Страница 77 из 103
Лишь среди части социальной верхушки общества на присоединенных к империи землях утвердилось в период византийского господства представление о принадлежности к имперскому правящему классу, непосредственно зависевшее от степени связей знатных местных жителей с властями и вельможами Византии. Общественное поведение этой группировки, влившейся в состав привилегированной светской и духовной знати империи, мало отличалось от позиции других представителей византийского класса феодалов, так как от этого поведения зависели ее материальные интересы и социальное положение. Таких видных болгар (в отличие от другой их части) византийцы называли «заботящимися о делах ромеев» (т. е. поддерживающими власть империи и ее политический курс)[617].
Характеристика межэтнических контактов и общественных отношений на завоеванных империей землях в период ее владычества не была бы объективной, если не упомянуть о том, что в какой-то море население бывшего Болгарского государства стало осознавать свою общую принадлежность вместе с жителями прочих провинций Византии к единому в церковно-вероисповедном отношении восточнохристианскому ареалу. Этому содействовало, видимо, не столько верховенство византийских иерархов над местной церковью, сколько схизма между западной и восточной церквами в 1054 г., и в особенности действия трижды (в 1098, 1147 и 1189/1190 гг.) прошедших через Балканы крестоносцев Первого, Второго и Третьего походов; враждебные акции западных рыцарей коснулись «схизматиков» в равной мере, будь то славяне или греки. Деятели славянской, болгарской и сербской культуры были в эту эпоху, несомненно, теснее связаны с византийскими и испытали существенное влияние грекоязычной цивилизации. К этому периоду следует, вероятно, относить проникновение болгарских и сербских книжников на Афон и возникновение здесь их первых культурных кружков, тесно связанных как с греческими, так и с русскими деятелями культуры, подвизавшимися в этом монашеском центре, являвшемся одновременно очагом образованности. В целом следует, по всей вероятности, заключить, что, стремясь к упрочению своего господства на завоеванных землях и пренебрегая интересами местной славяноязычной культуры, византийские власти не ставили при этом сознательно цели ее искоренения и преследования. Ухудшение условий развития местной болгарской и сербской культуры было объективным следствием не политики эллинизации (или ассимиляции), а неблагоприятных в целом перемен в политическом, общественном и социальном положении славянской знати и славянского духовенства, в материальном обеспечении деятелей культуры, в организации начального обучения и подготовки кадров славянского духовенства и деятельности местных переписчиков книг и специалистов по художественным ремеслам и т. д.
Итак, ассимиляционный процесс захватил лишь часть славянской знати и лишь часть жителей лимитрофной зоны, граничащей с населенными по преимуществу греками провинциями. Подавляющее большинство болгар не было затронуто эллинизаторскими тенденциями. Сохраняли свой этнокультурный облик и государственно-политические традиции Первого Болгарского царства как большая часть уцелевшего среднего и низшего болярства, не пользовавшегося благоволением императоров, так и часть славяноязычного духовенства. Из этой среды выходили вожди организованных народных движений против византийского господства. Болгарские священники становились ересиархами, вдохновителями и руководителями богомильских общин, настроенных остро враждебно к византийским властям и к официальной церкви[618].
Особенно сильное недовольство народных масс в болгарских фемах вызывали политика повышения размеров налогов и повинностей, низкая степень соблюдения даже официально признаваемых прав местного населения и его слабая защищенность от произвола должностных лиц, представлявших органы власти империи. Василий II как опытный политик, признававший, что завоевание Болгарии далось ему «не без крови, не без труда и пота», сохранил неизменными взимавшиеся здесь при Самуиле налоги и повинности — и по их форме (натуральной), и по размерам; он не только утвердил прежние, но и расширил имущественные права и льготы болгарского духовенства, оставил он во главе болгарской церкви и ее прежнего главу — Ивана Дебрского[619]. Император опасался обострять обстановку в стране, покоренной в результате ожесточенной борьбы, и стремился создать здесь себе социальную опору[620].
Политика империи на завоеванных землях не оставалась однако, неизменной. Постепенно на них распространилась общеимперская система управления и централизованной эксплуатации; чрезвычайные, экстраординарные поборы все чаще касались именно этих территорий. Более низким фактически оказался и правовой статус жителей Болгарии сравнительно с подданными соседних, греческих по своему этническому составу провинций.
В 1037 г., после смерти Ивана Дебрского, в сан архиепископа Болгарии был посвящен грек, и с тех пор ни разу в период господства византийцев этот пост не получал иерарх-славянин. В конце 30-х годов прежние натуральные налоги в Болгарии, несмотря на недостаточный уровень развития товарно-денежных отношений сравнительно с греческими провинциями, были по завышенным ставкам коммутированы в денежные. Эта реформа послужила поводом к первому крупнейшему восстанию в Болгарии против византийского господства (1040–1041 гг.). Весьма важно подчеркнуть, что восстание охватило почти всю территорию бывшего Болгарского государства, исключая лишь его северо-восточную часть. В нем приняли участие и сербы, и албанцы, и влахи. Мало того, к Деляну, избранному повстанцами царем Болгарии, присоединилась населенная в значительной мере греками фема Никополя, жители которой страдали от произвола наместника. Восставшие избивали и изгоняли представителей византийской власти, в ходе движения проявлялись классовые, антифеодальные тенденции[621].
Возглавлявшая восстание болгарская знать преследовала задачу возрождения Болгарского государства во главе с потомком бывшей правящей династии (Делян выступал как внук Самуила). Но восставшие потерпели поражение, одной из главных причин которого был раскол в рядах болгарской знати: против Петра Деляна, пойдя на прямое предательство, выступил другой внук Самуила — Алусиан, обманувшийся в надежде занять место Деляна. В народно-освободительном движении не участвовало население Северо-Восточной Болгарии, где жизнь в это время была дезорганизована частыми и опустошительными набегами кочевых племен печенегов[622].
Второе крупное народно-освободительное восстание в Болгарии вспыхнуло в 1072 г. Поводом к нему также послужило увеличение налогового гнета. Оно началось в центре катепаната (в Скопье) во главе с представителем рода кавханов Георгием Войтехом. Иначе говоря, и здесь была очевидной тенденция к возрождению государства, завоеванного византийцами. В силу отсутствия в Болгарии потомков бывшей династии восставшие обратились за содействием к правителю сербского княжества Дукля (Зета) — Михаилу, который послал в Скопье своего сына Константина Бодина с военным отрядом. Бодин под именем Петра, данным в знак преемственности власти с последней династией, был коронован в качестве царя Болгарии.
В связи со сказанным необходимо особо остановиться на положении дел в соседних вассальных по отношению к империи землях, не входивших в состав ее провинций Сирмий, Болгария и Далмация. В 1034–1036 гг. в результате восстания Зета освободилась от власти Константинополя. По повстанцы были разбиты, и князь Зеты — Стефан Воислав был пленен и заключен в темницу в Константинополе. В 1038 г., однако, Стефан бежал и Зета восстала снова. Посланные против нее весной 1040 г. войска были разбиты, а новой карательной экспедиции помешали события в Болгарии. Восстание Деляна, таким образом, отвлекло силы империи в ответственный момент упрочения сил ставшего независимым сербского княжества. Теперь же, через 30 лет, Зета пришла на помощь болгарам в их попытке избавиться от иноземного владычества. Восстание Георгия Войтеха было, однако, скоротечным. Раскол в среде болгарской знати к этому времени стал более глубоким: византийские феодалы упрочили свои позиции в Македонии, как и свои связи с частью болгарского болярства, которое, «заботясь о делах ромеев», сразу же выступило вместе с византийцами против восставших[623].