Страница 51 из 83
— Хель, а тебя не смущает один маленький нюанс: я не знаю о Тигиан Уикроу, кроме имени и титула, ничего. Да меня, вернись я домой, в первый же час раскусят. Не родные, так гончий, который так рвался допросить пришедшую в сознание свидетельницу.
Костлявая на мой резонный вопрос нервно побарабанила пальцами: в ее плане оказалась дырочка. С бермудский треугольник.
— Хм… законника я беру на себя, так и быть. А что до родных — у тебя будет десять дней полета, чтобы вжиться в роль, а я тебе в этом помогу. — Хель многообещающе улыбнулась.
Как я убедилась чуть позже, слова с делом у костлявой не расходились. Она вылила на меня кучу информации об этикете и местной моде, политике и дворцовых сплетнях. Но главное — рассказала о настоящей Тигиан. Со слов Смерти, моя предшественница была красивой и глупой — идеальное сочетание для жены. Но не для императрицы. Потому отец кронпринца предпочел бы видеть рядом с сыном другую кандидатку. Но и резкого отказа от императора не последовало: все же Уикроу — древний могущественный род, опора трона… Потому на светских раутах кронпринц величал Тигиан своей единственной, ее считали невестой, но официального объявления о помолвке так пока и не прозвучало.
Сама же девушка смотрела на него широко закрытыми глазами — в смысле видела в своем избраннике исключительно хорошее. В общем, была типичной по уши влюбленной дурочкой. К тому же неискушенной в дворцовых интригах: отец лишь недавно вывел ее в свет. Воспитание же она получила домашнее и до этого вообще редко покидала особняк.
Жаль, что о привычках и семейных привязанностях юной крауфини Хель не знала. «Еще за каждым круглосуточно следить — никакого рабочего времени не хватит. И личного тоже», — проворчала Смерть.
Зато костлявая была в курсе этикета, в частности в светских реверансах. И начала меня муштровать. За очередным книксеном меня и застал вернувшийся с ворохом вещей Дьяр.
Причем, помимо прочего, напарник принес еще и… десерт!
— Ну ты же сказала, что хочешь платье и тортик. — Он усмехнулся, а я припомнила, как действительно говорила что-то на палубе о платьишке и оправдательном приговоре. Надо же! Запомнил. — Ну вот я и принес…
И с этими словами мне протянули воздушное великолепие, украшенное взбитыми сливками и увенчанное вишенкой.
И хоть я и была сыта, у меня все равно нашлось место для тортика. Потому что он попал не в живот, а сразу в сердце. А все потому, что там два желудочка!
Не успела я додумать эту философски-анатомическую мысль, как дирижабль качнуло.
— Отчаливаем, — пояснил Дьяр.
И только после этого я поняла, что все последнее время подспудно ждала: вот-вот что-то случится, и мы не сможем улететь из порта.