Страница 4 из 12
Просыпаюсь я неожиданно от детского плача, доносящегося откуда-то неподалеку. Прислушиваюсь. Кажется, что ребенка слышно из окон нашего дома. Глупости какие, не может этого быть.
– Марта, – зову я домработницу, но никто не отвлекается.
Плач тем временем продолжается. И он точно из нашего дома.
Крайне взволнованная я иду через сад во двор и сталкиваюсь там с незнакомой девушкой, она заносит какие-то вещи и мельком здоровается со мной.
– Добрый день, простите, а вы кто и куда вы все это несете?
– Борис Константинович велел, это вещи новорожденного.
– Новорожденного?
Телефон, который держала, в руках летит на землю.
Меня осеняет – Лера родила.
Как? Уже? У меня же еще месяц был в запасе…
Растерянная я захожу в дом и убеждаюсь в том, что здесь пахнет ребенком. Внутри все сжимается, постанывая. Ноги сами ведут меня на второй этаж, где происходит возня. Затаив дыхание, я заглядываю в детскую, и мое сердце замирает…
Глава 5
В белой хлопковой пеленке с кружевным уголком, в голубом чепчике, на руках у нянечки лежит новорождённый. Женщина, чьи глаза вопросительно смотрят на меня, укачивает его, издавая протяжное «Тщ-щ». Я на носочках переступаю порог и бесшумно прикрываю за собой дверь. Скромно присев на стул, я осматриваю обустроенную детскую и жду, когда няня уложит ребенка в кроватку. Мне по-хорошему следовало бы держаться подальше от этой комнаты и от ребенка, но ничего не могу с собой поделать, меня словно магнитом притягивает, а глаза и вовсе не сходят от маленького живого кулечка. Для меня он как НЛО, жутко интересно познакомится, но боязно до покалывания в пальцах. Приблизится не решаюсь, рассматриваю издалека, мне кажется он совсем крохотным, размером с куклу, только живой и настоящий.
– Вы что-то хотели спросить? – вполголоса говорит няня, уложив малыша.
– Да… Вас привез Борис? Не передавал ли он что-нибудь?
– Именно так, он привез и сразу уехал. Моя задача присматривать за малышом, каких-то иных указаний не было.
– А он был один? Или может с ним была девушка?
– Никого кроме нас не было.
– Понятно. Ладно, не буду мешать.
Я бросаю взгляд на детскую кроватку и выхожу из комнаты. Сразу набираю мужа и нетерпеливо выжидаю монотонные долгие гудки в телефоне.
Борис не отвечает.
Я досадно прикусываю губу и, замерев на лестничном балконе, смотрю вниз и прокручиваю в голове планы, которые с пинка ворвались в реальность на месяц раньше. Переезд в новое жилище, документы о разводе, увольнение и устройство на другую работу. Спутанные мысли завязываются в узел. Я потираю виски и машинально мотаю головой – боже, я же вообще не готова. К счастью, меня никто не спрашивает, потому действовать я буду оперативно и без лишних громких страданий. Но прежде мне нужно поговорить с мужем, а он не отвечает на звонки… Значит, подожду, когда он приедет домой. Закрепив эту мысль, я решительно направляюсь к себе, и на ходу ищу номера грузчиков, чтобы они завтра же начали перевозить мои вещи. Двушка недалеко от центра уже ждет меня, это не фамильный особняк Зориных конечно… Зато ближе к работе находится.
Поздно вечером я написала мужу смс:
– Ты скоро? Надо поговорить срочно.
– Всё завтра. Сегодня меня не жди. Как там малыш, все в порядке?
– Спрашивай у няни, я не в курсе, – довольно цинично отвечаю я. Хотя то и дело гуляю мимо детской и прислушиваюсь к звукам. – Кстати, поздравляю. Хочу побыстрее съехать и уволится, поэтому все бумажные дела нужно завершить как можно скорее.
Сколько я ни ждала, Борис больше не написал. Выпив перед сном успокоительного, я улеглась в кровать и почти сразу уснула. Мне снилось что-то невнятное, сумбурное, но в итоге картинки подсознания разлетелись в разные стороны от детского плача, который ворвался с сон и разбудил меня.
Протираю глаза и беру телефон – два часа ночи. Включаю ночник и усаживаюсь на кровати, рассеянно смотря сквозь тусклое пространство комнаты. Тем временем ребенок ревет и ревет, да что они режут его там? Или вовсе уснули?
Теряя терпение, раздосадованная я шаркаю тапками и иду на плач. Обиженный, недовольный, раздирающий.
– Что случилось? Почему ребенок плачет, никак не успокоится? – захожу в детскую.
– Видно беспокоит что-то. Или по маме скучает.
Няня пуще улюлюкает малыша, но тому все не по чем. Мне кажется она все делает не то и не так. Можно ли так мучить живое существо!
– Дайте-ка мне его сюда, – протягиваю руки.
Няня удивленно смотрит на меня, не спеша исполнять просьбу.
– Я жду, – настаиваю. – Попробую успокоить.
– Хорошо, аккуратно…
Я принимаю малыша и несколько секунд мы изучающе смотрим друг на друга. Рев прекращается, только губки кривятся и дрожат. А его глаза и нос… Они кажутся мне такими знакомыми. Да, он очень похож на Бориса. Его маленькая копия.
– Чем ты не доволен, расскажи, – тихо спрашиваю я. – Ночью надо спать. Может ты голоден?
– Костечка только что поел.
– Костечка? – вопросительно изгибаю брови на вскрывшееся имя и важно продолжаю. – Итак, Константин Борисович, вы поели…
Я перекладываю ребенка в положение «столбиком» к себе на грудь и придерживаю неокрепшую шею. Он весь такой маленький, мягкий, теплый, беззащитный. От его нежности скованность в руках пропадает, я глажу по спинке расслабившегося Костю и начинаю тихо напевать колыбельную, всплывшую в голове.
– Ти-ихо в лесу, только не спит лиса-а…
Медленно прохаживаюсь с ним по комнате, потом выхожу и прогуливаюсь по дому, слушая как тихо посапывает мальчик на плече. Когда он засыпает, я несу в его обратно и аккуратно укладываю в люльку, чуть подкачиваю, когда начинает кряхтеть. Не в силах более сопротивляться Костя отдается сну, раскинув ручки и ножки в стороны. Я стою возле люльки, словно на клей прилипла, и смотрю на него блестящими глазами.
Младенцы все милые, прекрати, Вера. Он не твой. Ребенок любовницы.
Я одергиваю себя и быстро выхожу из комнаты. Зря я его взяла на руки. Зря так бережно прижимала к груди и украдкой дышала его молочным запахом. И самое запрещенное – представляла на секунду, что Костя мог бы стать моим малышом, о котором всегда мечтала.
Этой ночью я крайне плохо спала. Все время просыпалась, не могла удобно устроится, подушка казалась крайне неудобной, а меня саму словно веревкой выкручивало. Это все ото сна, в который опять приходил тот самый мальчик, и самое странное, что я ясно разглядела его лицо и узнала в нем Костю. Бред. Самый ужасный бред, который только можно вообразить. Я не знаю, как такое, вероятно, это все проделки разума. Я видела этого мальчика еще до его рождения, и во сне он был моим ребенком… Нет, нет, нереально… Только не в этой жизни. Надо поскорее закончить все, съехать, чтобы окончательно не сойти с ума.
На следующий день к концу рабочего дня, когда я ждала в офисе Бориса, зазвонил телефон.
– Зорина Вера Сергеевна? – слышу незнакомый мужской голос.
– Да.
Я зачем-то машинально смотрю на часы. Боря опаздывает уже на полчаса.
Непонятный холодок пробегает по позвоночнику, кода мужчина представляется сотрудником полиции. Я напрягаюсь.
– Вера Сергеевна, сегодня около 5 часов вечера ваш муж Зорин Борис Константинович разбился в ДТП.
Проходит, наверно, несколько секунд шока, пока онемевший рот вновь обретает способность говорить. Мой мозг категорически отторгает ужасную информацию.
– В смысле, разбился… Как… Я жду его в офисе, мы созванивались недавно, и…
– Примите мои соболезнования.
– Подождите. Боря умер? Что вы такое говорите! Нет, не может быть… Как же это… – я прикрываю рот ладонью и отрицательно мотаю головой.
– Вера Сергеевна, я понимаю ваше горе, но вы должны успокоиться и приехать на опознание тела.
Он что-то говорит объясняет, а у меня земля из под ног уходит. Весь мир начинает кружится, грудную клетку сдавливает, словно сковывает цепями, и воздуха не хватает. Один короткий вздох, телефон вылетает из рук, и я теряю сознание.