Страница 4 из 121
Живущие на Бремроук и в окрестностях знали, каким человеком является хозяин лавки, которая открывается раз в год, зимой, с первым снегом. Многие боялись его, еще больше людей его избегало. «Хмырь, который сдал обеих дочерей в работный дом», «Бессердечный сухарь, который держит родного отца на цепи и заставляет его мастерить эти стеклянные шары», «Человек, который коллекционирует злые сплетни о своей персоне, после чего жалуется своему дружку-извергу, господину главному судье Сомму».
И тем не менее в холодные зимние дни от покупателей в его лавке не было отбоя.
Мистер Тоббсон яростно сопел, когда кто-то позволял себе взять с полки шар. Он тут же подлетал к «негодяю», выхватывал шар из его рук и, поспешно протерев его куском замши, ставил на место.
Он будто не просто чувствовал, а знал точно, сколько можно вытряхнуть денег из того или иного покупателя, и, отметив чей-нибудь интерес к какому-нибудь шару, тут же задирал цену. Помимо прочего, у него был настоящий нюх на тех, кому снежные шары не по карману: таких он, прежде обругав и громко опозорив, прогонял прочь.
Перед тем, как наброситься на Зои Гримм, его жертвой стали маленькая девочка и ее мама: бедно одетые и, было видно, зашедшие в лавку просто немного полюбоваться прекрасными шарами. Их выдворили вон в слезах.
Но мисс Гримм была не из тех, кого можно так просто обидеть и унизить. Зои, уже намереваясь ответить этому хмырю хмырскому, что она думает, но тот уже позабыл о ее существовании и набросился на молодого клерка в круглых очках, сжимающего подмышкой потертый портфельчик:
– Вы вообще знаете, сколько стоит такой шар?! – завопил мистер Тоббсон. – Хотя откуда вам! Для вас он стоит семьдесят фунтов!
– Но на бирке написано: тридцать!
– Вы говорите, что я лгу?! Я, если хотите знать, меньше похож на лжеца, чем вы – на нищего! Убирайтесь из моей лавки! Никакого праздника для бедняков! Никакого шарика для бедняков!
Парень понуро опустил плечи и, пробормотав «Простите», направился к выходу, провожаемый хмурым взглядом мистера Тоббсона.
Зои кипела от возмущения. Хозяин лавки и его поведение пробудили в ней то, чего она давно не испытывала: ей казалось, что все часы, которые тикали в ее голове, вдруг одновременно начали ломаться. Зазвенели шестеренки, затренькали пружины, застучали молоточки. Ее отец называл это «большой часовой поломкой Зои», и сейчас она буквально всем своим существом ощутила, что ее злость вот-вот вырвется наружу и она, Зои Гримм, сделает что-нибудь ужасное.
К примеру, дернет мерзкого хозяина лавки за нос или схватит его за клочковатые брови или – она даже боялась о таком подумать! – плюнет в него…
Зои почувствовала, что не может себя контролировать, кулаки сжались сами собой. Ее своевольная нога оторвалась от пола и сделала шаг.
И все же мисс Гримм не успела воплотить свои недобрые мысли в жизнь: произошло то, что частенько называют «неожиданным происшествием».
Колокольчик над дверью звякнул, и в лавку ворвался порыв ветра, занесший с собой снежное щупальце метели.
Следом в лавку вошли двое. И неприятности вошли вместе с ними.
Джентльмены в черных пальто и низко надвинутых на лица шляпах вынырнули из снега и рассмеялись.
В этом темном месте, в котором, словно паук в своем логове, обретался мистер Тоббсон, смех никогда не звучал. Если только это не насмешливое, презрительное хихиканье самого хозяина лавки, которое и смехом-то назвать нельзя. И сейчас смех вошедших звучал, как нечто чуждое, странное… слегка незаконное.
Зои Гримм эти двое сразу приглянулись – в частности, ей понравились черные бархатные маски с прорезями для глаз, скрывающие верхнюю половину лиц незнакомцев. Эти маски добавляли вошедшим таинственности и опасности. «Просто замечательные маски! – подумала она. – Я тоже такую хочу! Она бы мне очень пошла! Какие модные господа!»
Что ж, так считала только она одна. Двое покупателей попятились. Кто-то вскрикнул. Остальные недоуменно озирались, пытаясь понять, что происходит.
Мистер Тоббсон пораженно застыл, глядя на незваных гостей; в одной руке у него была тряпка, в другой – снежный шар, который он отобрал у изгнанного клерка.
Один из вошедших вытащил револьвер и направил его на хозяина лавки.
– Это ограбление! – крикнул он. – Всем оставаться на своих местах!
Его спутник снял с плеча мешок и двинулся к ближайшему стеллажу с шарами.
Мистер Тоббсон отмер и сорвался с места:
– Как вы смеете! Да вы знаете, кто…
Его остановило револьверное дуло, уткнувшееся ему в нос.
– Не стоит каркать, ворона! – усмехнулся грабитель. – Или мы повыдергаем тебе все перья. Мистер Бонти, будьте любезны: начните с вон тех больших шаров за стойкой – они здесь самые дорогие!
Подельник кивнул и приготовил мешок. Одним быстрым движением (у Зои вырвалось непроизвольное «Ах!») он перемахнул через стойку и принялся стаскивать с полок снежные шары: в мешке они при этом и не думали звенеть – видимо, грабители заблаговременно набили его пухом.
– А вы, дамы и господа! – обратился господин с револьвером к посетителям. – Не пугайтесь! Вас никто не тронет – нам не нужны ваши тощие кошелечки и ваши дешевые часы. О, нет! Завтра ведь праздник, а мы не настолько бессердечны! В отличие от нашего «доброго» хозяина. Так ведь, выдра злобная?
Мистер Тоббсон что-то пробубнил, возмущенно булькнул. Его руки тряслись от негодования и страха.
– Так что давайте обойдемся без трагичных обмороков, ненужных криков «Полиция!» и прочих обременительных вещей, договорились? Зачем лишний раз беспокоить наших доблестных констеблей – у них и так сейчас работы невпроворот! Как у вас дела, мистер Бонти?
Грабитель с мешком тем временем уже опустошил полки за стойкой и перешел к стеллажам вдоль стен.
Зои Гримм следила за каждым его движением, распахнув рот от восторга. Мистер Бонти двигался с невероятной ловкостью – так, будто танцевал. Его руки изгибались под невообразимыми углами, словно в них было больше локтей, чем положено, а длинные пальцы в черных перчатках шевелились плавно и нежно, точно перебирали невидимые струны. Снежные шары перекатывались в его ладонях, как живые, ползали по рукавам пальто, после чего мягко закатывались в мешок. Это было настоящее представление!
Зои была восхищена этим зрелищем, но все же не потеряла самообладания. Она незаметно стащила с полки шарик, который ей так приглянулся, и тихонько положила его в карман пальто.
Как только карман провис под тяжестью шарика, глаза Зои встретились с двумя яркими и едва ли не искрящимися глазами в прорезях бархатной маски.
«Он видел! – пронеслось в голове Зои. – Он видел, как я украла шар!»
Мистер Бонти замер.
Пальцы Зои задрожали.
Грабитель с револьвером устал ждать ответа от подельника и повторил свой вопрос:
– Как у вас дела, мистер Бонти?!
Грабитель с мешком улыбнулся и подмигнул Зои.
– Все замечательно! – отозвался он. – У меня все просто замечательно, мистер Рэкхауз!
Грабитель выбрался из-за стойки, подошел к Зои и негромко проговорил:
– Вы позволите, мисс?
Зои с огорчением засунула руку в карман, но мистер Бонти имел в виду кое-что другое. Он чуть ее отодвинул и взял пару снежных шаров, стоявших на полке за ее спиной. После чего все так же непринужденно двинулся дальше по проходу, собирая свой стеклянный урожай.
Посетители лавки, хоть и были испуганы, все же не могли не наделить мистера Тоббсона парочкой колючих, злорадных взглядов.
А тот пыхтел от ярости и перекачивался с пяток на носочки от распирающей его изнутри злобы. При этом он бубнил себе под нос:
– Я вам задам… вы не спрячетесь… я верну все свои шары… недолго вам ими любоваться…
Мистер Рэкхауз, очевидно, устал слушать причитания и угрозы хозяина лавки и легонько стукнул его по носу дулом револьвера.
– Не пыжься, Тоббсон. Мы-то знаем, как ты заполучил эти шары и какие грязные делишки проворачиваешь. А шарики мы раздадим бедным детям в Саквояжне и в Гари. Или ты думал, что мы оставим их себе?