Страница 95 из 101
То, что мы собирались сделать, вполне могло начать войну. Именно поэтому мы не могли оставить свидетелей в живых на этом корабле. Именно поэтому мы ждали, пока окажемся далеко в море, чтобы нанести удар там, где нас никто не сможет увидеть. Картель Сантьяго в любом случае с радостью припишет себе заслугу за этот удар. Кроме того, они первыми нанесли удар по нам, пытаясь убить меня. И каким бы страшным ни был Картель Домингеса. Никто не наносил ударов по Ромеро и оставался в живых, чтобы рассказать об этом.
Фрэнки возился с глушителем на своем пистолете, казалось, что он погрузился в раздумья, поправляя его без необходимости.
— Во всех своих самых смелых мечтах я никогда не мог представить, что окажусь на такой работе со всеми тремя своими братьями, — негромко сказал он, с улыбкой глядя на меня. — Как вы думаете, это судьба свела нас вместе или просто глупое везение?
Я хмыкнул, пожав плечами, но нет, я не верил в судьбу. Если для меня было судьбой снова найти своих братьев и найти Уинтер, затерявшуюся в снегу в тот день, то для меня также было судьбой, что меня украли, что моя мать умерла, что мою дикарку пытали несколько месяцев подряд. Я не верил ни в какую форму судьбы, ни в какое божество, которое могло выбрать столь суровые вещи, чтобы они произошли с людьми.
— Я думаю, что хреновые вещи просто случаются, — сказал Энцо. — Особенно с такими хреновыми людьми, как мы.
— Я выпью за это, — пробормотал Рокко.
Мои пальцы зудели от желания обхватить горло Рамона, и когда шум мотора стал громче, а толчки в моем нутре говорили о том, что лодка набирает скорость, я поднялся на ноги.
— Пора начинать, — сказал я. Не спросил, а сказал. Мне было все равно, думали ли они, что мы уже достаточно далеко от берега или еще нет, моя дикарка была где-то на этой лодке с этим чудовищем, и я отказывался оставлять ее с ним хоть еще на минуту.
Мои братья, казалось, поняли это и тоже встали, каждый из нас достал свои пистолеты и проверил, на месте ли глушители. Мы были в меньшинстве, но у нас был элемент неожиданности, и мы находились на очень большой яхте. Эта штука была такой чертовски огромной, что у нас были все шансы передвигаться по ней незамеченными, пока мы были осторожны. И когда мы доберемся до Рамона, я хотел, чтобы он знал, что здесь не осталось ни единой души, которая могла бы ему помочь. Что он здесь совсем один, и что смерть выследила его.
Мы встали у двери, и я выглянул в маленькое круглое окошко, чтобы посмотреть, нет ли там кого-нибудь, с кем мы должны были бы сначала разобраться.
— В адское пламя мы идем, — промурлыкал Энцо с ухмылкой, и я тоже не смог удержаться от улыбки.
Мы идем, дикарка, и да помилует бог любого, кто попытается нас остановить.
Я распахнул дверь и вышел, а мои братья последовали за мной по пятам. Мы бегом поднялись по лестнице, Фрэнки и Рокко повернули налево, а мы с Энцо направо. Мы собирались пройти путь от кормы до носа, по одному уровню за раз, и продвигаться вверх всей группой. Каждый человек, которого мы найдем, должен был умереть, и они должны были уйти тихо, чтобы никто не поднял тревогу. На яхте было три уровня, и мы надеялись, что Рамон запер Уинтер где-нибудь, чтобы мы могли найти ее и уберечь от пуль. Но как бы все ни сложилось, я собирался сегодня же вернуть свою дикарку и сделать из нее вдову.
Мое сердце колотилось, а адреналин бурлил в жилах, когда мы начали двигаться по кораблю.
Впереди нас из двери вышел человек, и я выстрелил в тот момент, когда она закрылась за ним, пуля попала ему в затылок и отправила его через перила в море внизу, где его быстро оставила позади скорость судна.
Энцо похлопал меня по плечу, после чего встал рядом с дверью и потянул ее на себя. Я заглянул за угол и обнаружил кухню для персонала, которая была явно пуста, прежде чем мы двинулись дальше.
Наши ноги бесшумно ступали по палубе, и мы преследовали яхту, как смерть, обретшая плоть. Каждый человек, которого мы находили, встречал свой конец, и более чем один из них падал в море на милость акул.
Хотя чаще всего мы использовали пистолеты, я уже был покрыт кровью, и я был уверен, что к концу этой ночи буду облачен в красное, но я бы с радостью сделал это и даже больше для моей девочки. Я бы заставил все палубы этого места истекать реками крови, если бы это было необходимо для ее спасения.
Холодный ветер хлестал вокруг нас, и я чувствовал вкус соли на губах, пока мы пробирались сквозь тени и приближались к нашей цели. Минуты Рамона Эрнандеса были сочтены, и каждый тик часов отсчитывал время до его последнего вздоха.
Выгляни для меня, дикарка, сегодня ночью волки вышли на охоту.
Глава 43
Уинтер
Рамон склонился надо мной, его рука была засунута в штаны, он сжимал в кулаке свой член, пыхтя мне в ухо. Я откинула голову назад так сильно, как только могла, и он зарычал, когда его нос громко треснул, его вес мгновенно покинул меня. Мое сердце подпрыгнуло, когда я соскочила с кровати, бросилась к ящику тумбочки и открыла его. Благодаря пробудившимся воспоминаниям я вспомнила некоторые привычки Рамона, и, как я и надеялась, внутри меня ждал нож. Я быстро схватила его, повертела между пальцами и разрезала стяжку.
Я развернулась, но Рамон в ярости прыгнул на меня. Я закричала, ударившись о тумбочку, а спиной — о стену за ней. С решительным криком я ударила его ножом по бицепсу, отчего он взвыл от боли. Он схватил меня за запястье, вырвал нож из моей руки, и он с грохотом упал на пол, отчего страх сжал мою грудь. Я попыталась освободиться, но он схватил меня за горло и прижал к стене, обнажив зубы.
Кровь струилась из его разбитого носа, и он с презрительной яростью ухмылялся, раздвигая мои ноги, прижимая мою задницу к тумбочке, пока он пытался удержать меня на месте. Я впилась ногтями в его руки и плечи, пытаясь оттолкнуть его, когда он шагнул между моих бедер и спустил штаны. Я задыхалась, по мере того как его хватка крепчала, перед глазами вспыхивали звезды, когда я боролась с ним, отчаянно пытаясь заставить его остановиться.
Я увидела, как вздулись его боксеры, и поняла, что если ему удастся войти в меня, то это будет конец. Моя борьба будет окончена.
Я потянулась вокруг себя в поисках чего-нибудь, что можно было бы использовать против него, и моя рука скользнула к лампе. Я выкрутила лампочку как раз в тот момент, когда он вытащил свой член, разбила ее о стену позади меня, а затем направила к его лицу. Зазубренные осколки вонзились в его кожу, и он попятился назад, когда я оттолкнулась от тумбочки, ударяя ею в его грудь, руки, живот. Раны были неглубокими, но кровавыми, и он закричал в агонии, прежде чем снова броситься на меня. Он повалил меня на пол, вся тяжесть его тела заставила меня выдохнуть, когда он вдавил меня в ковер.
Он поймал мою руку, больно прижав ее к полу, чтобы заставить меня выпустить остатки лампочки, и я усмехнулась, почувствовав жар его крови на своей коже.
— Ты гребаная сумасшедшая. — Он отвесил мне пощечину, и мои мысли закружились, но я лишь рассмеялась, звук наполнил комнату. — Заткнись!
Он встал на колени, перевернув меня под собой, и мне удалось встать на колени, когда он схватил меня за волосы. Я заметила нож на полу и схватила его, пока он упирался своим твердым членом в мою задницу.
Я быстро повернулась, целясь ножом в его промежность, но в последнюю секунду он дернулся в сторону, и лезвие вонзилось ему в бедро. Он с воплем отпустил мои волосы и упал на задницу, я потеряла хватку на ноже и прыгнула на него, схватив подушку с кровати и набросив ее ему на лицо. Он наносил сильные удары в мои бока, отпихивая меня от себя, и я вскарабкалась на кровать, когда он бросился на меня. Я добралась до другого конца комнаты и уставилась на него, когда он с рычанием боли вырвал нож из своего бедра.
— Пошла ты, — прошипел он, направив на меня окровавленное лезвие. — Ты хочешь выйти из этого брака, тогда ладно. Ты можешь покинуть его в мешке для трупов, моя дорогая.