Страница 44 из 111
Я не свожу своего ядовитого взгляда с его холодных глаз, так как отказываюсь смотреть на истекающие кровью трофеи несправедливой войны.
— В отличие от своего деда, я за мир, синьорина Росси. За мир между человеком и человеком, и также за мир между человеком и животным.
Его заявление заставляет желчь, покрывшую мой язык, отступить.
— Тогда почему вы не снимите эту ужасную вещь?
— Если я её сниму, разве вернёт это к жизни убитых змеев?
Нет… не вернёт.
— Если вы хотите мира, Маэцца, тогда запретите убивать змеев.
— А как, скажите на милость, я запрещу их виду убивать наш вид?
— Они научатся этому. Со временем они научатся.
Моё сердце учащённо бьётся, но теперь уже по другой причине. После всего этого страха и гнева, сейчас я чувствую слабую надежду.
— Понадобятся десятилетия, вероятно, даже сто лет, на то, чтобы всё исправить.
— Либо… Либо понадобится одна целеустремленная девушка и совсем немного её времени.
Корона у него на голове сверкает, и над Марко появляется нимб, словно он Бог солнца во плоти.
— Если мой брат не ошибся на ваш счёт, и вы на самом деле можете заклинать змеев.
Я делаю резкий вдох, так как меня удивило то, что он упомянул о разговоре десятилетней давности, который спас меня от суда. Данте заявил, что тоже был мной очарован, хотя он и не змей. Он даже дал клятву на соли, чтобы подкрепить свои слова, что в свою очередь закрепило его место в моём сердце.
Марко обводит моё лицо глазами, такими же острыми, как когти ворона из подземелья семьи Аколти. А я пытаюсь залатать каждый участок своей кожи, который он пронзает своим взглядом, пока какая-нибудь шальная мысль не успела просочиться наружу.
Действительно ли этот монарх желает мира или пытается выманить у меня признание?
Я пытаюсь считать его, так же как он считывает меня сейчас, но выражение его лица — непроницаемо, как и золотые стены этого дворца.
— Я тоже хочу мира, Маэцца.
— Так давайте же вместе принесем мир Люсу.
Звон металла заставляет меня оторвать взгляд от лица короля. Я оборачиваюсь и смотрю мимо своего деда, который встал у меня за спиной и обнажил меч. Должно быть, он замечает вновь прибывшего одновременно со мной, потому что убирает меч обратно в ножны.
Данте проходит вперёд, его белая униформа запачкана грязью, а смуглая кожа блестит от пота.
— Что означает это слушание?
Он определенно взбешён.
Я хочу побежать к нему и зарыться лицом в его грудь. Хочу, чтобы он увёл меня из тронного зала и с Исолакуори, подальше от этих мужчин, которые хотят того, чего я не хочу им дать.
— Добрый день, брат, — дыхание Марко обдаёт мою застывшую шею.
— На каком основании ты арестовал Фэллон?
Ноздри Данте раздуваются, словно он пробежался по всем мостам Исолакуори, чтобы добраться до меня.
— Я никого не арестовывал.
— По Люсу ходят совсем другие слухи.
— Ты же знаешь, что нельзя доверять слухам, которые ходят по моему королевству.
— Я слышал это от твоих личных охранников.
— Юстус, я думал, что мы нанимаем солдат, а не сплетников. Узнай их имена и распусти всех.
Я протестую.
— Это всего лишь безобидная болтовня, Маэцца. Вряд ли она стоит того, чтобы лишать кого-то работы.
Раз уж на то пошло, я готова поблагодарить этих людей, потому что благодаря им, Данте сейчас со мной.
— Разве это ваша армия, синьорина? — резко отвечает король.
Я крепко сжимаю губы. Пока нет.
— Если Фэллон не арестовывали, тогда почему она здесь?
Данте нависает над моим дедом. Похоже, он намерен добраться до меня не меньше, чем Юстус намерен не дать нам приблизиться друг к другу.
— Это слушание, брат. Её слушают.
Данте сжимает челюсти.
— Слушают или допрашивают?
Братья пристально смотрят друг на друга, напряжение разгорается между ними всё сильнее, как огонь в тронном зале. В отличие от Джианы и Сибиллы, которые очень близки, как какие-нибудь эльфы-воришки, столетняя разница в возрасте, которая разделяет братьев Регио, кажется пропастью, которую ни один из них не способен перепрыгнуть.
— Ты хотя бы предоставил ей адвоката?
Марко жестом указывает на Юстуса.
— Здесь присутствует её дед, не так ли?
Данте фыркает, что заставляет меня растерять все мои звуки.
— Её дед работает на тебя. Долг превыше кровных уз… Это первый урок, которому ты меня научил.
Марко сводит глаза к своему орлиному носу.
— Не то, чтобы это дело тебя касалось, но я тебе уступлю. Мы с твоей подругой обсуждали способы примирения нашего народа со змеями. И хотя она утверждает, что не может контролировать этих тварей, люди видели, как она уже дважды плавала со змеем, и дважды выжила. Это интригует, не находишь?
— Дважды?
— Синьорина Росси нырнула в канал прошлой ночью, чтобы защитить змея от гнева Птолемея Тимеуса. Удивительно, что новость о её полуночном заплыве не достигла твоих торчащих ушей.
Сарказм, с которым Марко произносит каждое слово, наконец-то заставляет меня принять решение. Несмотря на то, что я ничего так не хочу, как мира для Люса, я не буду помогать этому королю установить его.
— Похоже, ты слишком сильно запутался в своих простынях, чтобы расслышать хоть что-то помимо стонов своей шлюхи.
На лице Марко сияет коварная улыбка, словно он чувствует, что его слова сделают больно не только Данте, но и мне.
И они делают мне больно.
До тех пор, пока глаза Данте не находят мои, хотя он и говорит со своим братом:
— Ты можешь отправить ко мне хоть армию шлюх в попытке отвлечь меня от своих политических дел, но я не трону ни одну из них.
Но Берил сказала…
И Лорд Астрид…
Улыбка исчезает с лица Марко.
— Не ври. Они все заходят в твои покои, а когда покидают её, выглядят более или менее удовлетворенно, и от них разит сексом.
Данте достает табакерку из штанов своих брюк, берет пару кристалликов соли и растворяет у себя на языке.
— Женщины, которых ты ко мне подсылаешь, проститутки, поэтому они пахнут сексом. А что до «более или менее удовлетворенно», я бы сказал, что они выходят от меня полностью удовлетворенными. Ведь они выходят с кошельками, набитыми золотыми монетами, призванными поддержать слух о том, что принц — пьяница и ловелас.
Моё бедное сердце.
Я прижимаю руку к груди, которая пульсирует от ударов.
И все они предназначены этому мужчине, который доказал, что он достоин не только моей любви, но и трона Люса.
ГЛАВА 30
Данте обходит своего брата, чтобы добраться до меня. Его лоб беспокойно нахмурен.
— Зачем ты прыгнула в канал?
Какое-то мгновение я просто смотрю на него. Я ненавижу себя за то, что сомневалась в нём, несмотря на то, что причиной моих опасений был он сам.
— Фэллон? — повторяет он.
Мне следовало солгать после приёма соли. Мне следовало настаивать на том, что я поскользнулась и упала с моста. Ну, почему я не разыграла свои карты более удачным образом? Конечно же, там было четыре свидетеля, не считая эльфа Тимеуса, но если бы я заявила, что это был несчастный случай, я бы выиграла время.
— Маэцца, если мы не выдвинемся сейчас, мы пропустим прилив и нам придётся заплатить за пересечение вод Глэйса, — говорит Юстус.
— Прилив? — голос Марко такой же резкий, как и цвет стен его трофейной комнаты. — Если у нас недостаточно водяных и воздушных фейри для этого путешествия, тогда созовите ещё! Не природа контролирует нас; мы контролируем её! А что касается платы, одна из дочерей Владимира находится здесь. Думаю, это должно понизить для нас цену.
Он так сильно сжимает челюсти, что вот-вот потянет мышцу.
— Если, конечно, мой брат достаточно с ней обходителен…
— Я обходителен со всеми своими друзьями. Марко.
— Даже слишком.
Зрачки Марко сужаются, а потом расширяются, как и его рот, словно ему в голову только что пришла какая-то идея. Я оглядываю помещение, чтобы убедиться, что я не единственная, кого задевает его эксцентричный юмор.