугалась и орала так, что пришлось матери бросить мешок и взять её на руки. Она спросила:
— Как ты?
Я кивнул головой, мол, живой. И она пошла с ребёнком в сторону дома.
Я полежал некоторое время, ловя ртом воздух. От удара у меня перехватило дыхание. Потом очухался немного, поднялся, взял мешок и побрел домой.
В палисаднике столкнулся с мамой, она шла мне навстречу.
— Ты куда? — спросил я, сильно удивившись.
— Тебя искать, — ответила она. — Что ты так долго?
— Всё нормально, — успокоил ее я. — Иди к малой.
Поставив мешок у входа на кухню, я пошел сразу обратно на вокзал.
Спина побаливала. Отбил, наверное, себе что-то. Только этого не хватало. Налегке дорога до вокзала показалась короче. Бабушка ждала меня в здании. Я взвалил большой мешок на плечо, а тот, что поменьше, взял в руку. Бабуля шла сама, я переживал, чтоб она не поскользнулась. Пожилые если падают, то с последствиями. Но всё обошлось. Мы благополучно добрались до дома. Я бросил мешки там же, в кухне у входа. И сел на сундуке в сенях. Раздеться не было сил.
— Что с тобой? — спросила бабушка.
— Спать хочу, — ответил я и начал стягивать бурки.
Когда я, наконец, вошёл в дом, бабуля и мать сидели за столом. В хате было тепло и тихо. Я сел за стол, мне тут же подсунули под руки чашку с чаем.
— Спасибо, — пробормотал я, с удовольствием глотнув тёплый сладкий чай.
Фух! Словно в романе Джека Лондона побывал — холод, снег, тяжелая ноша, выживание! Так мечтал в детстве, так мечтал — намечтал, похоже, себе на голову!
— Ну что скажете? — спросил я. — Как это всё понимать?
— Аришка будет жить у нас, — ответила бабушка.
— Дамы, — устало начал я. — вы что, с дуба рухнули? Ребёнка от матери отнимать? Что там случилось?
— Инне надо практику проходить, учебу заканчивать, потом интернатура, — сказала мама. — Мы должны ей помочь.
— Помочь надо, — согласился я. — Сколько ей надо времени?
Мать замялась.
— Два года, — ответила за неё бабушка.
— Два года! — ошарашенно повторил я. — Как мы жить-то будем? Мне после школы придётся работать идти на два года. Потом в армию. Я так понимаю, учеба пока откладывается на неопределённый срок.
Мама с бабушкой посмотрели на меня очень удивленно.
— Ты о чем вообще говоришь, Паша? — сказала неуверенно бабушка. — Причем здесь ты? Твои планы? Твоя племянница — это не повод бросать учебу. Мы справимся, не впервой. Ты же ей не отец.
Вид и у нее, и у матери был очень встревоженный. Похоже, я опять «не вписался в поворот», включив мужика. Как сложно отыгрывать роль инфантила. Но надо как-то их тоже потихоньку приучать к моему новому амплуа. Не буду же я постоянно изображать сопляка незрелого. Так и привыкнуть можно.
— Кто будет сидеть с ребёнком? — спросил я. — У нас в городе ясли есть?
— Конечно, есть, — ответила бабушка. — Только там очередь.