Страница 34 из 83
— Яр, — выдал напарник. А я лишь подивилась, как он умудряется кроить свое имя, чтобы и на него откликаться, и не попасться. Прямо талант. А напарник меж тем кивнул в мою сторону со словами: — А это моя жена — Тиги.
— Я лишних ртов не кормлю, — уже подходя ко мне и окидывая придирчивым взглядом, отозвался трактирщик. — Хочет остаться — пусть помогает подавальщицам. Сегодня народу много будет…
Я пожала плечами. Ну подавальщица так подавальщица. Главное, платок вокруг шеи перевязать, чтоб получше отметину, что чуть ниже уха, спрятать, и все. Подумаешь, кружки носить…
Но Дьяр был иного мнения на сей счет:
— Моя жена по залу ходить не будет, — упрямо отозвался напарник. Неужели опасался, что я белоручка и не справлюсь? Так аристократкой-то была Тиг, наверняка в жизни не державшая ничего тяжелее пялец. Не я. А для меня даже грязная работа была не зазорной, если она честная.
— Южанин, что ли? — по-своему понял настрой Дьяра трактирщик, оценив смуглую кожу моего «муженька» — Токомо вы своих жен от чужих глаз норовите упрятать. Ну да ладно, пусть тогда на кухне Нулке помогает кашеварить…
По лицу напарничка было видно, что и этот вариант его не устраивает, но я, переложив «дитя» на одну руку, второй тихонько обняла кисть Дьяра со ссаженными костяшками. Без слов, одним лишь жестом говоря: не надо.
И напарник смолчал. Хмуро так, буравя взглядом трактирщика, но смолчал.
Нам дали каморку, больше похожую на чулан, с одним топчаном в углу и столом. Для «дитя» одна из подавальщиц принесла корыто. Старое, но добела скобленное. Видимо, оно должно было заменить люльку.
Цверг, выбравшийся из пеленочного плена, с наслаждением потянулся и тут же примерил его, выдав:
— Узковато. Прям как в домовине, — выдал он и с оптимизмом добавил: — Ну зато я хотя бы в этом гробу высплюсь.
— Главное, когда воскреснешь, тьфу, в смысле, проснешься — не выходи никуда, — напомнила я.
— Слушаюсь, мамочка, — пробасил цверг и, повернувшись к нам спиной, наглым образом задрых.
Я же отправилась на кухню — помогать готовить. Ну это я так думала. А по факту — драить чугунки и миски. И чем темнее становилось за окном, тем все выше росла гора грязных плошек у моей лохани.
Трактирщик, говоривший, что сегодня в его заведении будет уйма народу, как в воду глядел. Когда я высунула нос из-за приоткрытой кухонной двери, то в зале оказалось и правда яблоку негде упасть. Причем несколько столов занимали те самые погонщики драконов. Их от остальных посетителей отличали не только черные с серебром мундиры, но и одинаковая спесь на лицах.
Видимо, высокомерие у этих боевых магов выдавалось вместе с униформой. И носить их нужно было исключительно вместе.
Вечер набирал обороты, на небольшой кухне работа кипела вовсю, и тут послышался звон. Дородная кухарка тут же выглянула в приоткрытую дверь и выругалась:
— Вот ведь Отка — девка косорукая! Столько посуды попортила!
Как выяснилось, попортила Отка еще и себя, знатно порезав запястье. Пришлось даже шину накладывать, чтобы кровь остановить. Перевязала рану дурище: подавальщица решила повертеть юбкой перед одним из погонщиков, да так увлеклась, что не заметила, куда идет, запнулась, упала, разбила кружки и сама умудрилась рассечь руку об один из осколков. Я уже было хотела вернуться к лохани с грязной посудой, как в кухню вошел хозяин.
— Отдай ей передник, — гаркнул трактирщик на подавальщицу, размазывавшую по пухлым румяным щекам слезы. Девка испугалась, как она сама выразилась, «вся на кровь изойти» — уж больно ее впечатлило то, как та пульсирующим потоком льется из рассечённой вены, — ревмя ревела все то время, пока я возилась с ее раной.
— А можно не отдавать? — вытирая сопли пыльной стороной здоровой руки, прогнусавила она.
— С чего это? — аж опешил хозяин. Даже руки в стороны развел в непонимающем жесте.
— Я сама работать буду-у-у, — ревя белугой, отозвалась эта дурында и нараспев затянула: — Там пого-о-онщики сидят. Щедрые, красивые. Мне один улыбался весь вечер и даже присесть рядом с собой пригласил. Сказал, что его Йором кличут. И я ему приглянулась… А если я щас не выйду, его Ивика обслуживать будет. А у нее-то стыда нет. Уведет моего милка ненаглядного… Суженого моего. — Она так шумно и горестно вздохнула, что ее бюст, который был немалых размеров, едва не вывалился из широкого выреза платья.
Я же даже не знала, что меня больше всего поразило в вывертах логики Отки: то ли то, что вообще незнакомый мужик, шлепнувший ее по заднице, за какие-то четверть часа стал в ее воображении едва ли не мужем, то ли то, что эта девица ради сомнительной свиданки на сеновале (а что еще может предложить в прямом смысле залетный маг простушке из трактира?) согласна идти на жертвы и продолжать работать.
Как по мне, максимум, что сулил бы подобный романти́к с «щедрым-красивым», так это презенты. Причем не только денежные, но и венерические, а то и детородные. Но Отка о подобных вещах, видимо, не думала. Потому что в ее голове, похоже, сразу много мыслей просто не помещалось. И если она мечтала о богатом смазливом маге, то размышлениям о неприятностях места уже не было.
Трактирщик же, завороженно глянув на то, как вздымается пышная грудь подавальщицы, сглотнул. Потом, словно опомнившись, сурово сжал губы и гораздо резче, чем до этого, гаркнул:
— Не будешь ты работать сегодня больше. И задом крутить тоже не будешь!.. Перед всякими тут… И чтоб я духу твоего сегодня в трактире не видел. Завтра с утра придешь. А пока сходи к целительнице, чтоб руку тебе залечила.
— А как же погонщики? — жалобно приоткрыв рот, вопросила Отка.
— Никуда они не денутся, твои маги столичные. Завтра опять заявятся, — он сказал это так уверенно, что я поняла: их точно не будет.
У трактира объявят санитарный день, обслуживание свадебного банкета… или под каким тут предлогом можно отказать в обслуживании? Но, в общем, не пустят на порог. Потому как доход — это, конечно, хорошо, но ревность-то у трактирщика, как по мне, поболее жадности будет.
Всхлипывая, Отка все же ушла. И едва за ней захлопнулась дверь, как хозяин, пройдясь по моей фигуре от башмаков до лица, заключил:
— Надевай передник, в зале разносить будешь.
— С моим мужем такого уговору не было. — Я скрестила руки на груди. Хоть Дьяру я не совсем доверяла, но, если он был против того, чтобы я мелькала в зале, значит, на это был резон.
— Не было. Но зал полный. Ивика одна не справится. А пара сребров тебе с мужем лишними точно не будут, — тоном демона-соблазнителя произнес трактирщик.
— Зато Яр будет против, — нахмурилась я.