Страница 44 из 83
— А… — протянул гном и засунул в рот трубку. Пыхнул ей и заключил: — Ну раз радость, не буду мешать воссоединению семьи. Только вы от этих светлых чуйствов, — выделив последнее слово с сарказмом, сказал капитан, — всю каюту не разнесите в щепки.
Засим гном и его команда удалились. Донагский аккуратно прикрыл дверь и, сложив руки на груди, внимательно посмотрел на нас. Вся его поза говорила: я жду объяснений. Цверг же на это лишь фыркнул в духе: а вот не дам. Даже если посол пообещает кэшбэк на правду начислить.
Повисла напряженная тишина. Никто не торопился заговорить первым. Тем неожиданнее был вопрос карлика, обращенный к эльфу:
— Вашество, у тебя одежки какой приличной для меня не найдётся? И деньжат? А если еще и оборотное зелье — вообще здорово. А то ваши шпионские игры, конечно, интересно, но я нелюдь маленький… мне до заговоров далеко. А честное воровство — милей душе и привычнее телу. Я лучше подальше от вашей политики побуду. Ну и от вас самих заодно.
И если я едва не закашлялась от такого, то посол даже острым ухом своим не повел. Зато заговорил Дьяр:
— Разумное и своевременное решение.
— А то ж… Молох дураком никогда не был, — гордо отозвался карлик и, глянув на нас с Дьяром, добавил: — Вы двое, ребята, конечно, веселые, и с вами не соскучишься. Но я долг свой девке вернул, клятву выполнил и… в общем, бывайте… — И, уже повернувшись к послу, переспросил: — Ну как там насчет денег и одежонки?
— Рудные камни есть? — деловито уточнил эльф, которому хоть такая манера общения карлика и претила, но выгода, которую Донагский мог получить от карлы, судя по всему, превышала неприязнь.
— Ха! Еще бы их не было… — огладил бороду карлик.
Сговорились эти двое, несмотря на взаимную антипатию, которая нет-нет да и проскальзывала в мимике и фразах, на удивление быстро. Было ощущение, что, несмотря на остроухость и надменный фейс одного и хитрый прищур второго, оба этих типа одной расы — ушлых плутов. А что? У дипломатов и воров много общего — им обоим как минимум приходится изворачиваться и напрягать мозги для достижения цели.
Молох отдал остроухому сотворенную из руды странную фибулу. Правда, были у меня подозрения, что острой иглой украшения можно не только плащ застегнуть, но и кого-нибудь убить (ну совершенно случайно! как о после можно что-то дурное подумать?!).
Но что самое удивительное, Молох предпочел выйти не через дверь, а воспользовавшись проделанным мной альтернативным входом — в выбитое окно.
Прощаться с карлой было немного грустно. Но кто мы, в принципе, друг другу? Просто беглецы, которым оказалось временно по пути.
— А он не дурак, раз, почуяв, что запахло государственным преступлением, не пожелал становиться свидетелем опасного разговора, — заметил остроухий. — Попадет в руки менталистам гончих — останется жив, как являющийся ренегатом. К слову, и вы, крауфиня, можете прогуляться по палубе. Многие знания — многие печали…
— Да я и так опечаленная уже по полной. Скоро рыдать начну, — жестко ответила я, дав понять послу, что от меня он не избавится.
— Тиг можно доверять, — добавил Дьяр.
— Доверять той, которая является главным свидетелем обвинения? — Бровь эльфа удивленно приподнялась.
— За эти несколько дней много чего произошло, — сухо ответил Дьяр, давая понять, что эта тема закрыта.
А затем он поднял в воздух руку и провернул кисть, кастуя заклинание. Тут же осколки выбитого стекла начали возвращаться на место. Легкий ветерок, шевеливший до этого бумаги, разбросанные по полу каюты, тут же утих. А затем листы, пролитые чернила, стулья начали возвращаться на свои места. И под конец от тела Дьяра пошла волна, в мгновение ока достигнув стен каюты и напрочь отрезав все внешние звуки. Судя по всему, это был полог тишины.
— Благодарю, — посол склонил голову, — мне, с моей каплей дара, это, увы, не под силу.
— Не стоит. Зато теперь можно говорить, не опасаясь, — удовлетворенно произнес напарник.
Эльф кивнул, принимая условия беседы (точнее, меня в ней), и произнес:
— Кажется, перед тем, как нас прервали, вы хотели узнать, какие цели преследовал случившийся политический скандал? — Донагский тонко улыбнулся, обогнув стол, отодвинул стул и, усевшись на него и уперев локти в полированную гладь крышки, сцепил пальцы перед собой в замок. «Ну прямо босс на совещании», — пришло невольное сравнение.
При этом свободные рукава рубашки съехали вниз с запястий, почти до локтя обнажив предплечья, густо испещренные шрамами, словно кожу полоснули острым гребнем для волос. И не единожды: какие-то рубцы были застарелыми, иные — свежими. Я так задержалась, рассматривая отметины, что едва не пропустила кивок хозяина каюты. Оным он предложил нам располагаться и воспользоваться кроватью, чтобы присесть. Я и не подумала отказываться и опустилась на край узкого ложа. Разговор, чую, будет долгим.
— Да, — Дьяр, чуть помедлив, опустился рядом со мной.
— Я тоже много размышлял над этим, — расцепив пальцы и задумчиво прищипывая мочку острого уха, отозвался эльф. — Как-никак для этого у меня была целая седмица, пока дирижабль летел к границе с Калле.
Напарник не торопил эльфа, который принялся зачем-то задумчиво изучать меня, а потом поднял взгляд куда-то выше. Наверное, на стену. Захотелось даже обернуться, чтобы посмотреть, что же такое за моей спиной заинтересовало остроухого.
Но я сдержалась. И не зря. Потому как посол снова заговорил.