Страница 72 из 93
Вслед за ним Вальин рассеянно посмотрел на карту, где белое и черное были равны, а рядом плавало два печальных серых пятна. Прежде графства Детеныша принадлежали королю, как и прочие, а когда Общий Берег раскололся, попали в сложное положение. Соседями их оказались кишащее тварями море, Холмы и Тьма. Континент не отличался плодородием и жил за счет торговли, а довезти до Ганнаса меха, скот, древесину и фарфор стало куда сложнее; теплый Жу в этих товарах нуждался мало, да и не все хотели торговать с Эльтудинном. Люди, которые не погрязли в распрях, уезжали куда могли, даже в брошенные селения пиролангов: в тот же голод, но под защиту светлых крепостей. Знать же грызлась, деля оставшиеся богатства, наслаждаясь невмешательством верховной власти и меняя сюзерена по выгоде. Они даже никому не присягали. И прежде их все устраивало, это сейчас опять случились неурожаи и хрустальный мор.
Вальин поднял руку и прикрыл зрячий глаз, чтобы дальше говорить с пустотой. Сегодня он не чувствовал даже озноба и тошноты, утро началось хорошо. Погода стояла мягкая уже несколько сэлт, Лува не завешивала лестницу облаками, а улыбалась всем и каждому. Как в таком мире вести разговоры об очередном военном витке? Как?..
— Там почти не осталось темных, ― горячо продолжал Арнст, обнадеженный тем, что с ним не спорят. ― Они ушли, и на Малом Континенте ждут
— Второе возражение? ― тихо перебил Вальин, отрывая руку от глаза. Он просто не понимал, как иначе, менее грубо произнести «Ты меня утомил, я устал переливать из пустого в порожнее, оставь Детеныша в покое». Арнст непонимающе заморгал. Вальин безнадежно напомнил: ― Ты сказал, их у тебя два. Первое меня не впечатлило, можешь даже упрекнуть меня в непривычной жестокости к страждущим. И продолжай.
К счастью, хотя бы упреков не последовало. Арнст не умел притворяться настолько искусно, чтобы изобразить полное непонимание фразы «соблюдение договоров».
— Ах… да. ― Он, откинувшийся было на стуле, снова подался вперед и посмотрел исподлобья. Казалось, он совсем не задет резким тоном. ― Второе заключается в том, что Жу не сидят на месте. И вам я бы этого тоже не советовал.
В повисшей тишине ― многозначительной, выжидательной ― Вальин ясно услышал плеск прибоя. Хотелось услышать что-то еще, но уши будто заложило. Остались только волны, шелковый шум, за которым прятались чудовища. Не кричали чайки: тех, что жили в бухтах бывшего Соляного графства, морские монстры съели давно. Новые выводили птенцов где-то, куда не добралось проклятье, обрушенное на людей.
— Поясни, ― как можно ровнее попросил Вальин. ― Что я упустил?
Арнст опять склонился к карте, стал показывать какие-то точки там, где береговую линию Жу и южный край Детеныша разделял пролив. Вальин пытался следить за ним, а сам вспоминал, как в тихие ночи Эльтудинн с двором отправлялся в эти бухты, присоединялась к нему и светлая делегация. Там было на что посмотреть: морская вода светилась еще ярче болотной, не зеленым, а синим, и не страшно, а завораживающе. В ней жили тысячи мерцающих существ, тоже таких маленьких, что потрогать их было невозможно. И Вальина, и Арнста этот звездный ковер завораживал: где еще подобное встретишь? «Какой мир странный, какой непостижимый», ― сказал тогда Арнст с непонятной тоской. А теперь он решительно, мрачно говорил другое:
— Следопыты докладывают нам, что в графстве Кипящей Долины проводятся маневры. Серьезные учения: корабли уходят, возвращаются, флотские охотятся на чудовищ… Возможно, как и в случае с Холмами, готовится что-то, например вторжение. Жу тоже не помешает та земля. ― Арнст поднял глаза. ― Мы можем опоздать. Малый Континент, если говорить без обиняков, сейчас голодный пес, будет лизать руки первому, кто накормит его, а в Кипящей Долине, как вы знаете, жируют: собирают по несколько урожаев в прилив и избалованы хорошей рыбой. И в прошлый мор помогли…
Он замолчал. В его глазах не читалось ничего, кроме ожидания. Вальин с усилием вздохнул, склонил голову, уставился на силуэты континентов. Нет. Не могло подобного быть. А если и могло, у случившегося должно было найтись объяснение, хоть какое-то.
— Эльтудинн знает? ― Голос, кажется, дрогнул. ― Мы писали друг другу не так давно, и… ― он и сам понял, как бессмысленно ссылаться на мирные, полные лишь участливых вопросов о здоровье письма, ― неважно.
Арнст молчал. Кулаки снова сжались, Вальин торопливо расслабил их. Арнст прищурился и в свою очередь сцепил хрустнувшие пальцы.
— Не имею представления, ― но он сказал это далеко не нейтрально.
— А как ты… ― Вальин заставил себя смотреть в упор, говорить с немой угрозой: «Солжешь ― пожалеешь», ― как ты думаешь, исходя из докладов? Там есть факты, имена, списки кораблей?
Они долго глядели друг на друга, словно сражаясь. Арнст ― молодой, на памяти Вальина не знавший ни одного серьезного недуга, ― казался живым воплощением Дзэда с его столь же прекрасными иссинячерными локонами, с любовью к кровавым плащам. Вальин же вдруг перестал ощущать себя даже человеком. Ему будто выносили приговор. Он мало сомневался, что услышит «да», какой бы ни была правда. Услышит ― и не сможет проверить, хотя многое в землях темных делалось и решалось у Эльтудинна за спиной. Столь же многое, сколь и в землях светлых, за спиной самого Вальина. Вокруг обоих толпилась знать, и далеко не вся она, присягая на верность, отказалась от своеволия. Не раз графы сами собирали войска и нападали на соседей. Не раз, получая наказания, оправдывались верностью своей родине.
— Не бойся, ― выдавил Вальин. ― Говори. Нам в любом случае нужно будет что-то делать. Да, он мой друг, но рядом с войной это пыль.
Арнст сжал зубы. Пыль? Конечно, он не поверил, скорее всего, окончательно перестал верить еще на болоте. Никогда не спрашивал, не упрекал, в отличие от той же Ирис. Только с грустью сопровождал в очередную поездку ― или встречал из нее, спрашивая: «Ну что? Вы все еще друг друга не убили, ты все еще без ножа в рукаве?»
— Я не боюсь, ― отозвался он, тоже с усилием. ― Я лишь ищу слова.
Вальин глядел неотрывно, и вряд ли его лицо что-то выражало. В дни болезни мимика причиняла боль, он старался отказываться от нее, так что часто забывался, даже когда был здоров. Наверное, его вид ― стылая гримаса, недвижный замутненный глаз, другой глаз, устремленный в упор, ― пугал: Арнст вдруг потупился и уставился на карту так, будто она вся была усыпана золотом или разрисована обнаженными красавицами.