Страница 66 из 89
- Вамба,- вставил Бэнкс.
- О, вы знаете о нем?
- Ты не так уж и много выяснил,- вместо ответа проворчал толстый констебль.
- Ты мог бы постараться и получше,- добавил его напарник.
- Я… я… думал о том, чтобы загнать мальчишку в какую-то подворотню и выпытать, выбить у него, что он задумал…
- Что же тебе помешало?
- Я узнал кое-что. Мальчишка находится под защитой…- Шнырр Шнорринг на мгновение испуганно замолчал,- под защитой мистера Киттона.
- Что?- громыхнул Хоппер.- А он еще с этим делом как связан?
- Мне кажется, никак.
Хоппер мрачно поглядел на напарника.
- Что думаешь?- спросил он.- Мистер Киттон – это не шутки.
- Да уж,- согласился Бэнкс.- Но это ничего не меняет. Просто будем вести себя чуточку осмотрительнее. Слушай сюда, Шнырр: у тебя будет свое собственное задание. Ты должен отыскать туземца прежде, чем это сделают мальчишка и его доктор. Ты понял, Шнырр?
- Да-да, господа хорошие. Конечно.
- Вот и славно. А мы,- Бэнкс достал револьвер, крутанул барабан, проверил патроны в нем и усмехнулся,- немного поохотимся.
***
Стемнело рано. Туман усилился, но шквал, если верить метеорологической службе, должен был начаться лишь к утру.
Джаспер нервничал и, чтоб немного себя успокоить, грыз «Твитти». Дядюшка расхаживал в нескольких шагах от него, обсуждал что-то с мистером Келпи, что-то настраивал на разложенном приборе. Времени оставалось мало, а сделать еще нужно было многое.
На охоту или, вернее, ловлю, вышли втроем. Мистер Келпи, которого из-за нерасторопности судьи Сомма и козней сержанта Гоббина отпустили из застенков Дома-с-синей-крышей только этим утром, выглядел не очень здоровым, хотя констебль Дилби и передал ему его лекарство почти сразу же как получил его от мистера Пиммза. На все вопросы о своем физическом состоянии бабочник неизменно отвечал, что прекрасно себя чувствует, что помочь поймать мотылька – его долг, что без него ничего не выйдет и еще много чего подобного, приправленного монотонной рассеянной раздражительностью. Он уверял, что лекарство сильное, и, пока у него с собой заготовлен запас склянок, лихорадке его не заполучить. И пусть он был очень бледен, а черные мешки под глазами делали его похожим на перебравший виски труп клоуна, выглядел он при этом весьма бодро и решительно.
Для засады выбрали оканчивающийся тупиком глухой переулок неподалеку от пожарной станции. Окна сюда не выходили, а пара дверей была давно заколочена. В переулке громоздились горы из гнилых ящиков, старых бочек, клубов полуистлевшей пеньковой веревки и тому подобный мусор. Помимо прочего, пахло здесь просто отвратительно – Джаспер назвал бы этот запах вонью недопереваренных носков старого бродяги, найденных в желудке канавной крысы, которую, в свою очередь, проглотил престарелый кот с недержанием. И все же мальчик надеялся, что этот запах забьет ноздри Черного Мотылька и укроет ловцов от его острого нюха. Джаспер, правда, не был уверен, есть ли у него ноздри.
Вообще он мог бы собой гордиться, поскольку исполнил все, что велел ему дядюшка: в одиночку забрал багровый плафон из стекольной мастерской, после чего помог мистеру Келпи доставить из ГНОПМ ловушку для особо крупных чешуекрылых. Теперь мальчик мог передохнуть от забот: дядюшка с бабочником споро управлялись с механизмом ловушки и топливом, а Джаспер управлялся с печеньем «Твитти», сидя у своего небольшого фонаря и приманивая лишь наглых стрекоз.
Световая ловушка отдаленно напоминала телескоп. Основа ее представляла собой короб из темно-красного, почти черного, стекла – собственно, это и был плафон фонаря – его установили на распорках в глубине тупика. Сверху к фонарю крепилась узкая труба с системой зеркал, которые служили для отражения света строго вверх, в то время как большая линза на вершине этой трубы должна была усилить луч и рассеять его в ночном небе над Габеном. А уж к линзе был подсоединен сам силок. На случай какого-нибудь непредвиденного обстоятельства мистер Келпи взял с кафедры Лепидоптерологии два коротких ружья, стреляющих снотворными дротиками, но сам он признался, что прежде никогда не держал в руках оружие.
Несмотря на то, что почти все было готово, мальчик вдруг поймал себя на мысли, что ему действительно страшно. Перед его глазами представал мертвый профессор Руффус с откинутой в сторону рукой и с практически стертым, разорванным лицом, представал убитый пересыльщик со станции пневматической почты, вспоминался другой, которого Черный Мотылек зацепил лишь краешком, при этом нанеся ему жуткие, кошмарные раны. Страх неожиданно набросился на Джаспера, как щенок, встречающий хозяина, которого он давно не видел, напомнив ему, что он просто мальчишка – маленький беззащитный ребенок. Что он может? Как он может противостоять злобному монстру, если пострадало уже столько взрослых? И вообще, на что они надеются? Что тот сходу попадется в ловушку? Что не набросится на них прежде? Не почует обман? Это ведь хитрое злобное существо – вестник скорой смерти.
От этих мыслей Джасперу становилось все более не по себе, и каждый раз, когда его одолевал очередной приступ тревоги, а руки начинали дрожать, он бросал беспокойный взгляд на дядюшку.
Доктор Натаниэль Доу был как всегда холоден, собран, решителен. Судя по его виду, он сейчас проводил всего лишь очередную из своих хирургических операций – будто бы пытался поймать болезнь, искал хитрую и живучую блуждающую опухоль, которая прячется от него между тканей, скрывается среди органов, забираясь все глубже и глубже, подбираясь к самому сердцу, чтобы ее было труднее извлечь. Но Натаниэль Френсис Доу был опытным ловцом блуждающих опухолей.
И все же по некоторым малозаметным признакам можно было понять, что дядюшка нервничает. И кажется, нервничал он вовсе не из-за предстоящей ловли, а из-за того, что сегодня произошло…
Доктор Доу не просто так отпустил племянника за фонарем одного. Примерно в два часа дня по пневмопочте пришло послание. Джаспер был неподалеку от трубы и достал его из капсулы. Это был просто сложенный вдвое листок бумаги – его не озаботились даже положить в обычный конверт для паропневматических сообщений, как будто отправитель спешил. Снаружи было написано: «Марго Мортон». Джаспер не знал, кто это.
- Дядюшка!- мальчик вошел в гостиную, разглядывая странную записку.- Пришло послание от какой-то Марго Мортон и…
Джаспер машинально развернул записку и успел прочитать лишь: «Помогите! Мне больше не к кому обратиться…», – когда моментально оказавшийся рядом дядюшка выхватил у него из рук записку, молниеносно прочитал ее и сообщил недоуменному племяннику:
- Тебе придется отправится в «Френн и Тоуард» самому. У меня срочное дело… очень срочное…
Джаспер решил, что речь о каком-то пациенте, о чем сразу же поинтересовался. Дядюшка надел пальто, взял цилиндр, схватил саквояж и анти-туманный зонтик и, не попрощавшись, исчез в чулане. Это все очень смутило Джаспера: они никогда не пользовались подземным ходом днем – кто бы не удивился внезапно вылезающему из канализационного люка посреди улицы почтенному джентльмену? Дело, верно, было и впрямь невероятно срочным. Также Джаспера поразила дядюшкина суматошность – прежде тот на его памяти никуда так не спешил. Когда дядюшка вернулся домой – уже ближе к вечеру, – он выглядел угрюмым, задумчивым и подавленным. «Кажется, пациент не выжил»,- решил мальчик. Дядюшка все бормотал себе под нос, словно заучивал: «Я не успел… простите… я не успел… простите…». После чего, вновь нацепив привычное хладнокровие, отправил кому-то послание по пневмопочте. Объяснять что-либо племяннику он отказался, а тот не стал допытываться…
Любой, кто плохо знал Натаниэля Френсиса Доу, мог бы подумать, что сейчас, в грязном душном тупике, он просто переживает за результат их рискованного предприятия, пытается удержать все в голове, опасается просчета, но Джаспер видел, что произошедшее сегодня его не отпускает.