Страница 84 из 111
Прожили молодые два года, а потом Эльди выгнал жену из дому и ее законное добро не отдал. А это что значит? Что он уличил ее в измене. Только в этом случае муж имеет право не отдавать собственность жены. И если б на месте Инги была женщина из простых, этим бы все и закончилось. Но ярл Торир не стерпел обиды. Дочь он не неволил, к мужу не возвращал, к тому же не сама она ушла. А вот из-за добра разозлился знатно, собрал дружину, нанял вольный хирд и пришел в Кривой Рог требовать обратно приданое, женский дар и прочее. Ярл Гвен говорил, что и так мягко обошелся с распутной бабой. Надо было высечь и простоволосой выкинуть за ворота, а он оставил одежду и украшения, что на ней были, усадил на корабль и отправил к отцу честь по чести.
Ярловы дружинники и хирдманы уже седмицу сидят, ждут, пока ярлы договорятся либо до драки, либо до мира.
Понятно, почему ярл Гвен не послал никого за троллями. Не до того ему. С своими бы бедами разобраться.
— Что ж, — вздохнул Альрик, — раз тут спор из-за бабьего приданого, нас это не коснется. Торговцы-то в городе есть?
— Как не быть?
— Видарссон, иди к своим родичам. Можно и приятелей захватить, если хочешь.
Мы вытащили «Сокол» на берег. Видарссон сменил верхнюю рубаху, разгладил гребешком густую бороду, взял сундучок.
— Ну, кто хочет погостевать? Такого пива, как батька варит, нигде не сыскать.
Я переглянулся с теми, кто пробовал Видарссоново угощение, и улыбнулся. А ведь тех, кто пил то пиво, осталось всего ничего: Альрик, Вепрь, Энок, Тулле, Бьярне и Эгиль. Остальные и знать не знают, что там за семья такая.
С Видарссоном вызвались сходить Сварт, Аднтрудюр, Квигульв Синезуб да Неви. Мне и самому было интересно заглянуть к его родичам, посмотреть, как потчевать будут. Помнит ли меня отец Видарссона. Но ладно, пусть уж повеселятся.
— Только за Трудюром приглядывай, а не то потом сестра в подоле принесет.
Не успели парни уйти далеко от пристани, как на той же дороге показались богато одетые мужи, каждый с десятком хирдманов, и с ними Стиг Мокрые штаны. На Видарссона они даже не взглянули, так спешили к «Соколу».
— Не иначе Мамир-судьбоплет привел этот корабль к моим землям! — возопил один из мужей.
Раз он говорил про свои земли, значит, это ярл Гвен. Я виделся с ним однажды, когда с меня спрашивали за смерть рабынина сына, дальнего родича Тулле. Толковый ярл, справедливый.
— Вот пусть сын конунга и решит, на чьей стороне правда, — сказал второй.
Его я узнал сразу. Хоть на сей раз он и принарядился, но телесную сухость спрятать не смог. Знаменитый скупостью на все Северные моря ярл Торир Тугая Мошна. Я не забыл, как он не хотел платить после поимки морской твари, досаждавшей его землям. А ведь Рыбак тогда чуть не покалечился.
Рагнвальдссона они легко опознали, поди, не раз ходили ко двору конунга, может, и сыновей привозили, чтоб в дружки к Магнусу отправить. А наш хирд не вспомнили. Ну, оно и неудивительно. Корабль мы сменили, людей новых набрали, разве что Альрик знакомым покажется.
— Есть у нас спор семейный, — сразу взял быка за рога Торир. — Сами решить не можем, а к конунгу с такими дрязгами идти зазорно. Скирир издавна покровительствует роду Зигварда Безухого, щедро делится мудростью, потому просим помощи у Магнуса Рагнвальдссона. Пособи решить наш спор!
Конунгов сын переменился начисто: закаменел лицом, вытянулся, будто на десяток зим повзрослел.
— А ты не видишь, что Магнус только прибыл, замаялся с дороги? Приглашаю тебя, славный сын Рагнвальда, гостем в мой дом, и хирдманов твоих встретим честь по чести. Сегодня же вечером пир устрою, — приветливо сказал ярл Гвен.
Стиг Мокрые Штаны стоял позади них и молчал. Видать, хотел, чтоб Магнус сам решил, ввязываться ли в семейный спор двух сильных ярлов или нет. Это ведь дело такое: что бы ни решил, всё равно неправым окажешься. И как знать, когда недовольство это выплеснется. Вот вырастет второй сын Рагнвальда, захочет вперед старшего брата конунгом стать, а тот ярл, что обиду затаил, возьмет и поддержит его людно и оружно. Было уже такое.
Да, хёвдингом быть нелегко, а уж конунгом и вовсе тяжко.
— Коли вы оба согласны на мой суд, так и я вам отказать не могу, — отвечал Магнус.
— Вот и славно. Ну, тогда с дороги в баньке нужно погреться, а как вымоешься, так и на столы будет накрыто.
Мда, не повезло нам. Я-то думал, сдерем с ярла Кривого Рога плату за троллей и уйдем, а тут пиры, разговоры, суды… Тоска!
Раз уж Магнус нынче выступает не как вольный хирдман, а как сын конунга, то у него должны быть дру́жки. По возрасту и силе лучше подходили я и Рысь. Неви слишком слаб, остальные старше. Так что нам с Леофсуном придется ходить за Магнусом хвостом, стоять за его плечом на суде и сдерживать зевоту.
На правах хозяина ярл Гвен оттер ярла Торира в сторону, отправил с нами в баню сына, того самого Эльди. И он так обихаживал Магнуса, будто хотел на нем жениться: и воды налил, и пар подкинул, и девок предложил, без устали подливал терпкий эль. И, конечно, говорил о жене-изменнице.
— Мы ведь с Ингой давно сговорены были. Отцы наши еще когда за Рагнвальда сражались, крепко сдружились. Правда, потом виделись только в Хандельсби, раз в два-три года. Отец говорил, что Торир всегда был жаден, зато в бою на удаль не скупился.
Сам Эльди прожил под три десятка зим, но выглядел жидковато. Шестая руна, узкие плечи, худое лицо с жиденькой блеклой бороденкой, водянистые голубые глаза. Я бы такого в хирд не взял. Не из-за худобы, Рысь вон тоже далеко не богатырь, до сих пор со спины можно с девкой спутать, если на платье не смотреть. Зато взгляд у бывшего раба твердый, уверенный. А у этого взгляд и не поймаешь.
Суета его вокруг Магнуса тоже раздражала. Разве сын ярла может вести себя, как запуганный трэль?
И говорил Эльди быстро, сбивчиво и тихо. Неудивительно, что он не смог приструнить бабу!
— Я ведь Ингу не обижал, не бил. Рабыни по дому и двору хлопотали, так что она могла с утра до ночи сиднем сидеть и указания раздавать. Так ведь нет, скучно ей было хозяйством заниматься. И Орса не дала нам детей. Коли б ребенок родился, так Инга бы им занялась, утешила бы свое бабье сердце. К Мамирову жрецу ходили, спрашивали, когда будет дитё, а он руны раскинул, а ничего не сказал.