Восход луны

На журнальном столике появился весьма обильный завтрак. В ход снова были пущены все резервы. Омлет, масло, сыр, джем, конфеты, фрукты, пирожные и, конечно, черный кофе.

Разговор не затихал ни на минуту.

Шаукат припомнил, как он сжевал стенгазету. Фуад смеялся, рассказывая, как потом ему пришлось лечить друга. Теперь все это, даже скандал с надзирателем, казалось забавным. Шаукат мысленно благодарил судьбу за то, что она послала ему тюрьму, — не будь тюрьмы, Шаукат не встретился бы с Фуадом и Фаридой, не сидели бы они сейчас вместе.

После завтрака Шаукат собрался в редакцию. У Фуада тоже бьши дела в городе.

— Я тебе оставлю ключи, — сказал Шаукат.

— Зачем? Я никуда не пойду. Буду здесь… — Фариде хотелось остаться в. одиночестве, спокойно поразмыслить над тем, как быть дальше. Хорошо бы Фуад отвез ее в деревню на своей машине. До деревни недалеко… Впрочем, это, наверное, слишком: друзья и так сделали для нее столько, что она будет всю жизнь им обязана.

— Не скучай, — посоветовал Фуад. — Я управлюсь с делами и тотчас же вернусь.

«Какое счастье, что в мире есть такие люди», — думала Фарида, глядя вслед уходящим парням. Дверь захлопнулась. Теперь Фарида будет думать о себе. Целый день в ее распоряжении.

ГЛОТОК СЧАСТЬЯ

В этой главе автор размышляет над тем, что такое счастье, и приходит к выводу, что даже глоток счастья, если он добыт в отчаянной схватке, утоляет жажду, делает человека крылатым

Оставшись одна, Фарида напустила воды в ванну и блаженствовала, лежа в мягкой пене, чувствуя, как смягчается кожа, как возвращаются к ней силы. Она умела укладывать волосы. Правда, у Шауката не было ничего из того, что необходимо женщине в таких случаях, но Фарида исхитрилась и великолепно причесала мокрые кудри. Хуже оказалось с нарядом — с собой у нее ничего не было; платье она выстирала, погладила, кое-где подштопала и повесила в «опочивальне» Шауката. Пришлось на время конфисковать пижаму хозяина, хотя та и оказалась великовата.

До позднего вечера Фарида не присаживалась. Всю квартиру она убрала заново и возилась на совесть, вообразив себя хозяйкой. Потом, поняв несбыточность своей мечты, долго грустила у открытого окна, разглядывая прохожих. В иные минуты ей мерещилась Саида. А почему бы Саиде и в самом деле не зайти к Шаукату — ведь он должен ей за стирку! Вдруг Фариде опять стало весело: Шаукат-то должен и ей — она, Фарида, стирала, штопала его вещи и зашивала в них дыры на пару с Саидой…

Скоро вернется Шаукат. Который раз Фарида разогревает ему ужин, который раз бросается к двери, когда кто-нибудь пройдет по лестнице. Одной есть не хочется. Хочется сидеть за столом рядом с Шаукатом, ощущать его дыхание, видеть его умные, выразительные глаза, ласково улыбаться ему.

Темнело. Лежа на диване, Фарида соображала, как поступить. Надо бы отправиться на поиски Саиды, но она обещала Шаукату не уходить… Фарида думала-думала и незаметно задремала: когда она открыла глаза, на улице было тихо, горели редкие фонари — видимо, было уже совсем поздно. Девушка перебралась в маленькую комнату, постелила себе и легла.

«Утро вечера мудренее», — решила она, успокаиваясь. Но что это за сонливость напала на нее после хабса? Она уже снова засыпала и вдруг встрепенулась: скрипнула входная дверь. Шаукат, на цыпочках переступив порог, почти неслышно вошел в комнату.

Фарида приготовила ему постель на старом диване. Шаукат неожиданно почувствовал себя мужем, вернувшимся домой к любящей и заботливой жене. Он боялся шелохнуться, чтобы не разбудить Фариду. Но тут из соседней комнаты послышался бодрый голос:

— Это ты, Шаукат?

— Не спишь еще?

— Я ждала тебя. — После паузы Фарида добавила: — Теперь буду спать. Как там газета, опечатки есть?

— А как же без опечаток? — Шаукат подошел к дверям и увидел Фариду, вернее, ее пышные волосы, рассыпавшиеся по подушке.

— Я-то думал, ты уже седьмой сон видишь.

— Мне всегда одно и то же снится.

— Что же именно?

— А-а! — Фарида махнула рукой. — Неинтересно…

— Зато я знаю, что снится молодым вдовушкам.

— Что?

— Не обидишься?

— Конечно, нет. Я-то при чем? Я не вдовушка…

— Вдовушкам снятся два сна: ночью — как они выходили замуж, под утро — как выходят вновь.

Фарида засмеялась, хотя эту шутку слышала не впервые.

— А что снится проголодавшимся мужчинам? — Фариде совсем не хотелось спать, — наверное, она уже отдохнула. — Ужин на плите, — улыбнулась девушка. — Сто раз разогревала. Теперь будет невкусно. В газете новости есть?

— Так, кое-что.

— А про наши приключения? — Фарида была настроена весело.

— В следующем номере. — С этими словами Шаукат отправился в кухню. Через минуту там появилась Фарида, облаченная в его пижаму.

Шаукат обомлел от неожиданности. Фарида была совсем не похожа на себя утреннюю: свежая, смеющаяся…

— Я подам тебе ужин. Мой руки и садись за стол.

— Спасибо, я сам все возьму.

— Ни в коем случае. Посиди. Я мигом разогрею. — От Фариды — Шаукат почувствовал — пахло его собственным, не очень дорогим одеколоном. Знал бы он, что такое случится, купил бы самые лучшие духи. Через минуту ужин был на столе. Теперь Фарида и сама ощутила голод.

— А ты тоже не ужинала? — Шаукат пожалел, что заставил ждать себя так долго. Ему-то казалось, что лучше вернуться домой, когда она уснет.

— Я же сказала, ждала тебя.

— Бедная девочка, я ее голодом заморил! Извини.

Шаукат ел и по порядку рассказывал все, о чем будет написано в завтрашней «Аль-Камарун», об ошибках, которые пришлось исправлять уже перед самым оттиском тиража.

— Я все время думал о тебе и, бог знает, сколько ошибок пропустил, — сказал Шаукат, улыбаясь и глядя на Фариду. Его взгляд невольно остановился на распахнутом вороте пижамы: там давно не хватало пуговицы. Шаукат сделал над собой усилие и отвернулся.

Фарида, перехватив его взгляд, стянула пижаму у шеи.

Шаукат ел, не поднимая головы. Ему казалось, что более вкусного ужина в его жизни не было. Странно, оказывается, из того, что он покупает, можно приготовить первоклассную еду! Такой поздний и такой сытный ужин напоминал ночную трапезу в месяц рамадана, когда мусульмане наедаются впрок, чтобы утром ничего не брать в рот.

— Так тебя интересуют новости?

— Любопытно же знать, что делается в мире.

— Что делается в мире, проще всего узнать из газет и по радио. А захочешь узнать, что происходит в собственной душе или в душе близкого человека, — вот тут ни радио, ни печать не помогут. — Шаукат уже не отрываясь глядел на Фариду, любуясь чертами ее лица, улыбкой.

Фарида задумалась.

— Разберись в своей душе. То, что в ней, найдешь и в душе близкого человека, — сказала она наконец. — Ну как, ты сыт?

Фарида прибрала на столе, перемыла посуду и, уходя к себе, пожелала спокойной ночи. Шаукат не мог не заметить, что она не повернула ключ в замке. «Доверяет», — уныло подумал он, разделся, повалился на приготовленную постель. Пружины раздраженно застонали.

Несмотря на поздний час, сон не шел. Шаукат подумал о Фуаде. Слишком поторопился парень с машиной, пожалуй, не стоило так быстро возвращать «мерседес», машина еще могла им понадобиться: может быть, придется отвозить Фариду… Впрочем, деньги есть — Джагфар расплатился за фотографии, отвалил, можно сказать, по-царски… О чем бы Шаукат ни думал, по крайней мере ни старался думать, перед глазами у него неотступно стояло лицо Фариды.

Почему она все-таки не заперла дверь в спальню? Женщины, попав в подобную ситуацию, вообще-то ведут себя по-разному: одни полны решимости отстоять свою честь, другие полагаются на судьбу, а третьи даже обижаются, если их оставят в покое. А Фарида? Что думает она, уверена в себе или так доверяет ему? Шаукат ворочался с боку на бок под аккомпанемент проклятого дивана. Спит? А что. если она ждет его, а он, балбес, лежит здесь, как мешок с мякиной?