Страница 8 из 19
Боже мой! Я ведь забыл о существовании стиральной машины, в которую нужно заливать горячую воду, закидывать туда замоченное с вечера бельё, а потом отжимать его, прокручивая через резиновые валки. Маман требовала от меня, чтобы я после этого полоскал белье в ванне. Я же делал это в стиральной машине, просто меняя воду. И удивлялся, как это в первой жизни не догадался о таком способе.
Немного придя в себя, начал бегать по утрам, постепенно усиливая нагрузку, надо было приводить организм в порядок, Зарядка пошла на пользу и понемногу я начинал чувствовать себя лучше.
Здорово беспокоило безденежье. Чувствовать себя нахлебником, сидящим у матери на шее было до жути неприятно. Особенно, когда много лет не думал о деньгах вообще.
Вот так, озабоченный подобными мыслями, я прогуливался около дома, когда заметил знакомую личность.
Навстречу мне быстрым шагом шел Коля Воронин, мой бывший одноклассник. И я догадывался, куда он так спешит. На другой стороне дороги за забором находился Дом Радио, и Колька там работал диктором молодежного канала.
– Коля, – привет, воскликнул я, шагая навстречу высокому черноволосому парню, полностью оправдывающему внешностью свою фамилию.
– Привет, – эхом отозвался тот, внимательно вглядываясь в меня. – Сашка, это ты, что ли? Сколько лет, сколько зим. Что у тебя с лицом случилось?
– Вражеская пуля, – криво усмехнувшись, ответил я. – Сейчас еще неплохо выгляжу, видел бы ты каким я из армии пришел.
Мы поговорили еще минут пять, и Коля заторопился на работу.
– Я через два часа освобожусь, и зайду к тебе! – крикнул он, заходя в проходную.
Я же отправился домой. У меня сегодня на ужин планировались суши из лосося, так, что вопрос, чем угостить нежданного гостя остро не стоял. Тем более что гость понятия не имеет, как готовится суши и не удивится, что в нем не будет присутствовать нори.
Так и случилось, попробовав якобы японское блюдо, Коля первым делом спросил.
– Саша, ты, где раздобыл лосося?
Я пожал плечами.
– Нет ничего сложного, надо встать рано утром и поехать к рыбакам. Деньги брать не обязательно. Озябшим и продрогшим мужикам требуется другая валюта – огненная вода, которую начнут продавать только с одиннадцати часов, а им она нужна сейчас.
Колька поморщился.
– Не, я на такие подвиги не способен. Обойдусь без красной рыбы.
Мы слопали тарелку суши, выпили по бутылке жигулевского пива, вспоминая забавные случаи из школьной жизни. Вот уж что держалось в моей памяти, так это события школьных лет.
– Саш, а помнишь, как мы Матильду Тикке разыграли? – неожиданно спросил одноклассник.
– Помню, конечно, – признался я. – Знаешь, мы все же свиньи были изрядные, сейчас я бы никогда такого не сделал. Написать девчонке записку неизвестно от кого с просьбой о встрече, а потом проходить мимо неё и интересоваться, кого это ты Матильда ждешь у кинотеатра?
Кстати, как она поживает?
– Вроде бы вышла замуж за какого-то эстонца и уехала в Таллин. Ей там легко жить, она на финском языке говорит не хуже, чем по-русски. Ха, я же помню, что вы с ней на уроках по-фински болтали, чтобы вас никто не понимал. Сам то еще финский не забыл? – оживился Воронин.
– А ты, с какой целью интересуешься? – спросил я.
– Понимаешь, у нас проблема, девушка, которая финскую программу вела, вышла замуж и, скорее всего, к нам она больше не вернется. Так, что редактор озабочен поисками, диктора. Не знаю, как у тебя с произношением, но с голосом порядок, диктор из тебя получится, поверь моему опыту, все же я с восьмого класса на радио работаю, уже шесть лет. Не хочешь пробу пройти? Если согласен, я завтра за тобой зайду.
– А зарплата, там какая?
Услышав вопрос, Коля сбавил напор.
– Ну, зарплата не очень высокая, но мне, например, хватает.
– А что я теряю? – мысленно задал я сам себе вопрос. – Да ничего.
И уже вслух сказал:
– Согласен, во сколько надо быть готовым?
– Мам, представляешь, сегодня Кольку Воронина встретил, он меня с трудом узнал, – сообщил я маме во время ужина.
– Не удивительно, – вздохнула та. – Странно, что он вообще узнал тебя. Как он кстати поживает? Не женился еще? Я ведь его с вашего школьного вечера не видела. Только слышу его голос по радио, правда, нечасто, я больше Маяк слушаю.
– Возможно, и мой голос скоро услышишь, – засмеялся я.
– Это как? Что вы там с ним надумали?
– Все просто, завтра он ведет меня на пробу. В редакции «Новости Карелии на финском языке» требуется диктор, так, что попытаю счастья.
– Саша, ты с ума сошел. Какой из тебя диктор? Ты, кроме, как с бабушкой на финском языке ни с кем больше не разговаривал. У тебя ни хорошего знания языка, ни произношения нет. Зачем тебе это надо? Опозориться перед людьми хочешь?
– Да, ладно, мама. Попытка, как говорил товарищ Берия, не пытка. Возьмут, так возьмут. А не возьмут, плакать не буду.
– Ну, как знаешь, сын, – снова вздохнула мама. – Ты теперь у нас взрослый армию отслужил, ума палату нажил. Советчики тебе не нужны. Иди, посмотрим, что из этого выйдет.
– Понятно, – мысленно усмехнулся я. – Не верит мамочка в способности сына. Собственно, правильно и не верит. Не вышел бы из меня диктор в первой жизни. Плохо я тогда говорил по-фински. Это сейчас я спокойно разговариваю на четырех языках, и вряд ли кто на пробе лучше меня сможет прочитать текст и просто поговорить. Другое дело, получится ли у меня быть диктором. Колька хоть и мнит о себе, что он великий специалист в этом деле, но его слово там ничего не значит. Решать будут другие люди.
– Саша, если не хочешь работать у меня в поликлинике, может, ты в столовую пойдешь работать до следующего лета, я ведь вижу, тебе нравится готовить и получается у тебя здорово. Честно скажу, я теперь домой иду и думаю, какая вкуснятина ждет меня на ужин, – робко заметила мама, прервав мои размышления. – У меня хорошая знакомая зав производством в столовой работает, попрошу её взять тебя на работу учеником повара.
Теперь я засмеялся уже вслух, вспомнив, сколько слышал упреков, когда собрался поступать в торгово-кулинарное училище. А сейчас маман сама меня отправляет работать поваренком, только чтобы я в дикторы не пошел. Неужели переживает, что меня там не примут?
– Хорошо, мама обдумаем и этот вариант, только сначала схожу на пробу, а там видно будет, – завершил я нашу беседу за столом.
Колька поленился подниматься на третий этаж и позвонил мне по телефону в одиннадцать часов.
– Саша, привет, надеюсь, ты уже не спишь? Давай собирайся, я тебе звоню из проходной.
Я мигом собрался и вышел на улицу. Воронин уже нетерпеливо прохаживался у ворот.
– Что так долго? – напустился он на меня.
– Ну, если пять минут долго, то тогда не знаю, что такое быстро, – ответил я, демонстративно глянув на часы.
– Ладно, нечего лясы точить, мне через двадцать минут на запись. – сказал Колька и направился к двери.
Вахтер, сидевший за стеклом, даже не повернул головы в нашу сторону.
По аллее засаженной молодыми елочками, мы направились к Дому Радио.
Через пятьдесят лет эти елочки превратятся в высокие мохнатые ели, такими оставшиеся в моей памяти.
В здании мы поднялись на второй этаж прошли по узкому коридору и, наконец, зашли в кабинет, на двери которого висела табличка с надписью на финском языке «Новости Карелии».
Симпатичная моложавая женщина, сидевшая за столом, встретила нас улыбкой.
– Коля, добрый день, кого ты нас сегодня привел? – спросила она.
– Хельми, здравствуй, как и обещал, привел своего бывшего одноклассника, Сашу Красовского, он у нас вроде бы почти финн, по крайней мере, по-фински разговаривает. Так, что оставляю вас вдвоем, общайтесь.
– А ты Саша, не тушуйся, – обратился он ко мне. – Будь проще. Хельми Пятеляйнен у нас женщина строгая, но справедливая.
Когда Воронин вышел. Хельми Пятеляйнен улыбаться перестала.