Страница 8 из 83
Мужик, не ожидавший такого коварства, пошатнулся и упал на меня, и я тут же для надежности обвила его тело ногами, чтобы не ушел! Орать «насилуют» не стала: зачем силы тратить еще и на озвучку представления, если для зрителей стоит полог тишины?
Гончий, который не ожидал от меня такого, совращаться ни в какую не желал. И он отпихнул бы меня, но тут дверь распахнулась. И слава богу! Еще бы пару секунд я не продержалась. Гончий тут же отпрянул от меня. Полог тишины исчез, и, едва он лопнул, я, пока никто не успел опередить, что есть сил заорала:
— Не смейте меня насиловать!
Миг тишины осознания, в котором еще звучали отголоски моего обвинения… и та самая реакция, которой я ожидала.
— Как посмел!
— Что?!
— Демонов выгрызок!
Вломившиеся в спальню были единодушны.
— Что вы несете? — вскинулся гончий, глядя исключительно на меня.
— Правду! — Я гордо вскинула голову, как всякий человек, несущий полную пургу. И, обличительно нацелив указательный палец на гончего, припечатала: — Еще поклянитесь, что вы на мне не лежали только что и активно не дрыгали… чреслами! — припомнила в последний момент обтекаемое слово, соответствующее девичьему, а не медицинскому кругозору. И ведь я не солгала! Просто слегка интерпретировала действительность.
Наши с Эрвином взгляды сцепились. И было в них столько всего… непечатного. Однако я добилась главного: о допросе теперь не было и речи. Все словеса лишь о моей поруганной девичьей чести…
Все же расчёт оказался верным и допрос закончился, не успев начаться. А я только сейчас осознала: зрители могли ведь и не вмешаться. Если бы среди них один не был так предан своей госпоже — вполне.
— Вот уж не думал, что вы променяете свадебный браслет принца на сомнительное счастье быть главным объектом сплетен… — так, чтобы услышала одна лишь я, прошептал Эрвин и, подняв манжету, показал браслет со словами: — Ведь взять вас в жены я не могу, поскольку у меня уже есть законная супруга. Разве что любовницей.
Я даже различила в его голосе характерное сожаление. Оно звучало в духе «печально, не успел тебя придушить».
Но я не обратила на это особого внимания. Я была в шоке. Потому как до этого думала, что сильнее вляпаться нельзя. Оказалось, можно: невеста высочества… И, кажется, только что ставшая бывшей. Папочка Уикроу наверняка будет в восторге от сорвавшейся из-за скандала свадьбы…
Но все же позор для меня был предпочтительнее. Его веселой шумихой можно прикрыться. Жаль, что у местных тут нервы, судя по всему, крепкие, а то бы еще истерику с дракой… Потому как пока все заняты обсуждением пикантной ситуации в целом, то не вглядываются в детали. Например, могут не заметить странности поведения одной девицы. И, надеюсь, не сразу в немощной госпоже распознают подмену. Правда, сколько это неведение продлится: сутки, неделю, месяц? Надеяться на удачу не стоило.
Тихий обморок, повторенный на бис уже при более благодарных зрителях, прошел куда лучше. Во всяком случае, зрачок на реакцию света уже никто не пытался проверить. Лекарь захлопотал, причитая, что-де госпоже плохо и лучшее, что можно сделать, — это покинуть спальню. Даже весьма быстро прибывшего на скандал крауфа Уикроу умудрился выпроводить. Поэтому о том, кто, как и с кого будет требовать сатисфакции, я могла лишь догадываться. Надеюсь, все же отец Тигиан с гончего, а не наоборот. А то, чую, с офицера станется обвинить меня в домогательствах. Конечно, не факт, что ему поверят, но…
Я лежала в постели, изображая умирающую. Не особо сильно, к слову, и старалась притворяться-то: сердце и так было готово остановиться от страха.
Все, что я знала об этом мире, об этом теле и о ситуации, в которую угодила, можно было охарактеризовать одним емким: «Вика, ты в опасности, ёпрст!» А с учетом того, что за Тиг охотится сбежавший из тюрьмы преступник, который наверняка придет сюда, моя новая жизнь может закончиться, так и не начавшись.
Я выдохнула. Так, Вика. Наломала дров, устроила зажигательную вечеринку для всех, пора, как хорошему организатору, и честь знать.
С такими мыслями я резво попыталась вскочить с кровати.
— Да твою ж…! — простонала я, ударившись грудью об пол.
Это было первым цензурным, что пришло мне на ум. Остальное все можно было использовать для оглушения рафинированных барышень, укладывая их в лингвистические обмороки штабелями.
А все оттого, что мои ноги были недвижимы. Отказывались идти. И все тут. Первая мысль была панической: мне не убежать, я калека! Но, стиснув зубы, я оперлась на руки и все же смогла сесть, прислонившись спиной к стене. Пот тек по вискам, мышцы дрожали от напряжения. А я смотрела на изящные бледные девичьи ноги, прикрытые до колена белой батистовой рубашкой.
— Давай же! — сама себе приказала я, пытаясь понять, чувствую ли собственные стопы: холод, боль… Что-нибудь. Но вместо едва различимых ощущений от лодыжек до бедра меня прошила резкая боль. Впилась тысячами игл.
Но как же я ей радовалась. Это означало одно: мышцы затекли. И сейчас в них, задеревеневших, шел активный кровоток. Я, стараясь не орать, разминала их.
Время. Его было не так много, и оно, податливое силе, как ртуть, все убыстрялось при моих попытках подогнать себя.
И все же я встала. За окном туманный рассвет превращался в яркий день. И плевать, что ритуальное время для побегов — ночь. Мне некогда ее дожидаться.
Осторожно подошла к двери и заглянула в замочную скважину, благо та была внушительной и без торчавшего с той стороны ключа. Прильнула к «окуляру» и… Никогда еще фигуральное выражение о ситуации «полная задница» не выглядело столь буквально.
К моей спальне приставили стража, который сейчас как раз демонстрировал мне свою корму. То ли чтобы на честь юной Уикроу не покушались снова, то ли чтобы я не сбежала.
Окна тоже не порадовали. Ни высотой, ни выступающими карнизами, по которым можно было бы перейти в соседнюю комнату. Сдавать зачет по стенолазанию, болтаясь на шторе, мне самой не хотелось. Потому как ничто так не оповещает надзирателей о побеге, как призывно свисающая из окна верхних этажей веревка.
Лихорадочно осмотрелась. На будуарном столике лежала книга. Хорошая такая, увесистая. Знаниями, что содержались в фолианте, можно было обороняться от невежества. А самим томиком — от зомби.
Я встала рядом с дверным косяком и, отмерив в голос побольше трагизма, простонала:
— Помогите!