Страница 31 из 62
По давным-давно проторенной дорожке прошмыгнул до ближайшего рынка, где в это время есть шанс полакомиться рыбными и мясными обрезками. Пока дурные псы грызутся за брошенную им подачку, ловкий кошак всегда успеет ухватить сладкий кусочек со стола зазевавшейся торговки, что я, собственно, и провернул. Ну и, разумеется, не удержался и подразнил одного из своих вечных гонителей — пакостного мелкого кобеля, из этих, знаете, вечно голодных, всем недовольных брехунов, что первыми начинают свары, а потом под шумок улепетывают с поджатым хвостом. Улегся с независимым видом на обшарпанную тумбу, нагретую ласковым весенним солнцем, и спустил хвост — достаточно низко, чтобы он попал в поле зрения шавки, но слишком высоко, чтобы можно было куснуть. Люблю наблюдать, как дворняга ярится в бессильной злобе и тщетных попытках достать меня.
И уж приготовился было на славу развлечься, но тут пес, обычно кидающийся на мой хвост, как обезумевший, изрядно удивил. Вот он уже было подскочил, ощерив старые желтые зубы, но, словно ткнувшись носом в толстое стекло, шлепнулся на мостовую с круглыми от ужаса глазами и, испуганно поскуливая, кинулся наутек.
Не понял. Эт чё это такое было?
Покрутил башкой, никого рядом не заметил. Даже наверх посмотрел — тоже никого.
Сел. Призадумался. Принюхался: рыбьи потроха, потная торговка, застарелый птичий помет, ядреный запах специй от лавки в дальнем конце торгового ряда — обычный набор ароматов, присущий этому месту. Чего он вдруг задал стрекача? Неужели тоже почуял энергоизлишки? Вот же… незадача. Надо срочно искать, где их можно сбросить.
— А ну, брысь отсюда, рыжий воришка! — Я метнулся с теплого местечка буквально за секунду до того, как в него смачно врезался огрызок яблока, пущенного рукой торговки, только что обнаружившей пропажу целой рыбьей головы с прилавка.
Ой, да можно подумать, я не найду, где погреться на солнышке. А тебе, жадина, я это еще припомню. И ведь сама же выбросила бы ее, все равно донного жаборыба даже в уху не используют — человекам, видите ли, его аромат не нравится, лишь ради икры ловят по весне. И потом эту икру только портят своими дурацкими специями и солью.
Бр-р-р, как вообще после этого можно в рот брать подобную гадость, от которой в носу свербит так, что хочется…
— Пхись-пхись-пхись, — прочихался я, уловив в очередной раз тот самый запах, который утром так разозлил меня в собственном доме.
Нет, ну это же совсем никуда не годится!
Что ж тут за хозяин территорий такой бестолковый, что позволяет перебить свою метку какой-то мерзости? Или у него нарушена биполярность чувствительных нейронов, отвечающих за распознавание одорантов?
Эх. Все самому, все самому приходится делать.
Обычно я никогда никуда не спешу. Пф! Вот еще. Уважающий себя филисапиенс, во-первых, гуляет сам по себе, во-вторых, делает это в удовольствие. И даже помойные драные маргиналы умудряются прошмыгнуть между ног зазевавшегося человеческого нищего не только быстро и незаметно, но изящно и грациозно. Это тебе не жалкие представители вульгарного племени канис, шлепающие по грязным лужам и не умеющие лазить по деревьям.
Если на пути моего следования встречается нечто любопытное, то я, ни на секунду не задумываясь, обязательно суну туда свой нос. И пусть глупые человеки считают, что кошку любопытство губит, я вам скажу — этим миром правит информация и владеющие ею, а игнорирующие сей факт индивиды так и остаются в самом низу пищевой цепочки. Да, да.
Итак, имеем любопытный факт — совершенно новый, ранее незнакомый запах, который сегодня утром буквально вынудил расправиться с его источником самым радикальным образом. И снова тот же самый запах второй раз за день, в совершенно другом месте. Хм. Весьма специфический набор одорантов. Сложно поверить в простое совпадение. А значит что? Правильно. Значит, надо отвлечься от обычного маршрута и сделать крюк.
В три прыжка преодолев забор, дерево и еще один забор, я притаился за печной трубой и приготовился некоторое время наблюдать за происходящим.
Это место не числилось в списке «моих». Ничего интересного: ни рыбки, ни сосисок, ни сливок тут не водилось — лишь какие-то блестящие на солнце тряпки за огромным стеклом и смутно различимые силуэты человеков в глубине лавки. Но нечто странное тут все же происходило в данный момент, и то усиливающийся, то почти исчезающий ТОТ САМЫЙ запах и ТА САМАЯ дымка заставляли меня всматриваться до рези в глазах.
Одна человеческая самка. Один самец того же вида. Запах усилился, а оптическая иллюзия окутала самку плотным коконом, не тронув самца, но чуть позже словно стекла с нее. Разговаривают. Самец явно не прочь размножиться. Вот и в чем дело? Чего он топчется? Надо хватать за загривок и… О! Еще один самец. И тоже не против размножиться. А первый где? А вопить и хлестать по земле хвостами будут? Ух ты! Теперь подрагивающее марево, похожее на то, что обычно заметно над раскаленным на солнце булыжником мостовой, намоталось на второго, а первый вышел из какого-то, очевидно, укрытия. И на этот раз первый вместе с самкой тащат куда-то второго. Третий? И снова самец? У самки март что ли? Нет, вы только гляньте. Они уже и третьего спеленали и куда-то потащили.
Я выпрямился и в задумчивости почесал за ухом.
Нет, Милька моя тоже самочка со странностями, и размножаться категорически не желает, но хотя бы не складирует в кладовке потенциальных претендентов. Может, она у меня просто слишком молодая и не знает каких-то особых правил на этот счет? Это у нас, котов, сильнейшему достается право на котят. А тут, возможно, сильнейшей самке поставляют варианты на выбор? Что-то по типу самки мохнатого черного паука?
Мяум-м-м… Не могу назвать себя великим знатоком человечьих обычаев и раньше о подобном не слышал, но человеки и не такую глупость способны придумать.
Я заметил, уже особо не удивившись, что в дверь лавки вошел четвертый подряд самец, и услышал шум явно начинающейся драки. По хребтине словно пробежала стая кусачий блошек, заставив шерсть встать дыбом. Но не успел я осознать этот вопиющий факт резкого скачка энергопотенциала, как слабо мерцающую за стеклом дымку накрыло плотное, искрящее так, что глазам стало больно, злое облако.
Так.