Страница 14 из 77
На следующий день Пётр Христианович посетил оба рынка, где можно коней купить и Сенной, и Конный, и раздобыл там два першерона и два фриза. Или двух правильнее? Все четверо для выведения его породы не годились, фризы были с белыми бабками, со звёздами и на лбу и на груди и чуть мелковаты, а першероны вообще были гнедые. Но они Петру Христиановичу и не для разведения нужны были. Ему же ехать, чёрте куда, через половину Европы. Где Санкт-Петербург, и где старушка Вена с её зелёными крышами. Далеко. Там же на Сенном и дормез, пусть и не новый, но во вполне приличном состоянии и даже с рессорами, приобрёл. Свой-то есть, но Брехт решил взять с собой в империю немецкую Василису Преблудную в качестве медикуса, и ехать с ней вместе в карете не хотелось. Пусть они с Ванькой едут отдельно. Зачем доктор? Так он с собой двадцать горцев тащит, плюс шесть егерей бывших. Ваньку, двух кучеров, повара и прачку. В сумме три десятка человек. Для такого отряда свой врач необходим. Тем более, Василиса и за здоровьем лошадей присмотрит.
Ехать в Вену с её трипперами и сифилисами было боязно, и Брехт каждый день читал абрекам и егерям лекцию, о венерических болезнях. Народ, уже нацелившийся на взятие столицы Австрии на абордаж, скучнел. Брови домиком строил и губы надувал.
Ещё один день ушёл на переоборудование своего дормеза и перетаскивание в него всего нужного. Сделали ложный потолок, куда Пётр Христианович погрузил приличное количество английских фунтов и русского серебра. Туда же погрузил и ювелирку с московских магазинов, так ведь и не решился Брехт её здесь реализовать. Вдруг кто опознает. Объясняй потом, откуда у тебя эта табакерка. В Вене другое дело, даже если случайно там и окажутся голландцы ювелиры, опознавшие свои вещицы, то всегда можно сказать, что купил в России. Ещё в обоих дормезах были пропилены лючки, на щеколды изнутри закрывающиеся, стрелять, если вдруг придётся из пистолей по супостату. Брехт перебрал все пистолеты, что у него имелись, и выбрал шесть пар для поездки. Три положил у себя и три в карету к Ваньке и Василисе. Ванька стрелять уже обучен. И вообще парень вырос боевой и умный. Четырнадцатый годок ему шёл и хоть великаном с Брехта и не стал, но вытянулся прилично на хорошем питании и правильных тренировках. Почти метр шестьдесят сейчас был. А ещё года четыре расти. И с пистолетами обучен обращаться. Не стоит и то забывать, что так-то он Ванька, а вот так — целый сержант лейб-гвардии Преображенского полка и обладатель именного аннинского оружия. Сама цесаревна Екатерина ему шпагу с орденом Святой Анны третьей степени вручала. С «клюквой».
Может и перестраховывался Пётр Христианович, всё же с ним едет двадцать шесть не самых плохих солдатиков, да, даже очень хороших солдат, сам ведь готовил, и они друг друга обучали. Егеря горцев стрелять и штыковому бою обучали, а горцы егерей сабельному бою и стрельбе из лука. И вооружены они винтовальными пищалями с удлинёнными стволами, и взяли с собой на всякий случай пулелейки под пулю Петерса. Ну и в мешочке немного прихватили уже отлитых децел. Светить их в Европе нельзя, но если вопрос будет идти о жизни и смерти, то лучше самое современное в мире оружие иметь, чем не иметь.
Ещё один день был превращён в сплошную гонку по портным. Василисе нужно сшить и дорожные платья и приличные — выходные, чтобы можно было в Вене по магазинам ходить, и собаками не быть облаянной. Не в деревенском же сарафане по столице Австрии шастать. Там, понятно, тоже придётся заказывать, ведь не известно, на сколько эта поездка затянется, может, там и зиму с осенью придётся провести, Вена по сравнению с Питером — это юг, конечно, но не настолько, чтобы в летнем платье зимой ходить. Ещё Брехт решил егерей своих тоже нарядить в черкески, пусть все одинаковыми будут, хан он или не хан. Ваньку тоже в черкеску одел. И себе в последний момент решил заказать. Понятно, что если скоро уезжать, то один портной всё это пошить не успеет, вот и мотались по городу, везде очередь, приходилось переплачивать, чтобы тех товарищей первоочередных подвинуть.
На четвёртый день опять не вызвали на ковёр, и Брехт решил справки навести, что же такое происходит. Прикинул, к кому может обратиться. Аракчеев, наверное. Тот оказался дома, и успокоил князя Витгенштейна. Отъезд дело решённое, но его в Зимний не вызывают, по той простой причине, что всё царское семейство отбыло в Гатчину, вот в понедельник вернутся и разберутся с убийцей министра. Погоны сорвут, орден дополнительный повесят. Аракчеев от пития вина дагестанского отказался, сам торопился в Гатчину, так что даже разговаривали на пороге.
Пётр Христианович сразу успокоился. Выходит ещё два дня есть, снова достал листок с неотложными делами и стал слюнявить карандаш, пытаясь вспомнить, чего бы такого не забыть, и что ещё можно совершить. Героического.
Событие четырнадцатое
Мужичка звали прикольно. Сам приехал к Брехту в дом мадам Де Рибас, где Пётр Христианович продолжал снимать ту саму огромную в квартиру на втором этаже, где жили братья Чарторыйские (невинно убиенные), и где ещё половину кладовки всякие разные ценные ценности занимали. Уменьшилось слегка, бумажных денег почти не осталось, их Брехт старался в первую очередь истратить, помня про инфляцию. Серебро с золотом вещь вечная, пусть лежат себя. Мужичок был в красном сюртуке со всякими золотыми листиками вышитыми и князь Витгенштейн его сначала за английского офицера принял. Они столкнулись у входа в парадное. Брехт выходил, и тут карета в подворотню заехала, и из неё этот сухонький горбоносый человечек выскочил и быстрым шагом, чуть не вприпрыжку, бросился к Петру Христиановичу. Тот, приняв его за английского офицера, который бежит, чтобы пощёчину там ему отвесить или перчатку в рожу бородатую швырнуть, приготовился встретить хуком сногсшибательным. Спасло человечка промедление, он остановился в двух шагах от Брехта. Презрительно глянул на него и на немецком вопросил:
— Скажи, любезный, где мне увидеть графа фон Витгенштейна?
— А почто он вам, господин …? — Ванькой Иван Яковлевич Брехт прикинулся.
— Иоганн Филипп Карл Йозеф Граф фон Стадион! Не твоё собачье дело. Где можно графа найти, мне сказали, что он тут живёт. — Нос клювообразный задрал красномундирник.
Брехт сразу успокоился. Не может английский офицер говорить на южно-немецком диалекте и иметь фамилию Стадион, да ещё и зваться Иоганом Филипом Карлом Йозефом. Жирно для нагла будет.