Медведь

— Я тебе сначала не нравилась, — начинает Юлька.

— Неверная информация, — перебиваю ее я.

— Подожди. Не перебивай. Так вот. Я тебе не нравилась. Ты говорил, что я для секса на одну ночь…

Вот и припомнили мне ту неосторожную фразу. Ладно. Я готов. Я извинюсь, оправдаюсь и заглажу вину. Я знаю тысячу и один приятный способ сделать это.

— Почему твое отношение ко мне изменилось? — продолжает Кошка. — Что случилось? И когда именно это произошло?

Мля… А вот это очень сложный вопрос. Если я скажу правду… реакция будет непредсказуемой.

60

— Юль, разве это имеет значение?

— Имеет.

— Я так не думаю. Неважно, что я говорил в начале. И что ты делала.

— А что я делала?

— Ну, шкуру мне попортила. Битым стеклом.

— Вот не надо переводить стрелки! — сердито пыхтит она. — Это было уже после твоих слов…

И правда. Не надо. Не по-пацански это.

— Юля, извини меня, пожалуйста. Я давно должен был это сказать. Но что-то как-то… просто я тормоз! Мне казалось, что все недоразумения между нами остались позади.

— За что ты извиняешься? — переспрашивает Юлька.

— За те свои слова. Глупые, жестокие, дурацкие слова. Что ты на одну ночь. Я так не думал. Просто… Злился на себя, что не могу справиться со своим желанием. Я дико хотел тебя…

— И что в этом плохого?

— Ничего.

— Почему с этим желанием надо было справляться?

Так… Я умело отвел удар. Сначала. А теперь снова подставился. Идиот.

Я судорожно подбираю слова. Чувствую себя, как сапер перед бомбой с часовым механизмом. Не тот проводок перережешь — бахнет. А проводков передо мной немеряно… И бахнет так, что мало не покажется.

— Я подумала, — произносит Юлька. — Повспоминала. Ты пригласил меня на свидание после того, как мы встретились у Варлама.

— Да, — киваю я. — Я вернулся из командировки и приехал к нему. А там ты.

— В тот день я болтала с девчонками, — продолжает Юлька.

И смотрит на меня.

Та-ак…

Я напрягаюсь. Уже понимаю, что не отвертеться. Ну и пофиг. Я не буду вертеться, как уж на сковородке.

Не мое это — выкручиваться. Скажу прямо. Дальше разберемся.

— Я слышал твое признание, — выпаливаю я.

Держа дикую Кошку за руку.

Чувствую, как по ее телу проходит волна. То ли гнева, то ли возмущения.

— Ты слышал… — выдыхает Юлька.

— Так вышло. Я случайно оказался в нужный момент в нужном месте.

— В нужный момент… — эхом повторяет она. — Вот почему ты сразу стал вести себя по-другому!

— Юль, это правда неважно. Получилось так, могло получиться по другому. Все равно мы были бы вместе.

— Думаешь?

— Конечно. Все было ясно с самого начала.

— Кому было ясно?

— Судьбе. Я не сразу допер. Просто дурак. Был. Исправился.

— Я тебе не нравилась…

— Я запал на тебя с первой секунды! Я хотел тебя так, как никогда и никого в своей жизни!

— Хотел. На одну ночь. А жениться собирался на Нике.

Мля… Что сказать? Как убедить ее?

— Я не собирался на ней жениться! Я сказал это, чтобы… чтобы… задеть тебя. Потому что ты выворачичвала меня наизнанку. Я не мог сопротивляться твоим чарам. И мне это не нравилось. Я был дебилом. Я очень-очень извиняюсь за это….

Но Юлька на своей волне. В своих мыслях. Она как будто разговаривает не со мной, а сама с собой.

— Тебе всегда нравились скромные фиалки… — произносит она.

— Ты и есть фиалка! Вернее, ромашка.

Юлька снова дергается. Кажется, я что-то не то говорю. Блин… Почему так сложно-то? Все же ясно. Все очевидно. Мы должны быть вместе. Почему она этого не понимает?

— Ты ромашка, ты дикая роза, ты безбашенная Кошка… Ты — это ты. Я люблю тебя!

Вот я и сделал главное признание.

Но… Юлька его как будто не услышала.

— Поехали, — говорю я, прижимая ее к себе. — У нас будет время поговорить. Обсудим все подробно.

Но Юлька отстраняется.

— Я поеду домой.

Мля…

— Нет, — вырывается у меня.

Она отстраняется еще сильнее. Отодвигается он меня на метр и пытается освободить свою ладошку из моей руки. Но я не могу ее отпустить!

— Юль, у нас с тобой все замечательно. Нам хорошо вместе. Разве нет?

Она пожимает плечами.

— Да…

Она сказала “да”. Но как-то неуверенно. Но — сказала…

— Так какая разница, кто что говорил и думал в начале?

— Не знаю.

— У нас все хорошо? — задаю я глупый вопрос.

Я вообще веду себя очень глупо. Делаю и говорю что-то не то. Но я не знаю, что говорить! Я готовился к предложению. А не к этому…

— Михей, все нормально, — отвечает Юлька. — Просто мне надо побыть одной.

Нельзя оставлять ее одну. Я чую это всеми своими печёнками. Я сейчас должен быть рядом. Во что бы то ни стало.

— Юль, знаешь, какое самое лучшее место для одиноких философских размышлений?

— Моя комната.

— Не угадала. Лучше всего сейчас в лесу. В нашей избушке. Я не буду тебе мешать. Клянусь! Буду сидеть на чердаке или в погребе. Как мышь. А ты наслаждайся одиночеством. Раз тебе так надо.

Она качает головой. Но, кажется, сомневается.

Не говорит сразу “нет”. Она сама хотела в избушку! Если я сейчас чуть-чуть поднажму, то смогу ее уговорить. А, если не смогу… то просто закину на плечо и отволоку в свою берлогу.

61

Мне надо собраться с мыслями. Надо решить… не знаю, что.

Все изменилось. В ту секунду, когда Михей признался, что заранее знал мою маленькую тайну.

— Это все не имеет значения, — повторяет он. — Нам же хорошо вместе.

Хорошо… Да. Нам было очень хорошо. Но с первым пунктом я не могу согласиться. Это имеет значения. Я просто пока не поняла, какое.

А он не дает мне прийти в себя. Не дает спокойно подумать и во всем разобраться. Он постоянно давит и напирает!

— Дай мне побыть одной, — говорю я Михею.

Просто говорю. Не планирую с ним ссориться и ругаться.

— Не дам, — внезапно выдает он.

— Не дашь?

— Нет.

— А тебе не кажется, что ты переходишь границы?

— Еще как кажется.

Мы стоим у машины. Он открывает дверь.

Я делаю шаг назад — а он вдруг хватает меня, поднимает на руки — и просто затаскивает вовнутрь огромного джипа. Он неожиданности я даже не сопротивляюсь. Прихожу в себя уже на заднем сиденье. Двери захлопнулись — я слышу щелчок.

— Что ты делаешь? — возмущенно воплю я.

— Это похищение, — скалится он.

— Это не смешно!

— Ни капли. Все серьезно.

— Я не хочу никуда с тобой ехать!

Во мне закипает гнев. Я отталкиваю его от себя. Вернее, пытаюсь. Но оттолнуть его невозможно.

Медведь смотрит на меня каким-то жестким упрямым взглядом, он держит меня в своих стальных объятиях, он нависает надо мной… Мне всегда нравилось, что он такой огромный и мощный. Что он сильный и властный.

Но сейчас он мне совсем не нравится. С чего он вообще взял, что может мной командовать?

— Останови машину, — говорю я.

И стучу по перегородке, которая отделяет нас от водителя.

— Юль, бесполезно. Он остановится, только если я скажу.

— Ну так скажи.

Он отрицательно машет головой.

— Давай поговорим.

— Давай! — уже ору я. — Скажи мне, почему я была тебе неинтересна до того момента, как ты узнал, что я девственница?

— Ты была мне очень интересна. Я с ума по тебе сходил!

— На одну ночь… — повторяю я.

В сердце разгорается уже подзабытая обида. Когда-то эта фраза причинила мне такую сильную боль, что я совсем слетела с катушек и насыпала Медведю битого стекла. Та боль утихла… Но сейчас вспыхнула с новой силой.

— Девственница — это лучший вид скромницы, правда? — язвительно спрашиваю я Медведя.

— Неправда. Я никогда не охотился за девственницами.

— Ты охотился за скромницами. Такими, как Ника.