Магистр темных дел

— Ты знал, что Альма практиковала некромагию, и молчал! — Голос магистра взлетел на целую октаву. — Ты тоже этим занимался, этому она тебя учила?

— Нет, — наконец сфокусировав взгляд на взбешенном учителе, пробормотал Ларс. — Я не знал. Мы… Мы не были настолько близки.

— А насколько были? Почему дневник Альмы оказался у тебя? Откуда ты знал рецепт тех капель? Отвечай!

Позабыв, где находится, Раян ухватил Ромеля за грудки.

— Господин Энсис!

Окрик Бранцеля вывел его из состояния аффекта. Моргнув, Раян неохотно отпустил ученика и пообещал:

— Мы еще поговорим.

— Обязательно. Мне нечего скрывать, бежать я не собираюсь.

Ларс оправил одежду и, обойдя хмурого магистра, присоединился к коллегам.

— Фу, какая мерзость! — Адам передернул плечами. — Я не поклонник некромантии, но это!.. По сравнению с этим ваша обратная магия, Раян, просто детский лепет.

— Благодарю! — сухо отозвался магистр. — Хотя в глазах многих никакой разницы нет. Только ленивый не обвинял меня в некромагии, даже вы.

Гиберд потупился и пробормотал что-то невнятное себе под нос.

— Слухи не рождаются на пустом месте, мы только что в этом убедились. — Кто бы сомневался, Бранцель не упустил возможности вонзить нож в предшественника. — Может, вы подбросили дневник для отвода глаз, а то и вовсе сделали записи сами.

Десятки вопросительных взглядов обратились на Раяна. Он стойко выдержал испытание и саркастически усмехнулся:

— Безусловно, именно я автор всех трактатов по некромагии, чернокнижию и оккультным наукам. Какая чушь, милорд! Мне надоели бесконечные обвинения. Я готов выпить «Глоток правды», чтобы раз и навсегда покончить с пересудами.

Второй раз за несколько минут в кабинете стало тихо. Так тихо, что было слышно, как Мона запечатывает письма в приемной.

— Ну… — Бранцель ослабил галстук и обвел растерянным взглядом собравшихся. — Ну это уже слишком. Последствия могут быть непредсказуемыми.

— Все верно, — подтвердил Раян. — Некоторые после «Глотка правды» теряют память, впадают в старческое слабоумие. Однако если нет иного способа доказать мою невиновность и лояльность короне, я готов. Согласуйте с Тайной канцелярией любое удобное время, мне без разницы. Лучше уж стать слабоумным, чем до конца дней считаться предателем.

Крутнувшись на каблуках, магистр быстрым шагом покинул ректорский кабинет.

В аудитории царило небывалое уныние. Никто не спорил, не бросался бумажными шариками, даже Мирабель и Йенифир заключили перемирие. Причина в виде выведенного красными буквами объявления красовалась внизу на доске расписания.

— Как думаете, новогодний бал тоже отменят?

Джекки пригорюнилась. Аванс не вернут, ткань обратно тоже не примут. А ведь она изрядно потратилась: сначала на платье для представления (пусть Ромни не блистала на сцене, а за сердце министра и принца соперничали другие, она втайне надеялась выделиться на их фоне), потом — на платье для бала. Первый наряд почти готов, завтра финальная примерка, для второго только-только сняли мерки.

— И как же мне платье забрать, если выходить нельзя? — продолжала сокрушаться она.

Приказ ректора неумолим: студентам всех возрастов и факультетов категорически запрещалось покидать стены академии в одиночку и без особого разрешения. Речь шла не только о ночном, но и о дневном времени.

— Ничего, — обнадежила приятельницу Мирабель, — вместе сходим. Пропуск я раздобуду. Померт добрая, не откажет.

— Ну да, ты ей нравишься, — с кислой миной протянула Джекки.

Сама она магическую риторику ненавидела, потому что вечно путала интервалы и ударения.

— Я многим нравлюсь, — приосанилась польщенная Мирабель. — Мужчинам за красоту, женщинам — за знания.

Молчаливо прислушивавшаяся к их беседе Френсис хихикнула:

— О да, знаний у тебя море!

— Уж побольше твоих, Хардинг! — Мирабель испепелила ее взглядом. — И мордочка тоже так себе.

— Да?

Френсис поднялась и, натянув платье на груди, повертелась:

— Ну, как я, мальчики? Так себе или ничего?

Со всех сторон послышался одобрительный свист.

Френсис церемонно раскланялась и, опустившись на место, показала Мирабель язык.

— Зачем ты? — укорила ее Лика.

— Затем. Тебе бы тоже не помешало. Пусть Селти не думает, будто ее два прыщика-переростка — венец природы. Ты, кстати, молодец, — шепотом похвалила соседка, — стала лучше одеваться. Из-за него?

Она лукаво посмотрела в глаза Лики.

— Кого — его?

Предательский румянец снова выдал, пусть в этот раз девушке удалось сохранить небрежный тон.

— Сама знаешь. — Лукавая улыбка Френсис стала еще шире. — Ты с ним в одном доме живешь.

— Но не в одной постели! — вырвалось у Лики.

Надо быть осторожнее, контролировать себя.

— И очень зря! Магистр староват, но мужчина серьезный, степенный, бывший лорд. Такие с пузом не бросят.

Лика хотела возразить, что никакого пуза нет и не предвидится, но поняла: бесполезно. Френсис и тетушка в чем-то похожи, не приведи Всемогущий объединятся! Тогда Раяну и Лике несдобровать: поженят.

Дик стал для девушки спасительным глотком воздуха. Заметив, что он поднялся с места, Лика опрометью кинулась к нему. Куда угодно, лишь бы подальше от понимающих взглядов Френсис!

— Ты чего?

Барет опешил от бурного выражения внимания.

— Давно не виделись, — нескладно соврала Лика.

— Ага, с прошлой лекции, — хмыкнул Дик. — Ты не знаешь, что там за бесовщина с индивидуальными занятиями у Энсиса? Он отловил меня сегодня в коридоре, поставил перед фактом. Два раза в день, представляешь! Тебе тоже велел напомнить. Мол, с утра пожалел, но вечером чтоб была.

Занятия…

Шестеренки в голове Лики завертелись.

После вчерашнего она главным образом думала о своем поведении, гадала, принял ли ее Раян за падшую женщину. Его обещание учить их приемам против нежити выпали из головы.

— А почему не Ромель? — выслушав пояснение, нахмурился Дик. — Он как раз защиту от разных упырей преподает.

— Откуда я знаю! — окрысилась Лика. — Магистр меня в тайны своего мозга не посвящает.

— Вот как? А во что же он тебя посвящает?

Морщинки на лбу Дика стали еще глубже. По щекам загуляли желваки.

— Ревнуешь?

— А как бы ты повела себя на моем месте? Взрослый мужик поселил тебя в своем доме… Если он хоть пальцем к тебе прикоснется, ты только скажи!

— Заверяю, он ничем меня не касается, ни пальцами, ни другими частями тела. И оставим пошлые разговоры. Надоело! Все вокруг буквально помешались на постели!

Лика повернулась к Дику спиной.

— Встречаемся в четыре тридцать в фехтовальном зале.