Страница 115 из 134
— Мне нельзя ехать верхом на этой лошади, — отвечал бедняк.
Его нагоняли и один, и другой. Все уговаривали его сесть на лошадь и ехать вместе, но потом покидали его. Не было такого, кто бы не уговаривал его.
Когда он доходил до реки и лошадь ступала передними ногами в воду, он садился на нее; когда же задние ноги ее были еще в воде, он сходил с нее; кроме этого, он в пути на нее не садился. Так шел он своей дорогой.
Тогда Уасгерги говорит сам себе:
— Неужели он таков вследствие своего характера, или же он страдает потому, что поклялся мной? Я должен узнать это во что бы то ни стало.
И Уасгерги верхом на своем коне направился вслед за бедняком. Нагнал его и обращается к нему:
— Да будет, бедняк, путь твой прямой!
— Да будет дело твое правое, — отвечает ему бедняк.
— Садись на лошадь, чтобы ехать нам вместе!
— Нет, мне нельзя сесть на эту лошадь: мне ее одолжили, и я не могу ехать на ней верхом.
— Садись, для чего же тебе ее еще одолжили?
— Нет, я поклялся именем Уасгерги, что буду на нее садиться, когда передними ногами она ступит в воду, и буду сходить с нее, когда задние ноги ее будут еще в воде. В этом я поклялся хозяину лошади именем Уасгерги.
Уасгерги ему говорит:
— Какое же добро оказал тебе Уасгерги, что ты клянешься его именем? Лучше садись верхом на лошадь, чтобы ехать нам вместе.
Но бедняк опять отказался:
— Нет, не поеду я на ней верхом!
Уасгерги его убеждает и говорит ему:
— Ну же, садись верхом! Если бы Уасгерги думал о помощи тебе, то он оказал бы ее тебе теперь. Брось отказываться, садись на нее верхом и поедем вместе. Разве ты не видишь, что те, кому Уасгерги покровительствует и оказывает помощь, уже уехали на лошадях, на быках и, наверное, уже доехали? Ну же, садись-ка и поедем вместе!
Бедняк и тут не поддался уговорам Уасгерги. Тогда он незаметно от бедняка сбросил на дорогу свой кнут.
Прошло некоторое время, и Уасгерги говорит бедняку:
— Ах, боже мой! Кнут у меня выпал! Садись на лошадь и живо доставь его мне!
— Нет, на лошадь я не сяду! На, держи мою лошадь за уздечку, а я пешком сбегаю и принесу тебе твой кнут.
Уасгерги долго заставлял бедняка сесть верхом на лошадь, но тот отказывался; в конце концов бедняк сам, ведя лошадь на поводу, быстро пошел назад по дороге, поднял кнут и вернул его Уасгерги.
Вместе с Уасгерги они прибыли туда, где продавали семена проса. Уасгерги обращается к бедняку и спрашивает его:
— Бедняк, и обратный путь проделаем вместе?
— Почему бы нам не быть вместе на обратном пути! Займись пока своим делом! — ответил ему бедняк.
— В таком случае просо тебе куплю я, и обратный путь проделаем вместе.
Уасгерги купил бедняку три мерки проса и говорит ему:
— А теперь едем обратно вместе!
Бедняк приторочил к седлу три мерки семян проса. Уасгерги приторочил к своему седлу одну мерку, прикрыл ее войлоком, сел на коня и выступил в дорогу. Так следуют они по дороге некоторое время: Уасгерги верхом, а бедняк пешком. Уасгерги, притворившись джигитующим, сбросил на дороге мерку проса и кричит бедняку, как будто он нашел эту мерку:
— Эй, бедняк, вот кто-то уронил мерку проса! Это тебе неожиданный дар божий! Бери ее и положи на свою лошадь!
— Ни под каким видом, — отвечает бедняк. — Оставь ее там на месте, пусть лежит, а я ее не возьму.
Уасгерги пристал к бедняку, уговаривает его:
— Клади ее на свою лошадь, клади! Здесь она пропадет зря, ведь это — находка для тебя!
Бедняк не поддался уговорам Уасгерги, но Уасгерги все-таки продолжал его убеждать, и тогда бедняк сказал ему:
— Вместо того чтобы взваливать ее на лошадь, я понесу ее на своей спине.
— Положи ее на свою лошадь, а сам садись на моего коня!
— Нет! — отвечал бедняк. — Я поклялся именем созданного богом человека, как же я могу взвалить ее на чужую лошадь? Не проси меня, лучше я понесу ее на своей спине!
В разговорах они тем временем достигли дома богача, который жил при дороге и у которого было семь сыновей, семь снох и большие табуны коней.
— Давай остановимся у него! — предложил Уасгерги бедняку.
Их завели в кунацкую, коней их прибрали. Угостили их, как положено угощать гостей. Богач домой вернулся вечером, когда обычно ужинают, сел вместе с гостями и стал их расспрашивать:
— Где были вы? Что вы делали?
И Уасгерги, не называя себя, рассказал ему:
— Вот мы вместе с бедняком купили две мерки семян проса, а он идет пешком, замечательного же коня в теле ведет на поводу, наложив на него только две мерки семян проса. По дороге я нашел еще одну мерку семян, а он отказался взвалить ее на коня, потому что, мол, поклялся именем Уасгерги. Так и тащит эту мерку пешком на своей собственной спине.
Богач на это сказал:
— А что такое Уасгерги? Я всегда даю ложную клятву, и разве я не имею коней, быков, разве я беден?
— Вот то-то же, — поддакивает ему Уасгерги, — я про это и толкую ему, а он садится на коня только тогда, когда тот передними ногами своими ступает в воду, а когда задние ноги его еще в воде, он сходит с него. Я убеждал его, но он не поддался моим уговорам.
Так они провели ночь в доме богача. А утром Уасгерги оставил свой меч висеть на стене кунацкой богача и выступил в дорогу вместе с бедняком. Когда они отдалились от дома богача версты на три, то Уасгерги обращается к бедняку и говорит:
— Ах, боже мой! Меч мой остался в кунацкой богача, я забыл его! Садись на моего коня, поезжай за моим мечом и доставь его мне!
— Нет, и на твоего коня я не сяду! Вот подержи моего коня за уздечку, а я пешком сбегаю за твоим мечом.
— Когда же ты пешком поспеешь, садись на моего коня!
— Нет, нет, — сказал бедняк, — я пешком сбегаю за ним!
Он побежал туда, а тем временем семь братьев зашли в кунацкую и, увидев меч, затеяли из-за него спор. Каждый из них говорил: «Меч будет мой!» — и все семеро перебили этим мечом друг друга. Когда отец увидел это, он повесил меч на то место, где он висел, а сам поджег и свой дом, и строения, и все, что у него было, со словами:
— Все равно я погиб!
Бедняк стал приближаться к дому богача и видит, что дом охвачен пожаром:
— Ах, боже мой! Горит дом нашего доброго фусуна! — сказал он и припустился бегом. Прибыл к дому и видит: кунацкую, в которой висел меч Уасгерги, огонь не затронул, а остальные комнаты сгорели дотла. Меч же висел на месте так, как он был повешен.
Богач плачет, причитает и, обращаясь к бедняку, спрашивает его:
— Что случилось? Зачем ты еще вернулся?
А бедняк отвечает ему:
— Меч моего товарища остался здесь, и я вернулся за ним; видишь, огонь его даже не коснулся.
Богач же на это говорит ему:
— Да не возрадуется этому мечу хозяин его! Мои семь сыновей убили им друг друга, я же в отчаянии поджег свой дом и прочие строения.
Бедняк взял меч и пустился обратно. Он нагнал своего товарища и с печалью сообщил ему:
— Увы, увы! Этим мечом семь сыновей нашего фусуна перебили друг друга, а сам фусун в отчаянии предал огню дом и строения свои.
— А как же меч не сгорел?
— А его огонь даже не коснулся.
Уасгерги засмеялся и сказал:
— Поделом им!
Услышав от своего товарища такие слова, бедняк пристально посмотрел на него, и в этот момент Уасгерги испустил синее пламя. Бедняк еще пристальнее посмотрел на него, испугался, что он и его может погубить, и стал ему молиться:
— Табу тебе! Какой бы ты ни был ангел, я под покровительством твоей матери и твоего отца!
— Не бойся, бедняк! — говорит Уасгерги. — Ты остался верен данному слову, и поэтому я окажу тебе добро. Садись теперь на коня своего и езжай верхом!
— Нет, нет, мне нельзя на нем ехать верхом! — отвечает бедняк. — Да будет милость твоя, отпусти меня так!
— Тогда иди медленно, а я тебя нагоню.
С этими словами Уасгерги повернул своего коня, отделил от табуна того богача восемь быков и восемь коней и погнал их впереди себя. Нагнал бедняка и говорит ему: