Жаркие сны

– Даже если никто не желает публиковать исследования доктора Белведера, это еще не значит, что его теории безумны, – нахмурилась Изабел. – О, я знаю, что говорили сотрудники за его спиной, ноты и другие должны помнить, что доктор Белведер взял нас на работу и платил нам щедрое жалованье.

– Ты права, – поморщился Кен. – Полагаю, будет вежливее сказать, что его теории находятся «вне основного направления». Но ближе к делу. Как я уже говорил, во сне я сижу в машине, направляясь к перекрестку, и вижу еще одну машину, которая выезжает на перекресток с левой стороны. Я знаю, что, если не остановлюсь, врежусь прямо в нее. Она так близко, что я вижу сидящих в ней людей. Женщину и ребенка. Я пытаюсь крикнуть, чтобы они остановились, потому что сам не…

– Но ты знаешь, что они тебя не услышат, а сам не можешь снять ногу с акселератора, и сейчас произойдет ужасное несчастье, если не найдешь способа остановить машину, – заключила Изабел, вынимая из ящика новую сумочку от дорогого дизайнера. – Мы уже десять раз это обсуждали. Ты не хуже меня знаешь, что происходит.

Кен тяжело вздохнул и поник. На лице появилось выражение озабоченности и досады. Он устало потер глаза.

– Значит, все-таки проблемы с сердцем, – уточнил он.

– Да. – Изабел выпрямилась и посмотрела на Кена. Ее собственное сердце сжалось при виде старательно скрываемого страха, стывшего где-то в глубине его взгляда. – Именно с сердцем.

– Ну да, конечно, – бросил Кен и попытался улыбнуться. – Я и сам все понимаю. Я ведь как-никак эксперт по снам. Доктор Кеннет Пейн, психоневролог и сотрудник центра исследования снов «Белведер». Я не хуже других знаю, что такое тревожные сновидения.

Изабел направилась было к нему, но остановилась.

– Могу дать все тот же совет, какой дала во время первого разговора: запишись к доктору, Кен.

– Слышал-слышал.

– Ты ведь и сам доктор. Что бы ты сказал пациенту с подобными жалобами?

– Я психолог, а не медик.

– Еще одна причина, по которой ты не должен больше откладывать визит к доктору. Иди к кардиологу. Расскажи ему медицинскую историю своей семьи. Объясни, что и отец и дед умерли внезапно от сердечного приступа, не дожив и до пятидесяти. Пройди полное медицинское обследование.

– А если окажется, что у меня то же самое наследственное сердечное заболевание, которое убило отца и деда?

– Они умерли несколько десятилетий назад. Ты живешь в иное время и в ином месте. Теперь существуют новые методы лечения и лекарства для всех сердечных болезней, и тебе это известно не хуже меня.

– А если это не лечится?

Изабел коснулась его плеча:

– Сны не прекратятся, пока не узнаешь, унаследовал ли ты генетические проблемы родных или нет. Знаешь, кто этот малыш, которого ты видишь в красной машине? Того, чье лицо ты никак не можешь различить? Это тот сын, которому суждено или не суждено у тебя родиться. Тот, кого ты боишься иметь, потому что старательно не обращаешь внимания на болезнь, которая убивает мужчин в твоей семье.

Лицо Кена словно окаменело.

– Ты права. Во всем права. Нужно действовать. И Сьюзен уже начинает терять терпение. Я это чувствую. Прошлой ночью она спросила меня, что я от нее утаиваю.

– Но ты действительно кое-что от нее утаиваешь. Ты не говоришь ей: боишься, что правда ее отпугнет.

– Какая женщина в здравом уме захочет рисковать и становиться женой человека с серьезными генетическими проблемами?!

– Договорись с врачом. Узнай, болен ты или нет. А если окажется, что болен, узнай, как это лечится.

– Ладно-ладно, я позвоню.

Изабел вернулась к столу, отыскала телефон под стопками бумаг и подняла трубку:

– Звони сейчас.

Кен уставился на телефон с выражением человека, которому предложили взять в руки ядовитую змею.

– Знаешь, я сейчас немного занят… – пробормотал он, глядя на часы. – Может, как-нибудь в другой раз?

– Звони немедленно, Кен, или больше не смей являться ко мне в кабинет с просьбами провести анализ очередного сна. – Изабел протянула ему трубку, стараясь говорить строго и убедительно: – Учти, я не стану тебя слушать, если ты сейчас же не позвонишь доктору. Я не шучу.

Кен, похоже, был удивлен ее тоном, но все же понял, что на этот раз ему не отвертеться.

Он медленно взял трубку и достал из кармана халата блокнот.

– В нем телефон доктора? – догадалась Изабел.

– Да, – пробормотал Кен, беспомощно скривив губы. – Я записал его на прошлой неделе, как ты велела.

Изабел улыбнулась:

– Прекрасный первый шаг. Поздравляю. А теперь звони.

– Слушаюсь, мэм.

Он набрал номер медленными, методичными движениями указательного пальца.

Удостоверившись, что на этот раз Кен действительно позвонит доктору, Изабел быстро пошла к двери.

– Я обязательно забегу к тебе после встречи с новым директором «Белведера».

– Кстати, хорошо, что напомнила! Слышала последние сплетни, которые с утра ходят по центру?

Изабел замедлила шаг и оглянулась, Кен закончил набирать номер и теперь, сидя в ее кресле, тянулся к чайнику. Коллеги вечно вели себя подобным образом, когда приходили в ее кабинет. Никакого уважения к ее работе. Вели себя так, словно были у себя дома, – пили ее дорогой зеленый чай, рассказывали свои сны.

– Какие сплетни?

– Говорят, Рэнди-вундеркинд убежден, что может превратить центр в лакомый кусочек, который привлечет одну из больших фармацевтических компаний.

Изабел уже достаточно наслышалась о новом директоре, прозванном Рэнди-вундеркиндом. Так непочтительно именовали доктора Рэндолфа Дж. Белведера, единственного наследника старика.

– Слухи поползли только сегодня утром, – продолжал Кен, но тут же осекся и отставил чайник. – Да, это доктор Кеннет Пейн, – сухо объявил он в трубку, не сводя глаз с Изабел. – Я хочу записаться на прием к доктору Ричардсону.

Изабел ответила одобрительной улыбкой, показала Кену большой палец и поспешила в коридор.

Интерьер центра исследования снов представлял собой лабиринт белых переходов и лестниц, соединявших три этажа офисов и лабораторий. Ей предстоял довольно долгий путь, потому что маленький отдел анализа снов, где она работала, находился на третьем этаже, в дальнем крыле здания. Кабинет прежнего директора «Белведера» располагался на том же этаже, но в противоположном крыле.

Изабел снова взглянула на часы и подавила стон. Теперь она точно опоздает. Не лучший способ завязать хорошие отношения с новым боссом.

Изабел завернула за первый угол, одергивая на ходу развевающиеся полы халата, и едва не столкнулась с симпатичным мужчиной, только что поднявшимся по лестнице.

– Куда бежишь, Иззи? – хмыкнул Йен Джарроу.

– Опаздываю на встречу с новым директором, – бросила на ходу Изабел. – Еще увидимся.

– Слушай, ты поменяла прическу?

Он так славно щурил глаза, когда улыбался!

– Да, тебе нравится?

– Очень мило. – Он протянул руку, явно намереваясь коснуться легких прядей. – Тебе идет.

– Спасибо. – Изабел ловко уклонилась и поспешила прочь. Брр! «Мило»! Это предел всему! Прическу нужно срочно сменить. Мистер Николас пообещал, что она будет выглядеть сексуально. Не мило! «Мило» – только для маленьких девочек и пуделей.

Что же… по крайней мере, Йен заметил ее новую прическу. Это уже положительный момент. Все лучше, чем если бы он вообще ничего не заметил! Но это все равно не исправит их отношений. Они перестали встречаться месяц назад, сразу после того как Йен пригласил ее на обед и мягко объяснил, что считает ее хорошим другом, той, с кем можно поговорить по душам, почти сестрой. Хорошо бы, на их отношения не повлияло то обстоятельство, что они больше не будут видеться в нерабочее время.

Она могла бы заранее написать для него сценарий этой встречи. Все ее связи с мужчинами заканчивались подобными преувеличенно вежливыми заявлениями. Мужчины начинали с того, что рвались рассказать ей свои сны, непрерывно бегали спрашивать совета… и постепенно привыкали считать ее хорошим другом, сестрой, которой у них никогда не было.