Страница 92 из 101
Я судорожно дышала, глядя на берег, на улицу, залитую лунным светом. Лин торопливо зашагал по ней, и Рамон посмотрел на меня.
— Код, — потребовал он.
— Я хочу убедиться, что с Николи все в порядке, — сказала я резким тоном.
Он раздраженно хмыкнул, но поднял свой телефон и позвонил по видеосвязи одному из своих лакеев.
Мужчина быстро ответил, и камера тут же переключилась на Николи, который был прикован цепью в каком-то мрачном месте, его руки были подняты над головой. Похоже, они использовали его как грушу для битья, и у меня вырвался сдавленный всхлип при виде того, как ему больно. Но, по крайней мере, он был жив, его глаза сверкали обещанием смерти, которая постигнет каждого, кто окажется в поле его зрения, если он освободится.
— Вот. Удовлетворена? — Рамон прервал звонок, и отчаяние охватило меня, когда я попала в его ловушку.
— Откуда мне знать, что ты сдержишь свое слово? — спросила я, моя нижняя губа дрожала от ярости.
Он положил руку на мое бедро, его рот искривился в уголках. — Или ты скажешь мне сейчас, или я прикажу убить его и выбью это из твоих прелестных губ, моя дорогая. Тебе придется поверить, что я человек слова. Так что же это будет?
Я медленно вздохнула, понимая, что у меня нет выбора. Я была загнана в угол, и я не могла рисковать жизнью Николи.
— Три, девять, восемь, четыре, четыре, семь, — сказала я с горечью в голосе.
Он счастливо вздохнул, сжав мое бедро. — Ты могла бы избавить себя от многих страданий, если бы просто сдалась раньше, моя дорогая. Я ожидал, что ты продержишься всего неделю или две с Дюком и его людьми, понимаешь? Но ты потеряла память, и все стало… сложнее.
— Ты оставил меня там гнить, — шипела я.
— Нет… У меня был план, как вернуть тебя домой. Когда ты сбежала, ты все испортила. Но когда все это закончится, я собираюсь возместить тебе все. Все. Мы начнем все с чистого листа.
Я подняла ноги, сильно пиная его пятками, и он взвизгнул, пытаясь поймать мои лодыжки. — Я никогда не захочу тебя, — прорычала я, практически плюясь ядом, когда он открыл дверь машины и поспешил выйти.
Он пригнул голову, чтобы посмотреть на меня, указывая пальцем. — Захочешь, — предупредил он, затем с резким щелчком захлопнул дверь. Между мной и водителем была перегородка, поэтому я изо всех сил пыталась освободиться от своих пут, пока никто не видит. Но Рамон завязал узел так туго, что перекрыл кровообращение. Я никак не могла его развязать.
Сердце отчаянно колотилось в груди, я металась и извивалась, но все было бесполезно. Когда Рамон вернется, я все еще буду его пленницей, все еще буду связана с ним, как всегда, с тех пор, как сказала «да». И единственным небольшим утешением, которое я могла извлечь из всего этого, было то, что я хотя бы была девушкой, которая сопротивлялась, которая пыталась убежать. Мне больше не нужно было бояться своего прошлого, хотя мы никогда не будем прежними людьми. У меня выросли когти и острые зубы, и я не боялась быть дикой. Я хотела быть такой.
Рамон вышел из банка, словно его только что повысили до короля мира, и с широкой улыбкой вернулся в машину. Я смотрела на него, пока он доставал из кармана белый носок, высыпал бриллианты на ладонь и с ухмылкой смотрел на них. Он положил их обратно в носок и спрятал в карман пиджака.
Я замерла, когда он достал свой телефон и сделал еще один видеозвонок, желая, чтобы все это закончилось.
Николи был еще более окровавлен, чем раньше, когда камера остановилась на нем, и я выкрикнула его имя, когда увидела его. Он поднял голову, как будто услышал меня, на его губах заиграла мрачная улыбка.
— Я иду, куколка, — поклялся он, и я улыбнулась сквозь слезы на глазах, не зная, видит ли он меня, но надеясь, что видит.
— Бриллианты у меня, — объявил Рамон, игнорируя нас, когда камера повернулась лицом к парню с козлиной бородкой, который действительно выглядел как более уродливый и мускулистый кузен Сатаны. — Мы направляемся домой, но я буду на причале через час. Встретимся на La Belleza Rosa, — он сделал паузу, глядя на меня с голодом и местью во взгляде. — И проследи, чтобы голова Николи Ромеро ждала меня там, когда я приеду.
— Нет! — закричала я, отбиваясь от него, но он был готов, поймав мои ноги и оторвав каблуки, чтобы я не смогла причинить никакого вреда.
Он прервал звонок, когда я застонала и попыталась бороться всем, что у меня осталось. Но тени поглощали меня, увлекая вниз, в самое отчаянное, ужасающее состояние отчаяния в моей жизни. Из которого я никогда, никогда не сумею выбраться, если у меня отнимут моего горного мужчину.
Глава 40
Николи
Панические крики Уинтер резко оборвались, когда стоящий передо мной мудак закончил вызов. Он убрал пистолет обратно на пояс, но при этом ухмыльнулся, доставая нож.
Я улыбнулся в ответ и передернул плечами, сопротивляясь натяжению цепей, которые держали меня на деревянной балке над головой. Эта штука зловеще скрипела с того момента, как меня подвесили к ней за запястья, и я надеялся, что она достаточно близка к тому, чтобы сломаться, и я смогу освободиться.
Меня окружали шестеро мужчин, тестостерон исходил от них в предвкушении убийства, и все они ждали, что удар будет нанесен и моя кровь прольется. Но проблема с их попытками помериться со мной членами заключалась в том, что мы все знали, что у меня в штанах больше дюймов, чем у них всех вместе взятых. Но если они были настолько глупы, что пытались одолеть меня вблизи, то я был готов доказать им, что именно у меня болтается между бедер.
Они совершили ошибку новичков, оставив мои пальцы ног касаться земли, поэтому, когда козлиная задница двинулась на меня, я отступил назад, улыбаясь все время, пока я вытягивался, отодвигаясь так далеко назад, как только мог, пока он смеялся, думая, что я трус.
В тот момент, когда он подошел достаточно близко, я оттолкнулась ногами от грязного бетона под ногами и бросилась на него, повиснув всем весом на цепи и с вызывающим криком врезавшись в него.
Он вскрикнул и попытался увернуться, но я был слишком быстр и повалил его на землю, нож скользнул по полу старого заброшенного склада и исчез в темном углу.
Деревянная балка надо мной снова скрипнула, и до меня донесся треск дерева, когда я, раскачиваясь на цепях, ударил ногой еще одного ублюдка, который надеялся на мою смерть. Но я отказывался умирать. Не сейчас, когда у этого куска дерьма в руках моя девушка. Я ни за что на свете не остановлюсь, пока не освобожу ее из его рук, а его голова не окажется у моих ног.
Когда я снова дико качнулся на цепи, мне удалось зацепиться за нее и подтянуться вверх. Держась рукой за цепь, я карабкался по ней, раскачиваясь взад-вперед и вздрагивая, когда кто-то в меня стрелял.
Я преодолел примерно половину пути, когда в воздухе раздался стон ломающегося дерева, и вдруг балка надо мной разлетелась на куски, вырвавшись прямо из центра, где крепилась цепь, так что я упал прямо на землю.
Спина врезалась в бетон, дыхание вырвалось из легких, боль рикошетом прошла через меня, и откуда-то справа раздался тошнотворный хруст, а на руку брызнула горячая жидкость.
Я в панике оглянулся и обнаружил, что один из парней уже мертв рядом со мной, кусок сломанного дерева проломил ему череп в метре справа от меня. Его кровь заляпала мою разорванную белую рубашку, и у меня стало на одного противника меньше.
Зверская ухмылка искривила мои губы, и я посмотрел на остальных мужчин, которые разбежались при звуке ломающейся балки.
Тот, кто быстрее всех пришел в себя, поднял пистолет, и я бросился в сторону, когда он выстрелил, схватил метровый кусок дерева в руки и побежал прямо на него.
Он выстрелил снова, но его пули вонзились в деревянную балку, так как я использовал ее для защиты, и внезапно я оказался на нем, размахивая балкой со всей силой и диким криком. Я ударил его по черепу, убив его одним яростным ударом, от которого по моим мышцам прокатились ударные волны.