Страница 68 из 96
Изгнана из Ирришааха вместе с матерью за «великий грех»: рождение с мехом необычного синего оттенка. Вскорости осталась сиротой. Вынуждена была выживать среди людей любым способом — даже если это означало работу наводчицей для одной из мелких банд. Принижала при этом свои таланты и ум, даже говорила, вынужденно — и ловко — коверкая фразы (хотя вообще-то знала низкую речь получше, чем многие люди, как выяснилось вскорости).
Впечатлить Калласа Мийол не рассчитывал. Да и на Черпака повлиять… без малого сто лет жизни заставят зачерстветь кого угодно. Но вот Зиалати — да, она могла поставить себя на место Шак. Хотя бы она одна на всю свою команду.
— Мне сложно представить, — говорил призыватель, — что такого нашла во мне будущая моя ученица. Совершенно не похожая на себя нынешнюю, кстати: в свои «почти тринадцать» она, «умеющая исчезать почти на три плаща», выглядела меленьким и тощеньким недокормышем, что едва ли способен кому-то угрожать. С моей стороны я просто был
— Какие? — не удержалась ядовар.
— О, это оказалось одно из лучших моих решений! Никогда ещё сделанное мной добро не возвращалось
И Мийол вкратце рассказал всё: как ведьмы не пустили алурину на порог (чтобы удобнее заморочить своего гостя), как вернувшийся от них призыватель по мимолётной прихоти одарил свою проводницу недорогим — для него — зельем Средней Боли. И как спустя всего минут пять Шак использовала его подарок, чтобы вывести из строя одного из напавших на него бандитов. А Мийол достойно вознаградил эту помощь, пусть и не сказать, чтобы решающую: отдал алурине её долю трофеев — клинок, броню, амулет.
Вероятно, тогда и свились воедино первые нити каната взаимной верности.
— Да она просто побоялась, что слишком щедрые трофеи отнимут у неё! — фыркнул Каллас.
— Вот это уж точно клевета!
Призыватель остался невозмутим, а вот троица его слушателей — вздрогнула. И разошлась так, чтобы не терять из виду его, но и нового участника сцены видеть.
Возможно, просто так совпало, но Бегун сместился влево, а вот Зиалати и Черпак — вправо.
«Хороший знак».
— Чем вы слушали моего учителя? — меж тем риторически спросила Шак, зашедшая к ним с тыла и ради вмешательства в разговор сбросившая
— Но захотела ты стать моей ученицей и частью новообразованной команды, — закончил Мийол. — Чем сокрушительно польстила: мне тогда было четырнадцать, я сознательно и отчаянно старался походить на Ригара, приёмного отца своего — но ранее никто не желал припасть к родникам мудрости, изливаемой моими устами. Так что я согласился без долгих раздумий.
— И снял свою маску ради меня, — добавила Шак. — Доверился не кому-то из людей, из себе подобных —
— Меня сейчас стошнит, — сказал Каллас.
— Не стесняйся, — алурина повела рукой. — Если ты только сейчас понял, сколько выжрал ядовитой зависти и мелочной злобы — можешь блевать свободно.
«Вот это было уже жестоко… но заслуженно!» — подумал Мийол.
— Кстати, — вклинился он, пока Бегун не ляпнул ещё чего-нибудь, — ты, помнится, что-то там себе фантазировал на тему моих развлечений на палети с ученицей? Что ж, если тебе это что-нибудь скажет — хотя гуманисты питаются какими-то странными, искажёнными представлениями об иных разумных — она является афари, то есть свободной в выборе…
— И к тому же я до сих пор никем не тронута в том самом смысле, — добила Шак. — Пусть от меня отвернётся Милосердная Мать Мелиаль, если солгала я!
— Чистые узы духа и взаимной симпатии — вот что связывает нас, — сказал призыватель. — И поскольку мы уже наговорили даже больше, чем планировали, да и дела не ждут… ученица, идём.
Вместо ответа алурина прошла прямиком к нему, словно проводя своим телом черту между двумя неравными частями чужой команды, и скрылась в
Исчез из вида вместе с нею и Мийол.
Просто ему с этой задачей помог трофейный артефакт.