Страница 63 из 93
Он поднялся скоро ― уже в привычной легкой кольчуге и алом плаще. Ему успели подготовить кресло и бокал подогретого вина, а на арене тем временем начиналось последнее состязание: бились на алебардах. Низенькие коренастые рыцари были в одинаковых серых доспехах, а над шлемами их качались красный и зеленый плюмажи.
Арнст, усевшись рядом с Вальином, с улыбкой пригубил вино. Чуткий вкус, как всегда, ему не изменил.
— Красное… с гор. Мерзлый виноград? Мое любимое. Привет от этого вашего…
— Бьердэ. ― Вальин кивнул, не сводя с Арнста глаз. ― Он все еще иногда вспоминает меня.
Такую бутыль вместе с банкой особого травяного сбора он получал перед каждым фииртом. Со строжайшим напоминанием следить за здоровьем. В такие дни обида в нем пылала особенно невыносимым пламенем, белым и прохладным, как шерсть бывшего придворного медика. Но потом пламя гасло и сменялось тлеющим детским теплом. Вальин достаточно знал о вине ― не том, что пьется, но той, что так хочется загладить хоть как-то. И ни разу еще не вернул подарки.
— Удивительно, сколько же у вас друзей всюду, ― вздохнул Арнст. ― И во всех народах. Завидно порой. Пока не задумываешься о том, каково скучать по ним.
Вальин проследил направление его взгляда и сам потянулся к синему стеклянному флакончику. Отвинтил пробку, поднес сосуд к губам, сделал маленький глоток. Ле Спада наблюдал за ним, но без привычного суеверного неприятия и осуждения. Сегодня он не имел права ни на какие лишние вопросы и советы, что прекрасно понимал сам.
— Что ж, за вас, ― все, что он произнес, пригубив вино еще раз, и перевел глаза на сцену. ― Каждому ― свои живительные напитки. Не знаю, как жил бы без вина.
Это тоже не требовало ответа, и Вальин промолчал. Ему становилось лучше, и он радовался этому, но другое его очень тревожило. Не просто тревожило. Злило.
Да, Арнст ничего не сказал про чертополох, цветущий на граненом стекле голубого сосуда. Про кровь детей, которой светлый король облегчал свою боль. Про Эльтудинна. А значит, и Вальин не мог задать ему простые вопросы, все вертевшиеся на языке.
«Ты ведь знал, что Аллентарис убил твоего отца, когда тот защищал мою семью?»
«Скольких рыцарей ты подкупил, чтобы они проиграли и он вышел в финал?»
«Ты сразу знал, что убьешь его, или это вышло случайно?»
«Ты… понимаешь, что убивать на турнирах не запрещено, но прикрываться ими для тихой безнаказанной мести ― значит обманывать богов?»
Ответы были очевидны. Конечно, Арнст знал. Он ничего не забывал и никого не прощал, денег у него теперь было довольно, а удары он рассчитывал отлично. Так зачем слышать изысканные увертки? Вальин уже сказал: «Да творится воля богов». Снял ответственность с себя и рад, что избавился от сомнительного судьи из радикально настроенного рода. Как мужественно. Как по-королевски. Но когда, проклятье, он лез в короли? Он был жрецом, и справедливость действительно свершилась. Близнецы бы, может, и возмутились, а вот Дараккар ― нет. И совсем не нужно думать о том, что Эльтудинн, которым тоже двигала ярость, мстил иначе. Мстил, не пряча лица за забралом.
Вальин обвел пальцами стеклянный флакон, убрал под рубашку и прикрыл ладонью левый глаз, прячась в темноте. Как только она заполнилась стуком оружия, криками и мерным журчанием двух оживленных, безмятежных голосов ― Арнста и Ирис, ― Вальин плавным, почти незаметным жестом подозвал стоявшего в уголке трибуны пажа и попросил бумагу. Мальчик принес ее быстро, не забыл и металлическое перо. В дрожащей руке оно заплясало ― так Вальин на него давил.
— Кому это ты пишешь посреди праздника? ― все же спросила Ирис и даже попыталась заглянуть ему под локоть, но не сумела, только облила колено вином. ― Ой…
Вальин не повернулся. Не ответил. И не дал ей прочесть пару простых строк.
Задуманное было дерзостью ― и, поднимая голову к еще пустым сводам, Идо тихо повторил это слово.
Мастер тоже глядел вверх, в пустоту, но вряд ли думал о насущном: сколько придется трудиться. Его губы тоже что-то шептали, но вслух он сказал лишь:
— Я отдам тебе капеллу Дараккара, мой светлый. А сам буду творить кошмары. Мне близок стал Вудэн, неспроста он пощадил меня. Пора воздать ему по заслугам.
Дараккар… Идо ужаснулся: он никогда не писал этого бога. Даже не из-за личной обиды на множество пережитых несправедливостей ― просто не понимал. Сын Светлой Праматери, любивший маленьких глупых созданий. Сошедший к ним, чтобы напомнить о свете, ― и уничтоженный ими. Они ослепили его. Они вырвали его золотые, как у любимой сестры, волосы, сломали нос, вбили колья в грудь, горло и запястья… Праматерь воскресила его слезами, сестра подарила новое око ― во лбу. Дараккар Прекрасный стал Дараккаром Безобразным, но не перестал любить людей. Его любовь стала лишь требовательнее, избирательнее; отныне он карал повинных сразу, без разбора. Нищий, страж, король ― каждого находила молния или иная смерть. Недавно чужими руками он убил даже продажного верховного судью Ганнаса, спустя довольно много приливов после омерзительного преступления. Теперь Идо гадал: нет ли у Безобразного, которому наверняка известны все людские мысли, смерти для него? И если есть, то чего Он ждет?
— Я сделаю все, что смогу, ― пообещал он вслух. Мастер улыбнулся, осмотрелся так, будто кто-то мог подслушивать, и понизил голос:
— В Темных землях тоже строят храм, Луве и Варац. Он тоже обретет статус кафедрального. Храмы вознесутся над нашими городами одновременно и станут для наших народов знаком того, что короли хотят мира и блюдут заветы прошлого. Ты ведь понимаешь, как это важно?