Страница 80 из 101
— Я хочу половину в мелких банкнотах, — прорычал Рамон.
— Да, мы приготовили их для вас, как вы и просили. — Лин снова склонил голову.
Рамон расписался, затем подтолкнул бумаги обратно к нему.
— Прекрасно, и вы также хотели бы сегодня опустошить пару депозитных ячеек, да? — спросил Лин.
— Верно, — сказал Рамон. — Я освобождаю ячейку восемьдесят восемь и ячейку три пятнадцать.
— Без проблем, — Лин начал что-то нажимать на своем iPad. — Сначала я введу код для ячейки восемьдесят восемь.
Он передал iPad Рамону, который набрал несколько цифр, а затем передал его обратно Лину.
— И… о, ячейка три пятнадцать записана на имя вашей жены, сэр. — Лин посмотрел на меня, и Рамон сжал мою руку.
— Да, я подумал, может быть, ты вспомнишь, дорогая? Не волнуйся, если нет, мы сможем разобраться с этим в другой день. Самый важный предмет находится в ящике восемьдесят восемь. — Он улыбнулся мне, как будто у него был секрет, и я нахмурилась. Какой важный предмет?
Лин снова что-то нажал на своем iPad, затем передал его мне. — Пожалуйста, просто введите цифры, и мы сможем продолжить.
Я ошарашено уставилась на экран, а затем в моей голове пронеслась ужасная череда воспоминаний о моем пребывании с Пятеркой. Какой код? Какой гребаный код?!
Цифры вернулись в мой мозг огненным шлейфом. Три — девять — восемь — четыре — четыре — семь.
Мое сердце заколотилось, но я сохраняла нейтральное выражение лица, пока Рамон и Лин терпеливо ждали. Я могла бы ввести эти цифры. Может быть, они имели к этому отношение, а может быть, и нет. В любом случае, эта маленькая белая рамка на экране сработала триггером, вызвав воспоминания. Код, который Пятеро пытались выбить и выудить у меня. И это делало его самой ценной вещью в мире. Причина моих шрамов.
Я не понимала, что это значит. Но у Рамона должны были быть враги повсюду в Синнер-Бэй. Люди, которые с радостью пытали бы его жену за этот номер. Был ли это код, который они пытались вырвать из моих уст все это время? И если это так, знал ли Рамон об этом? Хотел ли он переместить то, что было в той ячейке, и спрятать это от людей, которые пытались украсть это у него? Но откуда он мог знать?
— Дорогая? — Рамон надавил, его брови изогнулись дугой.
Я покачала головой, притворяясь, что ничего не знаю. Я не собиралась отдавать этому мерзкому человеку цифры, за которые я пролила кровь. В мире был только один человек, достойный их получить, если он попросит об этом. И Николи здесь больше не было.
Рамон посмотрел на Лин, подталкивая iPad обратно к нему. — Ее память сейчас туманна. Возможно, в следующий раз.
— Хорошо, следуйте за мной к ячейке восемьдесят восемь. — Лин встал, и Рамон пошел с ним, оставив меня с Карлосом, который был тих, как скрытый пук, но его было так же невозможно игнорировать.
Я оглянулась через плечо на парня, который был сложен как баскетболист на стероидах, и показала ему средний палец. Он раздраженно хрюкнул.
— Рамон узнает об этом, — прорычал он со своим тяжелым испанским акцентом, и я закатила глаза, прежде чем снова предложить ему свою спину.
Наконец вернулся мой муж, и Лин возбужденно захлопал, когда Рамон протянул руки, показывая мне ожерелье-чокер высотой в дюйм с рубином в центре.
— Для тебя, моя дорогая. — Он придвинулся ко мне сзади и самовольно застегнул его на моем горле.
Я сразу же возненавидела его. Оно было тяжелым и напоминало скорее собачий ошейник, чем ожерелье. Но, возможно, именно этого он и добивался. Словно я принадлежала ему. А когда он провел пальцами по моему плечу, я начала опасаться, что если я не сбегу от него в ближайшее время, он попытается овладеть мной и другими способами.
Глава 34
Николи
Я лежал без сна в своей кровати, глядя в окно на луну, со сжатыми кулаками и гусиной кожей. Но не из-за температуры мне было холодно. Это была тупая боль в моем сердце, которая никак не утихала. Рядом со мной было место, где должна была быть моя дикарка. Это было то, что у меня не было ничего и никого, кого бы я мог прижать к себе, и то, что я полностью подвел ее.
Три недели прошло с тех пор, как меня накачали наркотиками в том баре. Три недели, в течение которых с ней происходило хрен знает что и хрен знает где. Я даже пытался связаться с полицией, думая, что они должны были опросить ее по поводу похищения, но их расследование тоже застопорилось. Этот ублюдок Эрнандес заставил своего адвоката заблокировать их попытки связаться с ней для получения ее официальных показаний, утверждая, что она не в здравом уме, чтобы дать их. Кто знал, сколько времени пройдет, прежде чем он разрешит ей поговорить с ними о том, что случилось с ней на горе? И уж точно не похоже, что у них были намерения расследовать это.
Я откинул голову на подушку и попытался вспомнить, каково это — держать ее в своих объятиях. Мне казалось, что я запомнил каждый из ее шрамов, но я больше не был уверен. Я хотел почувствовать их вкус на языке, обвести их пальцами, повторить их на собственной плоти, только чтобы почувствовать себя ближе к ней.
Мой телефон начал звонить, и на мгновение я чуть не отправил звонок на голосовую почту, не заботясь о том, кто и зачем мне звонит. Но потом мой мозг включился, и я вспомнил, что сейчас середина ночи и мало у кого есть этот чертов номер.
Я проверил идентификатор и нахмурился, увидев неизвестного абонента. Последний раз, когда мне звонили с неизвестного номера, это был Эрнандес, подставивший меня в том чертовом ночном клубе. Если это снова он, то на этот раз я буду уверен, что не попадусь ни в какую ловушку.
Я ответил на звонок, заставив себя сесть на кровати и повернуться так, чтобы мои ноги оказались на полу.
— Что? — рявкнул я. В конце концов, было четыре утра, и я мог спать.
— Э… Это Николи Ромеро? — прозвучал в трубке нерешительный женский голос, и я нахмурился еще больше.
— Кто спрашивает?
— Меня зовут Эльза… мы вроде как познакомились несколько недель назад возле бара в Нижнем Ист-Сайде? Сатин Пресс?
Я на мгновение задумался, а потом понял, что это название бара, где мне пришлось увидеть, как Энцо отсасывают член. У меня все еще оставались душевные шрамы, но я пытался навсегда вычеркнуть ту ночь из своей памяти.
— Я и еще несколько девушек работали в ту ночь, и вы дали нам деньги. Попросили нас позвонить вам, если мы найдем какую-нибудь информацию о парне по имени Дюк Полински…?
Мой пульс участился при звуке имени этого подонка. Мне пришлось забыть об охоте на него, пока моя дикарка все еще оставалась без вести пропавшей, но я абсо-блять-лютно хотел знать, где находится этот ублюдок, если у нее есть информация.
— Ты знаешь, где он? — потребовал я, не заботясь о том, что я был близок к крику и, вероятно, напугал ее до смерти.
— Вы все еще платите за эту информацию? — спросила она в ответ, ее голос слегка дрожал, но в нем также чувствовалась решимость.
— Сколько? — спросил я.
Последовала долгая пауза, во время которой, как я догадался, она пыталась понять, какая сумма может сойти ей с рук. Но что бы она ни сказала, я с радостью заплатил бы двойную цену, чтобы заполучить этого сукина сына. Он был последним оставшимся в живых мужчиной, который приложил свои гребаные руки к моей девочке, и будь я проклят, если не выжму из него жизнь при первой же возможности.
— Тысяча, — сказала она, почти превратив слово в вопрос, так как ее страх перед мной окрасил ее слова.
— Если ты сможешь привести меня к нему, тогда деньги твои, — согласился я, и мне почти стало не по себе, когда она завизжала от восторга.
— Я напишу вам свой адрес, и вы сможете приехать и отдать мне деньги. Тогда я вам все расскажу, — сказала она, и я почувствовал, что она боится предъявлять ко мне подобные требования, но с ее стороны было бы глупо выдать мне нужную информацию до того, как деньги окажутся в ее руках.
— Я буду там в течение часа. — Я повесил трубку, мое сердце взволнованно колотилось. Наконец-то я мог что-то сделать для Уинтер, даже если я все еще не приблизился к тому, чтобы найти ее.