Медведь

— В смысле? Ты о чем?

— Да так, о своем.

Я не поняла, это что, был намек на совместную жизнь? Да нет, конечно! Он что-то другое имел в виду.

Какая совместная жизнь? Мы просто… я не знаю. Не хочу ни о чем думать. Эти выходные мы проведем вместе. И, похоже, это будут самые счастливые дни в моей жизни…

Или меня просто захлестывают эмоции. Опять.

47

— Это очень легко.

Я насыпаю в турку молотый кофе.

— А мне кажется, тут нужна магия. Сколько не пробовал — то убежит, то перекипит…

— А сколько раз ты пробовал?

— Ну, два.

— Рано сдался, — говорю я.

— Вообще я очень терпеливый, — отзывается Медведь.

— Я заметила…

Ставлю турку на плиту, включаю газ. И поворачиваюсь к Михею, который намазывает тосты творожным сыром.

— Надо купить сюда кофе-машину, — говорит он. — На неделе съездим, выберем. Заодно купим гамак, я давно собирался. И фен. Тебе же нужен фен?

— Мне? — растерянно переспрашиваю я.

— Мы часто будем тут бывать, — не спрашивает, а утверждает Медведь. — Ты будешь мыть голову. Твои шикарные волосы надо сушить. Я прав?

— Да… Их надо сушить, — не могу не согласиться я.

С этим пунктом все понятно. А с остальными… вообще нет.

— Джем или мед? — спрашивает Михей, заглядывая в холодильник.

— Не знаю…

Я вообще ничего не понимаю! Он ведет себя так, как будто между нами уже что-то решено. Как будто мы о чем-то договорились.

А я где была в это время? Почему я не в курсе?

На самом деле он ничего не говорил… Вообще!

А сейчас он подходит ко мне и обнимает. Кайф… Вообще, мне каждую секунду хочется, чтобы он меня обнимал. Или держал за руку. Или сажал к себе на колени. Я все время хочу его чувствовать…

Когда мы вдвоем варили кашу, наши бедра соприкасались. И Михей периодически поглаживал меня то по плечу, то по попе. Я тоже его постоянно касалась, как бы невзначай.

Между нашими телами как будто идет какой-то диалог. Они в очень близком контакте, прекрасно понимают и чувствуют друг друга. Но головой я мало что понимаю…

Как только начинаю пытаться думать и анализировать — сразу возникает неуверенность, появляются тревожные мысли — в общем, я загоняюсь.

Поэтому мне так приятно просто растворяться в объятиях Михей, выбросив все из головы.

А как он целуется… Я тянусь губами к его губам. Потому что снова хочу это почувствовать. Это головокружение, в которое я проваливаюсь, теряя себя. Я как будто кружусь на карусели…

Михей нежно касается моих губ, отстраняется, наблюдает за моей реакцией, улыбается, снова целует меня, не переставая смотреть мне в глаза. И в этот момент мне вдруг кажется, что он — самый близкий и родной человек на всем белом свете…

А в следующую секунду за спиной раздается шипение. Мы вместе оборачиваемся и наблюдаем, как плиту заливает убежавший из турки кофе…

— Ну вот. Я же говорил — это невозможно, — смеется Михей.

— Медведи же не отступают перед трудностями, — вспоминаю я его фразу. — Попробуем еще раз?

— Что именно? — спрашивает Михей.

И меня опаляет жаром его взгляда… Он хочет меня. А я хочу его. Очень! Просто невыносимо. В теле такая истома…

Я теперь постоянно этого хочу. Того, чем мы занимались ночью. Это мое новое хобби. Запретное удовольствие.

Не надо мне ни шоколада, ни моего любимого какао с маршмелоу, ни новых туфель, ни цветов, ни подарков… Ничего другого из того, что раньше доставляло мне удовольствие.

То, что мы делали с Михеем — приятнее всего на свете. И люди этим занимаются… Почему я раньше никогда?

Да я и сейчас… Не знаю, как намекнуть Михею. Который прямо сейчас хочет кофе. А не меня…

Он поворачивается ко мне спиной и начинает отмывать плиту. Я восхищенно его разглядываю — вместо того, чтобы помочь ему.

Нет, он просто невероятно мощный! Такой размах плеч, такие мускулы… А еще — на его спине видны следы моих безумств. Порезы, которые уже затянулись. И следы от ожогов.

Я аккуратно глажу их пальцами.

— Больно? — спрашиваю тихонько.

— Кому? — удивляется Михей.

— Тебе. У тебя тут порезы… И ожоги…

— А! Я уже и забыл.

— Правда?

Я дую на самую глубокую царапину. Исследую ее кончиками пальцев. Целую, неожиданно для самой себя.

Мои пальцы соскальзывают ниже. И еще ниже. Сами.

Ну невозможно же удержаться и не потрогать эту шикарную задницу, обтянутую боксерами! Раньше я не понимала восхищения мужскими попами. А сейчас… Очень хорошо понимаю! Хочется то ли шлепнуть, то ли укусить ее.

— Юль, ты что делаешь? — не оборачиваясь, спрашивает Михей.

Он уже не моет плиту…

— Я? Ничего. Просто потрогаю. Можно?

— Тебе можно все, — хрипло выдыхает он.

Я прижимаюсь к нему сзади. Обнимаю его. Мои руки на его животе. Пересчитывают стальные кубики пресса. Кайф… Такой огромный мощный Медведь. Такой красивый. Такой… настоящий мужик.

Мой.

Я сама не знаю, что делаю. Во мне просыпаются инстинкты. И они требуют экстремальных действий.

— Юль, аккуратнее, — произносит Медведь. — Я не железный.

Я кладу ладонь на его член.

— А мне кажется, как раз железный.

Он ошарашенно оборачивается. А я опускаюсь на колени…

48

Моя нежная ромашка сегодня такая загадочная… Постоянно ловлю на себе ее взгляд. То задумчивый, то ошарашенный, то восхищенный. А на ее губах постоянно блуждает мечтательная улыбка. Она как будто прислушивается к чему-то в себе — и ей это нравится.

Я чувствую, как она все время жмется ко мне. Ей хочется нежности и ласки. У меня этого добра через край! Я нежный и обволакивающий, как клубничный кисель.

Я понимаю, какая она сейчас чувствительная и уязвимая. И знаю, что мне надо пока что затолкать подальше в подсознание все порнографические картинки, которые преследуют меня с самого пробуждения.

Все будет. Мы с Кошкой зажжем не по-детски. Так, что чертям станет тошно.

Но не сегодня.

Время придет. Я не тороплюсь. Я насыщаюсь ею постепенно. Ее улыбкой, смущенным трепетом ее ресниц, ее не оень уверенными нежными прикосновениями… Я так кайфуют от этой неувереннности! И от мысли, что я у нее первый.

Никогда не мечтал о девственнице. Вообще не было загонов по этому поводу. Я не связывался с малолетками, а среди взрослых девушек найти такую непросто. Да я и не искал.

А про Юльку я думал такое… стыдно вспоминать. Стыдно за свою тупость и невнимательность.

Меня всегда тянуло к раскрепощенным девушкам. И Юльку я считал такой. Сопротивлялся этому влечению, как мог, потому что был уверен — такие мне не подходят.

И я был прав. Мне не подходят раскрепощенные нимфы. И нежные фиалки тоже — не мое. Мне не подходит никто, кроме Юльки. Такой, какая она есть.

И пусть мы еще не полностью слились в безудержном экстазе… ничего, сольемся. Чтобы там Кошка не вопила про ненормальный размер моего члена, я уверен — он для нее идеален.

Вау… кажется, она тоже так считает.

Мой нежный котенок, все утро смущенно хлопавший ресницами и трепетавший от моих осторожных поцелуев, вдруг перевоплощается в дикую пантеру.

Она на коленях передо мной. Стягивает с меня боксеры и жадно хватает моего удава ртом. Увидеть ее в такой позе я мечтал с момента нашей первой встречи…

Она неумело, но страстно заглатывает его, ласкает языком, осторожно покусывает своими острыми зубками. И все это — с закрытыми глазами. И с выражением непередаваемого блаженства на лице…

Это офигенно. Но мне мало. Я хочу ее всю. Сейчас.

То чего я хочу, лучше делать в спальне. Для начала. Поэтому я беру ее на руки и несу на кровать.

— Миша… — шепчет она, царапая меня коготками за шею и покусывая за мочку уха. Моя царапка! Моя ненасытная кошечка! Так… на тебе слишком много лишнего. Я бросаю ее на кровать, срываю с нее футболку и трусики.